Сергей Шведов - Старец Горы
– А как барон фон Рюстов узнал о нашей беде? – спросил Ле Гуин.
– Я его предупредил.
– А где ты сам находился в это время?
– В Триполи, благородный Ричард, – усмехнулся шевалье де Бове. – Именно там меня нашла весточка от моего агента.
Если бы не покрытый пылью Гвидо де Шамбли, Ле Гуин не поверил бы благородному Ролану. Уж слишком подозрительной казалась ему осведомленность этого человека в делах, происходящих за сотни миль от Триполи. Но в данном случае у благородного Ричарда не было иного выхода, как только доверится человеку, которого он плохо знал и в честности которого сомневался.
– Телеги я тебе выделю, сотню рыцарей и сержантов тоже, – сказал Ле Гуин, – но большего от меня не жди. И передай Венцелину, чтобы не слишком надеялся на помощь Рожера Анжерского.
– Почему? – удивился Ролан.
– На это есть причины, – глухо отозвался Ле Гуин.
– В таком случае скажи благородному Рожеру, что если он откажет нам в помощи, то шевалье де Бове рано или поздно свернет ему шею. Всего хорошего, благородный Ричард. И да поможет нам всем Бог.
– Наглец! – только и сумел вымолвить Ле Гуин, когда закрылась дверь за неуступчивым шевалье, но в его голосе восхищения было все же больше, чем осуждения.
Сесилия за минувший год до того привыкла к замку Русильон, что уже считала его родным домом. Любимым ее развлечением стало купание в роскошном мраморном бассейне с чудесной лечебной водой. Увлечение юной графини с энтузиазмом поддержали оба ее закадычных друга, числившиеся при высокой особе пажами, юные бароны Гуго и Владислав. Последнего Сесилия называла просто Владом, дабы не ломать язык без нужды. Увы, кроме развлечений у графини были еще и обязанности, отчасти полезные и интересные, а отчасти докучливые и даже ненавистные. К последним относилось изучение языков, греческого, арабского и тюркского. Благородная Адель полагала, что государыня должна знать языки своих подданных, дабы заслужить их любовь и уважение. А потому все увертки Сесилии неизменно натыкались на железное «нет» баронессы де Руси. В конце концов, графиня смирилась с неизбежным, благо большую помощь в получении необходимых знаний ей оказывали Гуго и Влад, бегло говорившие на пяти или шести языках. Гордая Сесилия не могла вынести того, что оба ее пажа оказались расторопнее дочери короля Филиппа не только в изучении языков, но и в познании истин, как религиозных, так и мирских. Барон де Руси не жалел денег на обучение детей и кроме замкового капеллана, в замке постоянно проживали араб Омар и византиец Евстафий, почтенный старец с вечно слезящимися глазами. Араб с византийцем часто спорили между собою, а падре Доменик, пухленький небольшого роста человек, все время пытался выступать судьей в их бесконечных спорах. Без особого успеха, как успела заметить Сесилия.
Безмятежное течение жизни в замке Русильон закончилось с появлением в его стенах Понса Тулузского. Этот шестнадцатилетний оруженосец благородного Танкреда дошел в своей наглости до того, что начал поучать графиню Сесилию. Ему, видите ли, не нравилось, что благородная дама купается в бассейне с голыми пажами да еще в присутствии постороннего человека.
– Омар, между прочим, евнух, – не остался в долгу Влад.
– Чего не скажешь о вас с благородным Гуго, – отрезал занудливый Понс.
Поразмыслив на досуге, Сесилия пришла к выводу, что докучливый провансалец в чем-то, наверное, прав. Своими сомнениями она рискнула поделиться с благородной Аделью, которая внимательно выслушала юную графиню и кивнула головой:
– Раз этот вопрос тебя тревожит, Сесилия, то совместные купания лучше прекратить. Ты становишься взрослой, да и мальчики потихоньку превращаются в мужчин.
Одиннадцатилетний Гуго утверждал, что Понсом двигала обычная зависть – его Сесилия в бассейн не приглашала. Двенадцатилетний Влад помалкивал и смущенно отводил глаза. На этом совместные купания прекратились, а Сесилия лишилась едва ли не главного в своей жизни удовольствия. Ибо плескаться в бассейне одной или со служанками ей было невыносимо скучно. Благородный Понс предложил Сесилии в качестве компенсации, научить ее стрелять из арбалета. Правда, сам доблестный оруженосец оказался посредственным стрелком, в отличие от Влада, который прошибал болтом на лету яблоко, подброшенное в воздух на расстоянии пятидесяти шагов. Справедливости ради следует сказать, что Понс стрелял из обычного арбалета, юные пажи – из облегченных, сделанных специально для них. Зато Понс ловко владел мечом и копьем, удивляя даже бывалых сержантов. Влад и Гуго, отличные, к слову сказать, наездники, отчаянно завидовали Понсу, но орудовать боевым копьем им пока что было явно не под силу.
– Научитесь, – обнадежил расстроенных пажей шевалье де Сен-Валье, приехавший в Русильон из далекого Джебайла. Благородный Бернар понравился Сесилии с первого взгляда, прежде всего своей веселой бесшабашностью. Это он первым прыгнул с десятиметровой внешней стены прямо в окружающее замок озеро. А уже потом за ним последовали Понс, Влад и Гуго. Сесилия долго не решалась прыгать с головокружительной высоты, да еще и в одежде, но после долгих уговоров и наставлений благородного Бернара все-таки рискнула. В первый раз она вдоволь нахлебалась воды и удержалась на воде только с помощью своего учителя. Однако удовольствие, полученное от полета, было столь велико, что она повторила попытку и в этот раз вполне успешно. Узнав о развлечениях Бернара, благородная Адель пришла в ужас и нажаловалась мужу. Барон поднялся на стену, полюбовался на закат и прыгнул в озеро. Плавал он как рыба, подолгу находясь под водой, чем вызвал возмущенный крик встревоженной Адели.
– В замке нет подземного хода, – объяснил благородный Глеб жене, – и в случае крайней нужды вам придется покидать замок по воде.
После этого прыжки в воду стали самым любимым развлечением Сесилии, ее пажей и Понса. Прыгали все, включая не только слуг и сержантов, но и младших детей баронессы, семилетнего Венсана и пятилетнего Филиппа. Последние, правда, прыгали либо с матерью, либо с отцом, либо с шевалье де Сен-Валье и визжали при этом так, что у Сесилии закладывало уши.
Беззаботная жизнь в замке Раш-Русильон закончилась в один далеко не прекрасный день. Сельджуки осадили Эдессу, крестоносцы собирали войско, и барон де Руси был одним из первых, кто откликнулся на зов Танкреда. Командовать немногочисленным гарнизоном замка, он поручил шевалье де Сен-Валье. Поначалу ничто не предвещало беды, жизнь в замке, после отъезда барона и сержантов потихоньку возвращалась в свое привычное русло. Сесилия приступила к изучению столь ею нелюбимого греческого языка, потешая Гуго и Влада забавным произношением чужих слов, но тревога ее не покидала. Увы, предчувствие беды не обмануло юную графиню, она поняла это, когда Понс, ворвавшийся в комнату для занятий, крикнул во все горло:
– Византийцы осадили замок!
Благородная Адель охнула и выронила из рук кусок полотна, предназначенный для нового гобелена. Окна паласа были тут же забраны деревянными щитами с узкими бойницами, отчего в помещениях сразу стало темно. Всех детей, включая и Сесилию, перевели в огромную главную башню замка, где размещались сержанты и слуги. Гарнизон замка был уже на стенах, туда же отправились Понс, Влад и Гуго, вооружившись арбалетами. А следом за ними, облачившись в кольчугу и шлем, ушла баронесса Адель, оставив детей на попечение Сесилии и двух служанок. В этот момент юная графиня испугалась, быть может, в первый раз в своей недолгой жизни. Из оцепенения ее вывел плач пятилетнего Филиппа. Сесилия взяла его на руки, прижала к груди и прошептала на ухо:
– Стыдно, шевалье, плакать в присутствии благородной дамы.
Глава 6 Логово льва.
Дукс Монастра, как всякий истинный военный, терпеть не мог агентов схолы комита Андриана, но все-таки он не мог не отдать должное юркому нотарию Никодиму, который не только точно описал замок Раш-Русильон, но даже назвал имя сенешаля, которому Лев Русов, как называли армяне местного барона, доверил защиту собственного логова. И хотя гарнизон замка был, по словам того же Никодима невелик, оставлять решительный и на многое способных людей у себя за спиной, было бы непростительной глупостью. Кроме всего прочего, дукс Монастра получил недвусмысленное распоряжение от правителя Киликии стратопедарха Аспиета, взять замок Раш-Русильон и отправить всех его обитателей в Тарс.
– А отчего такой переполох? – спросил Монастра у Никодима, разглядывая между делом огромное сооружение окруженное водой.
– По нашим сведениям в замке Русильон находятся Сесилия жена Танкреда и Понс сын Бертрана Тулузского.
Дуксу не нравилась местность. Замок Раш-Русильон располагался посреди небольшого озера, со всех сторон окруженного горами. Хорошо накатанная, но узкая дорога уходила в ущелье, где несколько сотен решительных людей могли сдержать целую армию. И хотя за спиной Монастры было десять тысяч пельтастов, он испытывал легкое беспокойство. Замок следовало взять как можно быстрее, чтобы миновать ущелье до наступления темноты.
