Энн Маккефри - Мастер-арфист
— Что, правда? — протянула Мерелан и всерьез задумалась над шутливыми словами Лорры.
— Лично я этому ни капли бы не удивилась, — подтвердила Лорра, щелкнув пальцами. — А теперь прекрати изводить себя. Когда ты нервничаешь, это плохо отражается на твоем голосе. Извини, конечно, что я об этом говорю, но мне так думается, что никто больше на это не решится — разве что сам Петирон, но он этого может и не заметить. Или я слишком много себе позволяю?
— Вовсе нет, Лорра! — Мерелан поспешно коснулась пухлой руки Лорры. — Я просто думала, что этого никто не заметит. Я ведь все время выполняю нужные упражнения и стараюсь как можно осторожнее обращаться с голосом…
— Ну и долго еще тебе удастся его сохранить, если ты мечешься между двумя самыми дорогими тебе мужчинами, словно между молотом и наковальней? — Теперь уже Лорра погладила по руке Мерелан, нервно постукивавшую пальцами по подлокотнику. — Я, конечно, не целитель, но мне кажется, что бокал вина будет сейчас очень даже не лишним. Давай-ка выпьем.
Мерелан попыталась было отказаться, но Лорра стояла на своем.
— Петирон много чего не замечает — не заметит и того, что от тебя пахнет вином. Можешь об этом не беспокоиться. А тебе сейчас нужно расслабиться, и мое травяное снадобье придется очень кстати.
Мерелан выглянула из кабинета — посмотреть, как там Роби. Мальчик о чем-то болтал с судомойками — те весело смеялись, — и его лучащаяся довольством мордашка была перемазана ягодным соком. Мерелан снова села в кресло и приняла бокал из рук Лорры.
— Мастер Дженелл уже говорил с тобой о той новенькой девушке? — поинтересовалась Лорра.
— О Халанне?
Лорра кивнула.
— Да, я получила письмо из холда, от их арфиста Максиланта. Он постарался в меру своих сил обучить ее вокалу и утверждает, что девушка чересчур хороша, чтобы доверить дальнейшее ее обучение любителю вроде него самого. — Скромность Максиланта заставила Мерелан улыбнуться.
— Петирон тоже будет счастлив заполучить новое контральто, — сказала Лорра. У нее и у самой было контральто, но не настолько хорошее, чтобы петь сольные партии. — Странная штука жизнь, а? Никогда не знаешь, как она повернется, верно?
— Верно.
Мерелан глотнула вина и почувствовала, как лекарство начало действовать: напряжение мало-помалу отпускало ее.
— Она примерно того же возраста, что и ученицы из холда, так что я поселю ее вместе с ними, в том же домике, — сказала Лорра. — Вполне может быть, что они пробудут здесь только до Смены Оборота, но они помогут ей освоиться со здешней рутиной. К ней все-таки нужно еще привыкнуть, верно?
Услышав, что Лорра называет жизнь в Доме арфистов рутиной, Мерелан не удержалась от смеха. В зачаровывающей — а временами и неистовой — атмосфере, царящей в здешних стенах, каждый день был неповторим. Мерелан вспомнились ее первые дни в Доме, и она решила, что обязательно поможет Халанне освоиться здесь и втянуться в напряженный ритм учебы. В самом деле, если замечания Лорры справедливы — а Мерелан подозревала, что так оно и есть, — появление ученицы пойдет ей лишь на пользу. Меньше останется времени, чтобы переживать из-за воображаемого столкновения между сыном и мужем.
Глава 3
Халанна сразу показалась всем чрезвычайно самоуверенной особой. Эта девушка, которой едва сравнялось семнадцать Оборотов, находила недостатки во всем, и в первую очередь — в домике, где ее поселили. Она, видите ли, привыкла жить в отдельной комнате — о чем и не преминула сообщить Айсле, заботившейся о своих подопечных, как родная мать. Она просто не сможет уснуть, если в комнате будет кто-то еще. А почему это здесь так мало свежих фруктов? Ей нужны фрукты! Погода ужасная, а у нее нет подходящей одежды — это при том, что в трех больших тюках, доставленных на корабле в порт Форт-холда, а оттуда на вьючных скакунах в цех, одежды было хоть завались. И в этой несчастной комнате, куда ее поселили, даже негде как следует разложить вещи! И ей необходимы для занятий тишина и покой — а тут постоянно царит настоящая какофония!
Единственным, кто находил ее терпимой, был Петирон. С того мгновенья, как он впервые услышал пение Халанны, он уже не обращал внимания на жалобы Мере-лан — более чем обоснованные: Халанна недисциплинированна и музыкально почти безграмотна. Заполучив в свое распоряжение контральто великолепного тембра и широкого диапазона, Петирон возликовал. Он тут же принялся дорабатывать произведение, которое писал к Окончанию Оборота, добавив к нему соло для контральто. Предупреждения Мерелан о том, что Халанна не в состоянии будет «прочитать» партию контральто и уж тем более — справиться с изменениями ритма и каденциями, Петирон просто пропускал мимо ушей.
К несчастью, в результате попустительства Петирона манеры Халанны только ухудшались. Мерелан потребовался весь ее такт и весь ее авторитет мастера голоса, чтобы заставить девушку заниматься вокальными упражнениями — они должны были улучшить технику дыхания, укрепить диапазон и подготовить Халанну к исполнению экстравагантных сочинений Петирона. Петирон задумал также дуэт для сопрано и контральто, а это означало, что Халанне предстоит петь в паре со своей учительницей, мастером голоса. Девушке это было явно не под силу, несмотря на изумительный голос.
Мерелан никогда не была завистливой; она охотно помогла бы Халанне подготовиться и заполнить пробелы в образовании — если бы та была хоть чуть-чуть покладистее. Но Халанна решила так: раз уж она достаточно хороша для того, чтобы петь дуэтом с самой Мерелан, ведущей певицей Перна, значит, она уже не нуждается во всяких скучных упражнениях и изучении тонкостей музыкального дела. Она пела во все горло, не задумываясь, о чем она поет. Халанну не волновали исполняемые песни, ее интересовало лишь одно: как бы наилучшим образом продемонстрировать силу своего голоса. Такое достоинство, как мягкость, было ей неведомо.
— Если она и впредь будет так верещать, — сказал Уошелл, когда Мерелан пришла к нему посоветоваться, что же делать с новенькой, — через пару Оборотов у нее не останется никакого голоса. И проблема решится сама собой. Я бы так сказал.
— Уошелл! — потрясенно воскликнула Мерелан. Никогда прежде ее друг не говорил столь язвительно.
Уошелл приподнял брови, нахмурился и внимательно посмотрел на Мерелан.
— Конечно же, петь мягко и негромко — намного труднее, ведь для этого нужно уметь управлять дыханием. За время моей преподавательской деятельности у меня было много трудных учеников — но такого в моей практике еще не встречалось. Интересно, о чем думал Максилант, расписывая ей, какие у нее замечательные способности?
— Да ни о чем, наверное, — со вполне понятным раздражением отозвалась Мерелан. — Чистейшей воды безрассудство. И стремление польстить дочке хозяина холда.
— Может, ты и права. Но вот как он мог ее куда-то послать, дав настолько скудную базовую подготовку, — это у меня в голове не укладывается.
— И у Халанны, вероятно, тоже, — добавила Мерелан. И они обменялись понимающими усмешками.
— Пускай Петирон сам с ней разбирается, радость моя, — сказал Уошелл, подмигнув Мерелан. — Ты же сама знаешь: он не потерпит, чтобы кто-то коверкал его музыку.
— Это верно, — задумчиво пробормотала Мерелан, затем скривилась. — Только он, похоже, решил, что из меня — неважный наставник. А это не так! — добавила она со вспышкой гнева.
— Несомненно, радость моя. Любой арфист, проживающий в Доме, охотно это подтвердит. — Уошелл погладил Мерелан по руке. Затем он задумался на миг. — Возможно, существует и другой путь. Мы что-нибудь придумаем. Подожди немного.
Многие из мастеров и даже подмастерьев цеха арфистов были эксцентричны, каждый на свой лад; остальные уважали их причуды или мирились с ними, как с неизбежным злом. Но каждый из них упорно трудился, постигая тонкости своей профессии. Халанна же не утруждала себя подобными мелочами. Но Мерелан не отступалась: она настойчиво старалась чему-то научить Халанну, а девушка с неменьшим упорством уклонялась от уроков.
Халанна была искусной кокеткой и быстро выделила людей, к которым следует относиться благосклонно, — тех, кто либо занимал высокое положение в цехе, либо родился в семье влиятельных холдеров. Впрочем, она отличала и тех мастеров и подмастерьев, кто был хорош собою; а таких нашлось немало, ибо как раз сейчас многие вернулись в цех или за новым назначением, или для того, чтобы принять участие в предпраздничных репетициях. А Халанна обладала не только превосходным голосом: даже злейшие ее враги не могли не признать, что девушка очень красива. Ее белокурые волосы отливали на солнце серебром, а безупречно ровный загар подчеркивал яркую зелень глаз и белизну зубов. Да и фигура у нее была более зрелой и женственной, чем у большинства девушек ее возраста. Халанна не считала нужным придерживаться правил, установленных домоправительницей. Всякие там запреты — это для детей, а не для дочери владельца холда! Она не принимала во внимание, что многие ученицы ничуть не уступали ей по положению, а некоторые были даже родовитее. Халанна постоянно задерживалась на прогулках и пробиралась в домик учениц поздно ночью, тайком.
