Стивен Эриксон - Буря Жнеца
– Хозяин?
– Да?
– Откуда вы знаете, сколько весит утопшая кошка?
– От Селаш, разумеется.
– Не понял.
– А должен бы помнить. Три года назад. Дикая кошка, пробравшаяся в имение Риннезиктов и задравшая декоративную бескрылую утку. Ее приговорили к Топлякам.
– Ужасная кошачья судьба. Да, вспомнил. Вой разносился по всему городу…
– Точно. Некий анонимный благодетель сжалился над жалким трупом и заплатил Селаш солиднейшую сумму за достойное бальзамирование.
– Вы с ума не сошли случайно? Кто сделал такое и почему?
– Ясно, что у него были неясные мотивы. Разумеется, я пожелал узнать, сколько весит утопленная кошка. Иначе как определить, должный ли был груз? Соответственно, узнал и хранил знание годами.
– Три года.
– Нет, много больше. Отсюда мое любопытство. Случай пришелся кстати. Еще до мокрого конца кошки я хотел громко назвать нужный груз, но побоялся – без доказательств он оказался бы смехотворно малым.
– Какой вы деликатный человек.
– Никому не говори.
– Хозяин… насчет погребов…
– И что насчет них?
– Думаю, пора делать новые.
Теол кончиком пальца провел насекомому по спинке. Но сам не понял, в нужном ли направлении гладит. – Уже? Сколько от ширины реки ты прошел?
– Больше половины.
– И сколько там?
– Погребов? Шестнадцать. Каждый три на два человеческих роста.
– Заполнены?
– Все.
– Ого. Итак, скоро вред будет заметен.
– «Конструкции Багга» станут первым из разорившихся крупных предприятий.
– И сколько ты потащишь за собой?
– Трудно сказать. Три, может, и четыре.
– Мне показалось, что сказать трудно.
– Так и не говорите никому.
– Отличная идея. Багг, я хочу, чтобы ты сделал коробку в соответствии с размерами, которые сообщу позже.
– Коробку, хозяин? Бук сойдет?
– Что бы это должно значить: «с рук сойдет?»
– Я сказал, бук. Такое дерево. Хорошо горит…
– Да, думаю, дерево сойдет.
– Размеры?
– Точно. Но без крышки.
– Вы скажете наконец точные…
– Я сказал, что скажу.
– Хозяин, а для чего коробка?
– Увы, не могу сказать. Никаких подробностей. Но нужна она будет скоро.
– Насчет погребов…
– Багг, сделай еще десять. Удвой размеры. А «Конструкции» пока подержи на плаву, накопи долгов, избегай кредиторов, продолжай закупать стройматериалы, храни их там, где аренда складов выше всего. Вообще набедокурь как сможешь.
– Потеряю голову.
– Не тревожься: у Эзгары есть запасная.
– За это спасибо.
– Она даже не пискнет.
– Какое облегчение. Что вы делаете, хозяин?
– А на что это похоже?
– Идете в постель.
– А ты должен сделать коробку. Очень хитрую коробку. Помни: никакой крышки.
– Могу наконец спросить, для чего она?
Теол уселся на кровать и вгляделся в синее небо. Улыбнулся лакею, который по совместительству был Старшим Богом. – Для воздаяния, Багг. Зачем же еще?
Глава 2
Момент пробужденияЖдет на порогеИ там, где наш путьСвернет с пути жизниИскры, как мухиВ точку слетятсяИ времени глыбаСверкнет словно солнцеНа водах стоячихМы будем комкамиСкорченной массойПронизанной страхомС прожилками страсти«Сейчас» станет прошлымПод тяжестью эгоВ стирании дняГде порог и распутьеМомент пробужденья.
Зимние размышления,Корара Дренская
Там, где кончалась построенная Летером дорога, начинался подъем к перевалу. В пятнадцати шагах слева от них неумолчно ревела река; грубые плиты мощения исчезли под черными осыпями протяженной морены. Вывороченные деревья простирали над осыпями кривые руки корней, увешанные мелкими, сочащимися влагой корешками. С северной стороны на склонах виднелись островки леса; зубчатые утесы у буйного потока блестели зеленым мхом. Противоположная сторона представляла полный контраст: гора, пронизанная сетью трещин и расселин, почти лишенная зелени. В средней части этого разрушенного фасада тени отмечали странные правильности – прямые углы и линии; по самой тропе там и тут встречались ступени, широкие, вытертые ручьями и столетиями шаркающих ног.
Серен Педак думала, что город некогда занимал весь бок горы. Вертикальная твердыня, высеченная в природном камне. Она могла представить, где виднеются провалы широких окон, где в тумане затаились куски упавших балконов. Но что-то – какая-то громадная, устрашающая штука – снесла весь склон, одним ударом уничтожив почти весь город. Она почти могла проследить линию столкновения – однако среди россыпей камня на дне ущелья видны были лишь породы, принадлежащие самой скале.
Они встали в нижней части тропы. Серен видела, что Тисте Анди обратил взор безжизненных глаз к вершине.
– Ну? – спросила она.
Сильхас Руин покачал головой: – Это не мой народ. К’чайн Че’малле.
– Жертвы вашей войны?
Он глянул на нее, как будто угадывая, что за чувство лежит за этим вопросом. – Почти все горы, из которых К’чайн Че’малле вырезали летающие крепости, находятся ныне под волнами. Потоп, ставший следствием распада Омтозе Феллака. Эти города были высечены в скалах, но лишь самые ранние походили на город, представший пред твоими глазами – больше открытый ветрам, нежели зарывающийся в бесформенный камень.
– Перемена, показывающая внезапно возникшую нужду в защите.
Он кивнул.
Фир Сенгар прошел мимо них и начал подъем. Миг спустя за ним последовали Удинаас и Чашка.
Серен удалось уговорить их оставить лошадей внизу. На площадке справа от них обнаружились четыре обтянутых брезентом фургона. Очевидно, подобный транспорт не в состоянии одолеть подъем, и грузы тут переносят вручную. Что до привезенных рабовладельцами оружия и доспехов, они или дожидались команды грузчиков где-то поблизости, или рабов нагружали как мулов.
– Никогда не проходила именно здесь, – сказала Серен, – хотя издали эту сторону горы видела. Даже тогда мне показалось, что она искусственно переделана. Я спрашивала Халла Беддикта, но он ничего не захотел рассказывать. И мне почему – то кажется, что дорога приведет нас внутрь.
– Могущественным было волшебство, уничтожившее город, – произнес Сильхас Руин.
– Возможно, это природные силы…
– Нет, аквитор. Старвальд Демелайн. Разрушение – работа драконов, чистокровных Элайнтов. По меньшей мере дюжина их работала сообща, раскрывая садок. Необычное дело.
– Почему же?
– Во-первых, их союз. Во-вторых, сила их гнева. Непонятно, какое же преступление свершили К’чайн Че’малле, чтобы оно оправдало такое возмездие.
– Я знаю ответ, – послышался сзади свистящий шепот; Серен обернулась, с трудом найдя взглядом нематериальные очертания духа.
– Тлен. Я уж гадала, куда ты делся.
– Я странствовал в сердце камня, Серен Педак. В замерзшую кровь. Сильхас Руин, ты недоумеваешь, каким было их преступление? Да никак не меньшим, нежели гарантированное уничтожение всего сущего. Их ждало истребление – так пусть погибнут и все другие. Отчаяние или жестокая злоба? Возможно, ни то ни другое. Возможно, рана в сердце всего сущего стала следствием несчастного случая. Нам какое дело? Мы успеем стать прахом. Равнодушным. Бесчувственным.
Сильхас Руин, не поворачивая головы, отозвался: – Берегись, Тлен, замерзшей крови. Она все еще может захватить тебя.
Дух издал свистящий смешок. – Да, как смола муравья. Но как же это соблазнительно, Владыка!
– Тебя предупредили. Если попадешь в ловушку, я освободить не смогу.
Дух проскользнул мимо, плывя над вытертыми ступенями.
Серен поправила кожаный мешок на плечах. – Фенты носят тяжести на головах. Хотелось бы мне уметь так же.
– Позвонки становятся сплющенными, – сказал Сильхас Руин, – что вызывает постоянную боль.
– Ну, мне уже кажется, что они сломались. Особой разницы не вижу. – Аквитор пошла в гору. – Знаешь, ты Солтейкен и мог бы просто…
– Нет, – сказал он, двинувшись следом, – в превращении таится сильная жажда крови. Внутри меня драконий голод – вот в чем живет гнев, а гнев нелегко поддерживать.
Серен, не сумев сдержаться, фыркнула.
– Что тебя забавляет, аквитор?
– Скабандари мертв. Фир самолично видел пробитый череп. Тебя ударили и бросили в темницу. Ты вырвался на свободу, и всё, чем ты одержим – жаждой мщения. Против кого? Бестелесной души? Чего-то меньшего чем призрак? Что могло остаться от Скабандари за эти века? Сильхас Руин, твоя одержимость жалка. Фир хотя бы ищет чего-то позитивного – хотя не найдет, учитывая, что ты постараешься уничтожить остаток Скабандари прежде, чем он получит шанс переговорить с ним. Если такое вообще возможно.
