Андрей Максимушкин - Варяжский меч
Отсюда уже можно было разглядеть город. Похоже, четыре сотни дружинников и находников боярина Гремича еще держались. На надвратной башне развевался стяг велиградского князя — медведь с секирой в лапах. Эх, видно плохо. Кусты и ветки мешают, а ниже спуститься — опять хуже будет видно, город не разглядишь.
Прислонившись ухом к стволу ближайшего вяза, Велибор прислушался: нет ли кого рядом? Не скрипнет ли корень под ногой? Нет, не слышно ничего подозрительного. Только у подножия холма какой-то зверь шебуршится. Да, точно! Похоже на оленя. Вон листья с куста срывает. Значит, нет никого рядом. Звериное ухо более чутко.
Оглядевшись по сторонам и выбрав подходящую сосну с крепкими сучьями внизу ствола, волхв подпрыгнул, ухватился за ветку и полез вверх по дереву. Да, вид сверху открывается великолепный! Перед глазами предстает возвышающийся на обрывистом берегу реки город, его стены и башни, утыканный кольями вал. Отсюда виден даже противоположный берег Лабы, а местами, там, где берег низок, поблескивает и сама великая река.
Однако волхва больше интересовал не окрестный вид, а город. С первого взгляда ясно, что Битков выдержал яростный приступ. Ров перед воротами завален связками лозняка, землей и бревнами. На насыпи брошен таран, рядом покосившееся, обгорелое сооружение из бревен и теса, видимо, остатки порока или передвижного укрытия для пеших бойцов. Чуть в стороне, во рву, застыл ворон, уткнувшись своей стрелой с клювом в крепостную стену.
Даже издали, с холма, заметны темнеющие перед воротами, на валу и перед рвом тела. Бой был жестоким, саксы неоднократно шли на город приступом, но Битков устоял. Велиградская дружина не дала врагу закрепиться на стенах.
Разглядев город как следует и не обнаружив заметных повреждений стен, Велибор перевел взгляд на раскинувшийся на безопасном расстоянии от городских стен воинский стан. Целое море шатров. Немалые силы привлек к себе Битков. Сколько их? Три-четыре тысячи навскидку, не меньше.
Жаль, нельзя шатры пересчитать, часть из них прячется за реденьким перелеском, и разглядеть знамена у шатров баронов и знатных рыцарей. У закатных народов целый свод родовых знаков имеется, геральдикой называется. Велибор в свое время увлекался этим делом, купцов, мореходов расспрашивал, мог вспомнить немало гербов воинских родов, рассказать, как эти гербы появились. Вот бы пригодилась наука — разглядеть, кто именно под стенами стоит. Но для этого надо к стану поближе подойти, а место открытое, не подкрадешься.
По шляху целый обоз идет. Быки неторопливо шагают по дороге, тянут груженые возы к реке. Волхв привстал в развилке ствола и, ухватившись за ветку, наклонился, стараясь разглядеть шлях и обоз. Три дюжины телег, каждая парой быков запряжена. Охрана сильная, в сотню пеших и дюжину конных воинов. Что везут, не разглядеть, телеги рогожами закрыты. Люди, как и утренние всадники, идут без броней, даже щиты на возы побросали. А что им близ своего стана бояться? Знают: русов поблизости нет.
Скосив глаз в сторону, Велибор заметил в сотне шагов от себя человека, удобно устроившегося на толстой крепкой ветке старой сосны. Тоже глядит в сторону города и стана. Одет в зеленые свитку и штаны, на бритой голове длинный чуб светло-русых волос. Наш, варяг. Никто, кроме русов, такие чубы не носит. Человек задом подполз к стволу и встал на ноги, крепко держась при этом за ветки. В этот момент Велибор его узнал — вчера утром виделись, доглядчик князя Белуна, черепезянин из велетской рати, Глуздом его звать.
При виде товарища и настроение незаметно улучшилось, жить стало веселее. Волхв хитро прищурился и постучал обухом топора по стволу дерева. Глузд мгновенно обернулся на шум и помахал рукой в ответ на приветственный жест Велибора, затем ткнул пальцем вниз и, скосив глаза в сторону саксонского стана, резко мотнул головой. Все ясно без слов — пора спускаться, все, что можно, уже высмотрел.
Велибор согласно кивнул товарищу и, вцепившись обеими руками в ветку, опустил ноги вниз, нащупывая новую опору. А спускаться-то оказалось сложнее, чем залазить. Глаз на ногах нет, приходится по памяти и на ощупь дорогу искать. Ну почему человек не умеет, как рысь, с высоты прыгать? Наконец, выпустив из рук последнюю ветку в полутора саженях от земли, Велибор приземлился на ноги у корней дерева. Уф, давненько не приходилось по деревьям лазить, позабыл, чему в детстве учили.
Глузд тем временем не только успел спуститься с дерева, но и набросил на плечи серый мятль и повесил на пояс боевой топор. На плече у него была дорожная сума. Все это дожидалось хозяина на земле, пока тот из себя белку изображал.
— Велес в помощь, — поприветствовал соратника Велибор, вытирая пот со лба.
— С Богом всяко дело лучше выходит, — улыбнулся черепезянин.
— Давно здесь?
— С самого утра кукую! — Теперь было понятно, почему волхв не почувствовал присутствия человека, вверх-то он не глядел. — Видал, сколько саксов к Лабе возвращается?
— Я два отряда видел. — Волхв задумчиво почесал в затылке. — Непонятно, что Оттон задумал. Как ни крути, дорога одна, хоть на Ратценград, хоть на Зверин и Велиград, другого пути нет. Все дороги от Биткова к морю перекрыты.
— Поздно пришел, при мне всего около тысячи воинов к стану вернулись, конные, пешие, еще три обоза было.
— Ясненько, что ничего не ясненько, — нараспев протянул волхв.
Можно было попытаться поймать какого сакса и расспросить хорошенько, что там творится. Но для этого надо близко к стану подходить или одинокого лесоруба караулить, так и самому можно из охотника в добычу превратиться. Саксы, познакомившись с горячим лесным гостеприимством русов, насторожены, становище хорошо сторожат. На глазах Велибора три конных разъезда в поле перед станом проехали.
Видимо, Глузд думал так же, как и волхв. Во всяком случае, на предложение возвращаться к своим возражений не было. Черепезянин только согласно кивнул и зашагал вниз по склону. Трапезничавший близ опушки олень, почуяв людей, прыгнул в сторону и помчался прямиком через поле. На краю леса лютичи остановились, посовещавшись, они решили перебежать открытое пространство, здесь недалеко, всего два перестрела, и идти северной дорогой. Может, еще что любопытное по пути встретится.
23. Обманчивая тишина
— Нет, князья ободритов не всегда ставку в этом городе держали. Я слышал местного знахаря-волхва, прости меня, Господи, — пожилой, украшенный окладистой рыжей бородой с проседью торговец Иохан размашисто перекрестился и настороженно покосился на сидевшего за столом и внимательно слушавшего отца Климента.
Священник сегодня почти весь день провел в корчме. На улице моросит мелкий дождик, дел никаких нет. Вроде никто из немногочисленного, но дружного землячества христианских купцов, ремесленников, наемных воинов, просто проходивших через город путников, живших около пристаней, в пастырском напутствии или благословении не нуждался. Оставалось только сидеть за столиком в углу у очага и слушать разговоры и байки. Иногда кто-нибудь из гостей угощал отца Климента пивом, местным медом или приглашал разделить трапезу. Клирик не отказывался, с благодарностью принимал угощение. Грех оскорблять добрых людей отказом.
Отец Климент уже почти две седмицы жил в Велиграде. Прибыл он в город с обозом купца Гилфри из Майнца, ухаживал за раненным в пути несчастным Арнольдом. Впрочем, спутников священник не отягощал, выросший в семье простого крестьянина, он с детства привык трудиться и не чурался любой работы. Все, что ни делается, делается во славу и с благословения Господа. Да и все сваливавшиеся ему на голову невзгоды и заботы отец Климент воспринимал как посланные Всевышним испытания и принимал их со смирением и легким сердцем.
Единственное, когда после всех тягот пути на горизонте показались стены и башни твердыни свирепого властителя ободритов, священник немного струхнул. Сразу вспомнилось все, что он слышал о диких, буйных нравах язычников. Перед глазами вновь предстали ужасы ночного штурма Мекленбурга и последовавшей затем резни. Опасения оказались напрасными. Никто не спешил возводить смиренного клирика в святомученический сан. Сторожевые воины на воротах только лениво скользнули по закутанной в сутану фигуре священника и пропустили обоз, взяв с Гилфри обычную плату за две груженые телеги.
И в самом Велиграде никто отца Климента не обижал. Разве что на третий день пребывания в городе к нему на торге подошли два языческих волхва, молодые, крепкие мужи. Вежливо, но настойчиво пригласив уже готового отдать Богу душу христианина отойти в сторону, ему напомнили, что в городе запрещено строить церкви, открыто справлять христианские обряды и проповедовать. В остальном же каждый волен поступать, как ему Боги заповедовали.
