Земли Падшего. Книга вторая – Дорога во Тьму - Алекс Костан
Потеряв к цели интерес, Хавьер обернулся, сразу же сделав шаг в сторону и готовясь к сражению с новым противником. Время ускорилось, выбивая его из транса. Противников в общем-то больше не было. Ещё двоих охотников порубили, а оставшиеся просто бросили оружие.
— Связать, — коротко бросил разведчик.
Женский крик откуда-то справа заставил его повернуть голову.
«Твою мать!!» — взвыл он мысленно.
Проблема отрядов, которые были ему прикомандированы, заключалась в том, что Третий ещё не успел вбить в них дисциплину. Не научил воинскому ремеслу и некоторым негласным правилам, которые воин обязан соблюдать. Одно из таких правил касалось мирных жителей. Солдат никогда не обидит ребёнка и женщину. Так учили в свое время его самого. Так он учил своих ребят. И этому он не успел обучить два десятка прикомандированных идиотов.
Во дворике домика, стоящего неподалеку от центра и пока ещё только занимающегося пламенем, происходило то, что вызывало у солдата ненависть. Животное желание убивать буквально скрючило конечности ветерана на оружии. Его затрясло от злобы.
Прямо на траве, двое рядовых бойцов «Ящеров», что называется, «раскладывали» молодую женщину. Оба зычно похохатывали. Один фиксировал, пока второй стягивал штаны. Юбка несчастной была разорвана, бельё сорвано. Жертва пыталась трепыхаться, сдвигала коленки, но что толку? Не ей было тягаться с двумя сильными мужиками.
Хрипло взвыв, скорее зарычав от ненависти, капитан пулей метнулся к бойцам. Время снова замедлилось. Обычно для перехода в следующий транс должно было пройти некоторое время — что-то порядка часа. Хавьер не обратил на это внимания. Подлетев ко всё ещё лыбящимся ублюдкам, даже не представляющим, что их ждет, пинком сапога в лицо отправил одного в короткий полет. Свистнула сталь и кисть второго, фиксировавшего селянку, отделилась от тела.
Он не собирался убивать придурков. Нет. Не сейчас. Он проведет показательную казнь обоих. Преподаст урок для всех.
Большего сделать разведчик не успел. На плечи надавила гнетущая тяжесть, а под ложечкой засосало. Волосы зашевелились на затылке. Время снова ускорилось, выбив вояку из транса. Сердце зашлось неровным ритмом. Он медленно повернулся всем телом.
Прямо на входе в деревню стоял сам Мрак. Тёмная фигура, подобная Ангелу Мщения. Сразу затихли звуки. Огонь пристыженно сбавил обороты, приглушив собственный непрерывный треск полыхающего дома старосты. Женщины с разных концов деревни — Третий неожиданно осознал, что их много — прекратили рыдать. Звуки боя, лязг стали, жужжание стрел и болтов — всё это остановилось. Словно жизнь встала на паузу, отдавая минуту молчания тому, кто пришел забрать их жизни. Отчетливое ощущение неотвратимости наказания и неизбежности возмездия поселилось глубоко в душе каждого.
Падший пришел по их души.
* * *
Когда ноздри уловили запах костра — я забеспокоился. Когда до мозга дошло, что то запах совсем не костра, а пожара — я пришпорил бедную лошадь. Нещадно всаживая пятки в бока клячи, гнал её по просёлочной дороге, молясь самой Ночи, чтобы успеть. Когда из-за поворота показалось зарево пожарища — в душе вскипело отчаяние, пополам со злобой и ненавистью.
Это была та самая деревня, где я купил эту несчастную клячу, которую так безжалостно гнал. Та самая деревня, откуда была родом девушка, спасённая мной от волколаков. Как её звали? Кажется Ариадна.
И сейчас эта деревня полыхала пламенем. То был не просто пожар. Взгляд выцепил росчерки стрел, вылетавших из леса. На деревню напали. Причём опытные бойцы. Простые игроки сражались бы, что называется, «в лоб», а эти действовали немного по-военному — окружили, обеспечили стрельбу с нескольких сторон. Значит клановые. Ближайший клан какой? «Ящеры».
«Список претензий к кланам вырос на ещё один пункт…» — пронеслась ледяная мысль. В груди всё ярче разжигался пожар ненависти. Огонь требовал выхода.
Стрелой домчав до деревни, на ходу спрыгнул с лошади и ворвался в раскрытые настежь ворота.
Моему взгляду открылась чудовищная картина. Горящие дома. Умирающие мужчины. Женщины, за волосы вытаскиваемые игроками из домов. Взгляд упал на картину возле дальнего домика, стоявшего через один от дома старосты. Двое ушлых ублюдков разложили молодую женщину на земле. Один даже спустил штаны. Правда он почему-то валялся на земле. Видимо упал, запутавшись в штанинах. Рядом стоял третий. Подробностей разглядеть не удавалось.
Я дал волю пламени, доселе бушевавшему глубоко в груди.
«Аура Крови».
«Аура Тьмы».
Тёмно-багровая аура растянулась над всей деревней, нависнув над жителями, приглушив огонь и начав неотвратимо давить на психику и тела всех, кто был внутри. В таком состоянии я не мог атаковать своей аурой — она слишком растянута и плотность энергии на единицу площади слишком мала. Это было и не нужно. Я мог вытягивать эмоции, впитывать пламя пожара, медленно уменьшая его интенсивность, поглощать чувства, взамен даря опустошение. А ещё это внушало Страх, — с большой буквы, плавно переходящий Первозданный Ужас перед моим ликом.
Как-то само собой активировался облик Падшего. Сотканные из Тьмы крылья развернулись за спиной. Пальцы удлинились, обратились в когти.
Хвост яростно хлестнул и без того раскрытые настежь створки. Сила удара была такова, что одна из них вырвалась с петель и рухнула наземь.
«Перемещение тьмы».
Оказавшись подле замерших в оцепенении бойцов, я атаковал. Первым умер незадачливый насильник со спущенными штанами. Хвост с хрустом пробил его грудную клетку, моментально вытягивая жизнь. В это время второй получил когтем по горлу и отлетел в сторону с пробитой грудной клеткой — не жилец. А вот третий удивил.
Неожиданно стряхнув оцепенение, явно более опытный боец увернулся от взмаха моих когтей и попробовал атаковать.
— Я-с-с не с-собир-раюс-с-сь иг-шхр-рат-х-сь с тхо-бхой… — прорычал я, перехватывая его меч голой ладонью.
Схватив второй рукой солдата за ворот, притянул его лицо вплотную к своему. Не отрывая взгляд от глаз бойца, замершего, словно кролик перед удавом, сжал ладонь, которой удерживал клинок. С тихим «звонк» лезвие меча переломилось.
Отпустив уже бесполезный клинок, с хрустом вонзил когти в брюхо «Ящера», замершего перед неотвратимым исходом. Его лицо искривилось в гримасе боли. Рванул когти вверх, вспарывая живот и грудную клетку. Губы солдата окрасились кровью. Я ощерился в злой демонической улыбке и извлек пальцы из его брюха.
Я хотел было завершить начатое и прикончить «гильдейца», когда неожиданная вспышка боли ожгла спину. Грохнувший затем
