Твое… величество! (СИ) - Гончарова Галина Дмитриевна
Несколько секунд святоша хлопал глазами, а потом дошло. И отец Роман поклонился.
— Я напишу, ваше величество.
— А когда приедет эрр Нейман, найдите способ представить его мне… я подумаю, что делать дальше.
— Эрр Нейман уже в пути. Ваше величество, вы…
Мария опустила ресницы.
Она. А что — она должна тут расписывать все и подставлять и себя, и дочь? Не-не-не, так мы не договаривались! Она будет молиться! Много! А что там боги решат — не ее забота!
И никакого компромата!
Вон, убийство Павла Первого или Петра третьего прекрасно обошлось без письменного приказа, и это правильно! Нечего тут компромат раскидывать!
Если Анне еще сидеть на троне…
Мария прислушалась к себе, и никакого внутреннего протеста не ощутила. Сможет она прибить Иоанна, чтобы самой остаться в живых? Вполне! И ради Анны тоже. Но свидетелей и признаний все равно лучше не оставлять. Политика…
* * *Самый обычный рыбацкий кораблик.
С такими сторожевые корабли Картена разбирались легко и просто. Сигналили, заставляли лечь в дрейф, потом обыскивали корабль и забирали все, что найдут. Давали экипажу время пересесть в лодки, и забирали кораблик.
А как еще?
Лезут и лезут эти шагренцы, простых слов не понимают! Это воды Кар-те-на!!!
Не Шагрена!
Ловите рыбку у себя, а нам своих людей кормить надо! Жестоко? А два века назад, когда вы на материке пытались высадиться, убивая всех, включая младенцев — это было не жестоко⁈ Нет⁈
Вам можно!
А потом вы начинаете спрашивать — за что⁈ А вот за то!
За Алую резню, за налеты, за несколько десятков тысяч погибших тогда, за обезлюдевший город, который тогдашний король приказал не восстанавливать. Посыпать землю пеплом и солью, и оставить. Для напоминания!
Человеческая память несовершенна, пройдут века — и забудется. А вот когда так… и стоит над морем черный обелиск.
Шагренцы тогда никого не пощадили, два человека из всего города уцелели чудом, про деревни и поселки вообще молчим. С тех пор Картен их не принимает. И идут на дно лодки, и кораблики, и… всякое бывает, и с одной, и с другой стороны. Но если кто-то из Шагрена уходит в тот же Картен… вот в Картен как раз и не уходят. Не принимают их там. В других странах еще может быть, а в Картене любой шагренец — мишень на стене. И язык не поворачивается спорить. Слишком много между этими народами крови, горя и боли. И постоянно удлиняется список погибших — с обеих сторон.
В этот раз было похоже.
Так же картенский сторожевик заметил суденышко.
Так же в рупор заорали приказ — остановиться. И так же корабли встали бок о бок, для проведения досмотра. Хотя что там смотреть на рыбачьем суденышке?
А потом…
Они вылетели из трюма, словно молчаливые ночные тени.
Словно демоны бездны.
Словно руки самой Смерти.
Вылетели, с клинками наперевес, и палубы кораблей окрасились кровью. Один за другим, картенцы падали бездыханными на грязные просоленные доски. И кровь смывала рыбью чешую….
Десяти минут не прошло, как все было кончено.
Рэн Тори, главный в десятке Чернозубых, смотрел на трупы без малейшего сожаления или сомнения. Все просто.
Тела — раздеть и за борт. Одежду отстирать, она им еще пригодится. Ишуро Тори, командующий войсками Шагрена и его кузен, между прочим, выдал им деньги, но лучше сэкономить. Кто знает, сколько им еще искать этого потомка? И везти, и… мало ли будет расходов?
Жаль, что не попался хороший корабль, на этом можно дойти только в Картен. И там еще идти, по полям, перелескам, уединенным местам, стараясь не попасться на глаза картенцам. Не убьют. Но проблем они причинить могут много.
Десять Чернозубых — это не все войско Шагрена, сотню врагов они положат, но не две и не три… и краску с зубов придется стереть. Все ради Шагрена!
Им надо привести туда первое за столько лет Дитя Многоликого! И если они справятся…
Никаких — если! Они обязательно справятся!
* * *Мария как раз завтракала.
С недавних пор еда перестала ей приносить удовольствие. И так-то средневековая кухня — дело крайне своеобразное. Специи и пряности тут добавляют во все, причем иногда ориентируются на цену, а не на сочетание. К примеру, мясо с корицей — без проблем! Или рыба с шафраном и розмарином.
Часто еще думают, как забить легкий привкус тухлятины… увы! С продуктами мухлевали во все века, и не всегда это удавалось распознать. На кухне-то понятно, вскрывается, но обратно уже продукт не отправишь, и надо его скормить людям.
Ладно.
Мария и сама себе готовила бы с удовольствием, но — нельзя. Королева-с. Не поймут! Не положено!
Хоть ты себе отдельную жаровню в покоях устанавливай, и на ней кашеварь! Место позволит, а вот этикет — нет. Если она так поступит, ее муж спокойно в психушку сдаст.
Вот и приходится тщательно принюхиваться к блюдам на столе.
С момента змейства Мария обнаружила, что обоняние у нее улучшилось, и вовсю этим пользовалась. А что? Если люди не чувствуют, что рыбка-то не слишком свежая, а она чувствует? Вот, она и сама не съест, и ребенку не даст. А остальные пусть кушают, ей еще придворных жалеть?
Перебьются!
Но специи-то полбеды, а вот придворные!
Муженек, который смотрит так, словно не знает, что с ней делать. Вот, как с той рыбой. Съесть? А если лучше не надо? Или не съесть? Заинтересовала, на свою голову!
Красотка-Дианочка, которая из кожи и платья вон лезет, абы король на нее смотрел. Он и смотрит, но и на Марию тоже. А у Дианы вырезы все больше, манеры все смелее…. Интересно, когда она все-таки перейдет границу и вывалится из платья?
Весь остальной коллектив, который разделяет трапезу с королем,. И смотрит то туда, то сюда. Тот же канцлер, тот же казначей… если бы не шут, Мария вообще бы взвыла и перекусала всех окружающих. Хоть эрр Демьен как-то ей жизнь скрашивает!
Тут шуточку отпустит, здесь съязвит…
Мария с ним шутила в свое удовольствие. Видно же, что шут — вот и шутит, работа у него такая, и ее он сильно поддеть не хочет. Иногда границу переходит, но осторожно, и тут же откатывается назад. Это можно простить.
Вот и сейчас они с Рене гадали, на что похожа поставленная на стол пышная оранжевая роза. Пришли к выводу про хомяка… Дианочке правда, что-то не нравилось, но наверное, она просто не любит хомяков. Анна слушала, тихо хихикая в салфетку. Привыкнув к тому, что мама любого за нее распустит на клочья, она постепенно оттаивала. Шуту это тоже нравилось, и он почти незаметно втягивал принцессу в беседу. Не издевался над ней, а делал так, чтобы Анна могла сама выбрать ответ на его вопрос. Да, высокое искусство беседы!
— Отец мой!!!
Трапеза была нарушена залетом (а как тут скажешь иначе, если он летит, словно на крыльях любви) в зал симпатичного парня лет семнадцати.
Иоанн невольно расплылся в улыбке, оно и понятно. Мальчишка — явно его копия. Те же светлые волосы, те же глаза, фигура… ладно, у супруга она скрыта под толстым слоем ссала, этот еще столько нажрать не успел. Но фамильное сходство налицо.
— О, отец!!!
И парень отлично этим пользуется!
Вот, упал перед отцом на колени, поцеловал его руку, повернулся к королеве.
— Ваше величество!
Поклон по всей форме. И взгляд… таким на лютого врага смотреть. С презрением, злобой… но папаша-то этого не видит! Сыночек к нему тылом стоит! А Мария, наверное, нервничала!
Хорошо еще, чуточку успела местных сплетен нахвататься, так что кое-как сообразила. Это, наверное, побочный сын короля… так, ему родили двое. Эрра Ирена и эрра Маргарита.
Этот постарше, значит — от Ирены.
— Ваше высочество! — и такой же взгляд, только еще с нотками похоти, словно облизывающий фигурку девочки… ах ты ж ёж!
Анна напряглась. Мария мгновенно озверела.
Ее ребенка терроризировать?
Я тебе сейчас выпишу путевку в жизнь! Взгляд на Рене Демьена — и полученный ответный взгляд стал спусковым крючком. Мария улыбнулась и встала из-за стола.
