Белая Кость (СИ) - Эль Кебади Такаббир Такаббир
— Не знаю, потому и спрашиваю.
— Что у вас там? — поинтересовался Киаран, не отводя взгляда от рук иерарха.
— Ничего.
— Покажите.
Растянув губы в благодушной улыбке, Святейший закатал рукав. Под ним оказалась власяница, одежда для умерщвления плоти. Нетрудно было представить его страдания, причиняемые раздражением кожи и постоянной чесоткой. Киаран слышал, что слабых людей власяница доводит до безумия, они становятся опасными фанатиками и зачастую пополняют ряды мучителей в подземельях храмов и монастырей.
— Решили, что я прячу оружие? — Святейший опустил рукав. — Я, как глубоко верующий человек, не притрагиваюсь к оружию.
— Зачем вы её носите?
— Привык. Отец надел на меня власяницу, когда мне исполнилось восемь. Ему показалось, что я засматриваюсь на дочку господина. Она мне и правда нравилась. — Святейший опять спрятал руки в рукава. — С тех пор я снимал рубашку всего несколько раз. Для того, чтобы надеть другую, большего размера… Так что вы говорили о трубадурах?
Находясь под впечатлением от вида власяницы и рассказа иерарха, Киаран ощутил зуд под одеждой. Воображение сыграло с ним подленькую шутку. Куда-то делся благородный порыв призвать церковников к ответу. Их произвол и жестокость по отношению к бродячим певцам уже не вызывали негодования.
— Поговорим об этом, когда приедет король, — сказал Киаран и направился к выходу. Засунув руку под куртку, почесался и тихо выругался: — Дьявол…
Облепившие лестницу попрошайки снова затянули излюбленную песню. Киаран выудил из пристёгнутой к поясу мошны пригоршню медяков, бросил их веером, будто это не монеты, а семена. И в сопровождении Выродков побежал в Фамальский замок, сгибаясь под ударами ветра.
— Ну и погодка! — с задором воскликнул вратник, открывая перед ним калитку в воротах.
Не разделяя его радости, гвардейцы, стоящие на стенах барбакана, притоптывали ногами и колотили себя кулаками.
Отпустив Выродков, Киаран постоял на развилке аллей, раздумывая, куда направить шаги. Слева темнела Башня Хранителей, где теперь находились его покои, приёмная и рабочий кабинет. В Престольной Башне светились окна. В путешествие с королём отправились не все гостившие в замке дворяне, и Киаран решил, что те, кто остался, по привычке собрались на ужин в гостином зале.
— Кот из дома, мыши в пляс, — проворчал он и проследовал в королевскую резиденцию.
На ходу отряхивая плащ от снега, миновал холл. Поднимаясь по винтовой лестнице, удивился: почему так тихо? Ступив в зал, замер в растерянности. Ни души! В шандалах и люстрах горели все свечи. Непозволительная трата государственных денег! Дармоеды зажгли свечи, и никто не удосужился их погасить!
Киаран хотел отдать караульному приказ привести сюда виновных в расточительстве, в этот миг послышался брюзгливый голос:
— Оказывается, я никому не нужна.
Посмотрев в глубь зала, Киаран пошёл вальяжной походкой по проходу между столами.
Вазы, кубки, кувшины, блюда с мясом, рыбой и хлебом образовывали на королевском столе беспорядочное нагромождение, поэтому Киаран не сразу заметил Лейзу. Она сидела справа от кресла короля и тыкала остриём ножа в куриную тушку.
— Я распорядилась приготовить всякой вкуснятины, хотела разделить с кем-нибудь трапезу, но, оказалось, все разъехались. Те, кто не пожелал сопровождать короля в этот треклятый Алауд, покинули замок! Даже Хранители вспомнили о срочных делах. Один натирает печать до блеска, второй сдувает с грамот пыль, третий скребёт по сусекам в поисках монет, четвёртый рисует карту сокровищ.
Киаран остановился перед помостом. Глянул на раболепно согнувшихся служанок:
— А пятый?
— Сидит в подземелье и ждёт призраков, которыми он запугал слуг до смерти. И что теперь? Два месяца тишины и одиночества. — Лейза вонзила нож в курицу. — Я не выдержу!
Киаран расположился за ближним к помосту столом, поелозил ладонью по столешнице:
— Я тоже собираюсь ненадолго уехать.
— Домой?
— Да, миледи.
— Соскучились по жене?
— Соскучился по детям.
— Будь я мужчиной и будь у меня такая жена, я бы тоже по ней скучала. У вас замечательный сын, лорд Айвиль. Жаль, я не видела ваших дочек. Думаю, они такие же очаровательные, как их мать. — Лейза кивком указала на блюда. — Что вы будете есть? Выбирайте. Простите, я не могу пригласить вас к себе. В смысле, за королевский стол.
— Зато я могу, — сказал Киаран и щёлкнул пальцами.
Пока служанки бегали, переставляя тарелки на его стол, Киаран скинул плащ, вытащил из-за ворота куртки коллар. Снял с помоста кресло Лейзы и наполнил кубки вином.
Ужин прошёл под треск дров в каминах и шум ветра за окнами. Лейза ни о чём не спрашивала, Киаран ни о чём не говорил. Молчание их не тяготило. Наоборот, сближало. Встречаясь взглядами, они обменивались улыбками. Подкладывали друг другу в тарелки лакомые кусочки и не боялись, что кто-то их осудит. Каждый думал о своём и не стеснялся своих мыслей.
Завершив трапезу, Лейза обошла стол и села на скамью рядом с Киараном.
— Можно мне поехать с вами? — прошептала она, обдавая его щёку горячим дыханием.
— Куда? — спросил он, глядя на её губы.
— В Ночной замок. Я не буду вам мешать. Поселюсь в монастыре на берегу Немого озера. Хочу скакать наперегонки с вашим сыном. Хочу гулять среди ив. Хочу стоять на причале и смотреть на лёд.
— Озеро не замерзает.
— Я не хочу оставаться одна.
Её просьба разрывала душу на части. Киаран не мог сказать «нет» матери короля и не мог позволить ей жить в ветхом строении. Сердцем чувствовал, что эта поездка углубит пропасть между ними, а разумом понимал: пропасть будет всегда. Лейза не переступит запретную черту и не станет его любовницей.
— Хорошо.
— Я пытаюсь сдержать глупую улыбку, но у меня не получается, — произнесла Лейза, светясь от радости. — Когда едем?
— Утром, если наладится погода.
— Она наладится. Обязательно наладится! Пойду собираться.
Когда затих звук шагов, Киаран облокотился на стол и прижал ладонь ко лбу.
— 1.54 ~
Всадник пронёсся мимо вереницы гвардейцев и рыцарей. Двинулся через ряды знаменосцев, выкрикивая: «Расступись! Расступись!» Догнав короля и великих лордов, вдавил каблуки сапог в бока лошади; она перешла на шаг.
— Ваше величество! С вами желает поговорить королева.
Проделав тот же путь, что и вольный всадник, только в обратном направлении, Рэн остановился возле кибитки, обитой железом и кожей. Распахнув дверцу, свесился с седла и заглянул внутрь.
Придерживая масляную лампу, Янара повернулась к нему лицом. Увидев её покрасневшие глаза, Рэн не на шутку встревожился:
— Что случилось?
— Мы можем где-нибудь остановиться?
— Конечно. Мы уже стоим.
— Не здесь. В постоялом дворе или в деревне.
Рэн спрыгнул с коня и по пояс втиснулся в кибитку:
— Что произошло?
Служанка, сидящая у ног Янары, быстро прикрыла её колени медвежьей шкурой. Вторая служанка рылась в дорожном мешке.
— Мне надо привести себя в порядок, — прошептала Янара. — Я не думала, что в повозке будет так неудобно. Прости.
— Ты меня напугала, — выдохнул Рэн. — Потерпи немного. Хорошо?
— Я потерплю, сколько потребуется. Просто не забудь остановиться в постоялом дворе.
— Не волнуйся. — Рэн стянул с руки перчатку, провёл ладонью по льняным волосам. — Ты не замёрзла?
— Нет, что ты! Тут жарко. — Янара потупила взгляд. — Мне очень неловко. Прости, пожалуйста.
Рэн обхватил её за талию, притянул к себе:
— Прекрати! Мы с тобой выехали на прогулку. Нас никто не торопит. — И поцеловал Янару в шею.
Колонна всадников и повозок двинулась дальше. Бросив поводья и тем самым позволив жеребцу шагать неторопливо, Рэн разложил карту. Слева от тракта раскинулся королевский домен. Если верить рисунку, поблизости находились две деревни, но есть ли они на самом деле? Обзору мешали белоснежные взгорья и еловый лес. Настораживало отсутствие протоптанных крестьянами тропинок и следов от полозьев дровней. Рэна не прельщала езда наобум, по бездорожью, ещё и с кибитками на санном ходу, которые отнюдь не славились манёвренностью.
