Вера Камша - Сердце Зверя. Том 3. Синий взгляд Смерти. Полночь

Рядом громко шмыгнул носом Иоганн, надо думать, тоже вспоминал. Ничего не поделаешь, закат!

Лошади осторожно ступали по могучим, чуть колышущимся бревнам, пахло чистой водой и немного дымом.

Возле первых ворот гостей встречали седой домоправитель и высланный вперед слуга. За ними молодая женщина держала поднос с пятью кубками.

— Добро пожаловать в Альт-Вельдер, — провозгласил седой. — Господин отдыхает, но госпожа ждет вас к вечернему столу. Утолите жажду, и вас проводят в ваши комнаты.

— Это вода из источника во дворе замка, — объяснил Придд. — Если не ошибаюсь, ею угощают гостей уже третий круг.

Чарльз и не думал, что хочет пить, ему это объяснила вода, ледяная и невероятно вкусная. Чудом удержавшись от того, чтобы попросить добавки, Давенпорт вернул тяжелый кубок на поднос, едва не задев тоненькую ручку. Невысокая медноволосая девушка торопливо отступила к величественной белокурой даме, рассматривать которую капитан не стал. Торопливо сдернув шляпу, Давенпорт поклонился и, не отрывая взгляда от незнакомки, представился неожиданно сиплым голосом.

— Мы рады вас видеть, — откликнулась спутница дивного видения. — Мой муж, генерал Вейзель, ценил вашего отца, он говорил, что генерал Давенпорт понимает значение артиллерии.

— Б-благодарю, — проблеял Чарльз. Он знал, что к ним присоединилась генеральша с какой-то девицей. Какой-то… За таких, с именем таких и умирают!

— Позвольте вам представить баронессу Вейзель, — невозмутимо произнес Придд, — и ее спутницу…

— Зовите ее Мелхен, — подсказала баронесса. Она говорила еще что-то о воде, дороге и супруге-артиллеристе, но Чарльз почти ничего не понимал, зато он понимал главное: его жену будут звать Мелхен, и никак иначе.

По небу наилиричнейшим образом чиркнула звезда, требуя если не ронделя, то загаданного желания. Валме проводил падающий огонек взглядом и приподнял бокал.

— Я еще не встречал человека, который дал бы звезде умереть спокойно. Почему бы нам не выпить за исполнение наших желаний? Не думаю, что они исключают друг друга.

Господин Бурраз-ло-Ваухсар посмотрел на собеседника. Очень внимательно.

— Мориски не особо изощрялись, — развил свою мысль Валме. — Они просто снесли Агарис и сейчас хотят повторить это с Паоной. Ни в Святом граде, ни в павлиньей столице я не бывал и особого сожаления по их поводу не испытываю, но Оллария… Лучше бы с ней обойтись без подобных крайностей.

— Пожелайте того же Равиату, и я поддержу ваш тост. — Казарон был сама любезность, но любезность воспитанная. Вместе с волосами и усами кагет остриг громогласность и пренеприятную манеру, входя в раж, брызгать слюной. Это их роднило: Ченизу с пузом от Валме без пуза тоже заметно отличался, но сейчас пузо пришлось бы в самый раз.

— За Равиат и знамя казара Бааты над ним!

— За Олларию и лучшие знамена Талига.

— И за цветочниц. Грустен тот город, в котором их нет!

— Я привезу в Талиг семена лучших цветов Кагеты и Сагранны.

— Но не «следы покинутой», — строго уточнил Валме, — хотя они и прелестны. Покидать дам, пока они желанны, дурной тон.

— Даже если от этого зависит спасение и этой дамы, и сотен других?

— Это иное дело, но ведь мы говорим о будущем, за которое мы выпили, а за плохое не пьют. В Олларии будут цветы, цветочницы и непокинутые дамы. Готти, ласточка, хочешь зайчика?

Виконт нацепил на вилку кусок крольчатины и предложил Котику. Волкодав облизнулся и аккуратно снял лакомство с зубцов. В «львином образе» он предпочитал чавкать, а тут такая утонченность… Эта милая особенность отсылала к собеседнику, и Валме осведомился:

— Дорогой Бурраз, вы что-то принимаете перед тем, как сесть за стол? Наши друзья уже поют и плачут, хоть и не так, как найери в понимании еще одного нашего друга, а вы скромны и сдержанны, как желудь.

— Или как наследник Валмонов, — вернул комплимент кагет. — Если б я не доверял своим глазам, я бы решил, что вам не по вкусу вино.

— Кэналлийское не по вкусу быть не может, — возразил Марсель, мысленно поздравляя делившие с ним вино смородинные кусты.

Бывший посол Ургота коротал время с послом казарии на террасе гостиницы «Лев под вишней», куда с дозволения рэя Эчеверрии и под ответственность Марселя, что вообще-то было отвратительно, перекочевала большая часть собравшейся на Старобарсинской заставе компании.

Щедрый рэй поделился кэналлийским, и ужин в саду незаметно перерос в странного вида попойку. Собравшиеся под вишнями если не львы, то ведь и не агнцы, пили вперемежку за победу и за упокой. Когда Карой заговорил по-алатски не с Эпинэ, а с Рокслеем, Капуль-Гизайль облизал пальцы, а Мевен сперва с вожделеньем уставился на ближайшее дерево, а потом принялся прихорашиваться, Марсель в последний раз оросил смородину «слезами» и предложил казарону прогуляться по саду. Казарон с готовностью отодвинул блюдо с запеченным под присмотром Капуль-Гизайля карпом, и дипломаты в сопровождении Котика отправились совершать моцион.

Говорили о Кагете и Бакрии, об Агарисе и Паоне, о «бесноватых» и церковниках, об их величествах, высочествах и преосвященствах. Сад был велик — хозяйскую вишневку знали даже за пределами графства, и все равно они наткнулись на Мевена. Разочаровавшись в прелестном дереве, Иоганн где-то обрел девицу, изрядно напоминавшую его столичную любовницу. Углубленный в прекраснейшее из занятий счастливец послов не заметил, но прогулку встреча оборвала. Возвращаться за общий стол не хотели ни кагет, ни талигоец, вот и устроились на террасе с видом на залитый лунным серебром тракт.

— Вы скучаете по Кагете? — осведомился виконт. — Я бы на вашем месте скучал. Более того, я скучаю даже на своем.

— О да, — в голосе казарона зазвучала былая страсть, а может, он наконец начинал хмелеть, — я пять лет не видел настоящих роз и почти забыл вкус хисрандских улиток.

— А я их еще не пробовал, — опечалился виконт, полагая, что нельзя выглядеть трезвей сотрапезника. — Как вы думаете, можно ли считать дезертиром офицера, у которого сразу кончились начальство, подчиненные и приказы?

— Не думаю.

— Вот. А у вас кончилась Оллария и казар… Вы оказали Проэмперадору большую услугу, но что вы будете делать теперь — поедете к Ноймаринену? Но это неправильный регент, и он пьет тинту… А я заеду к батюшке, после чего отправлюсь в Сагранну и дальше. У меня там дела, а у вас? Неужели вам не хочется сказать что-нибудь хорошее Баате, он такой приятный… Вы знаете, я ведь ему поручил нашего с Мэгнусом — это мой боевой козел — пленного. Его величество обещал о нем позаботиться… Я о гайифце…

— Я знал Баату ребенком, он подавал большие надежды и всегда, вы понимаете, всегда помогал другим… пройти назначенной им стезей. Теперь несчастный остался совсем один. Подумать только — отец, братья…

— Зато Баата чтит как отца свекра Этери, — утешил взгрустнувшего было кагета Марсель. — Так вы хотите увидеть Катету?

Посол хотел. Более того, он хотел, жаждал, стремился увидеть еще и графа Валмона. Про регента Талига, который не Ноймаринен, речь не зашла, но Валме не сомневался: доблестный Бурраз надеется встретить и его тоже. Самое смешное, что Марсель тоже надеялся.

Глава 3. ТАЛИГ. КОЛЬЦО ЭРНАНИ

ЮЖНАЯ МАРАГОНА. АЛЬТ-ВЕЛЬДЕР

400 год К. С. 19-й день Летних Молний

Если б Марсель, уподобившись Алве, спал с заряженным пистолетом под рукой, паршивец Лагартос был бы обречен, но пистолета не было, и Валме, с трудом разлепив глаза, лишь томно осведомился, есть ли у дражайшего гостя часы.

— До полудня не менее двух часов. — Внешне кэналлиец ничем не напоминал Герарда, но суть, суть! — Вы нужны на заставе.

— Опять сумасшедшие?.. — Алва все же не зря сделал утреннее чудище рэем, сродство душ было налицо. — Далеко?

— Приехал человек с письмом графини Савиньяк.

— И на кого он похож?

— Он военный. Дворянин. Назвался Сэц-Гайярэ, путешествует со слугой, тоже военным. Мы сказали, что нужно ждать виконта Валме, который сейчас неподалеку. Сэц-Гайярэ не спорил.

— Тогда я тоже не стану спорить, — зевнул рекомый виконт, пытаясь припомнить хоть самого завалящего Сэц-Гайярэ. Вспомнил Сэц-Гайяров, но кэналлийцам такая разница не в разницу. — Как вы можете подниматься в подобную рань?

— Нужно.

— Кому? — Валме провел ладонью по щеке и понял, что придется еще и бриться. — Хотите шадди?

Собрат Герарда хотел. При условии, что сварит сам из привезенных с собой зерен. Марсель зевнул еще раз и понял, что приезд рэя — меньшее из возможных утренних зол.

К полудню все как-то наладилось — во многом благодаря пегой красотке, обладавшей удивительно плавной рысью, ну и погодка выдалась славной, да и Лагартос не только шадди умел варить. Кэналлийцы не отказали себе в удовольствии поохотиться на чесанувшую от Старой Барсины погань. Оказалось, что трусливей всего мародеры и дезертиры вели себя у развалин, удрав же подальше, они непонятным образом осмелели настолько, что не только огрызались, но и нападали. На превосходящего противника. Лагартос этого не понимал, Валме тоже, но понять хотел, так что время в пути пролетело незаметно.