Андрей Максимушкин - Варяжский меч
Обернувшись, граф успел заметить блеск меча, поднял щит, с удовлетворением отметил, как клинок скользнул по кожаной обивке. Попытался дотянуться до славянина, не успел. Прямо перед глазами его старый товарищ Лотарь фон Гнейзенау, привстав на стременах, наотмашь рубит мечом. Вдруг тело рыцаря поднимается еще выше, голова падает на грудь, из спины высовывается окровавленное рожно копья.
«Где же остальные?» — мелькнула в голове паническая мысль. Нет, бьются рядом, их стало меньше, но не отступают. Та самая беззаветная рыцарская доблесть, позволяющая в самых страшных битвах обращать в бегство врагов короля. Эх, Конрад валится из седла. Сколько с ним дорог пройдено, сколько вина выпито на буйных пирах, всего и не упомнишь. Жаль старого товарища.
Времени не терять. Удар, финт, еще удар. Меч, как живой, ищет брешь в защите славянина. Кажется, нашел! Еще немного, стальная полоса уже летит вперед, меч не остановить, сейчас он войдет в плечо язычника.
Страшный удар в грудь. Тело парализовало нестерпимой болью. Графу кажется, он чувствует, как холодная сталь рвет его легкие, перерезает жилку в паре волосков от сердца. Обрывки хауберка входят в тело, раздирают рану. Перед глазами темнеет. Меч вылетает из обессилевших пальцев и с обреченным звоном ударяется о щит язычника.
Время остановилось. Прямо в глаза светит огромное яркое солнце. Вдруг оно сворачивается, темнеет, превращается в подкову с вензелем пфальцграфа лотарингского и бьет Арнульфа прямо в лоб. И темнота, вечное безмолвие. Только на краю угасающего сознания громко хохочет кто-то страшный.
Вечером тело графа извлекли из-под целой горы трупов. Рыцари, кнехты, рейтары, славяне — все смешались в кровавой каше у безымянной лесной речки. Несмотря на то что собравшие свои силы в кулак бароны отбили подлую атаку, сбили засаду, крови пролилось немало.
И еще долго людям в каждом звуке слышался свист стрелы, в каждом мелькании птиц в кронах деревьев виделся вражеский стрелок. За каждым поворотом чудилась засада. Впрочем, вечером, буквально в двух шагах от края леса славяне опять напали. И опять атаку удалось отбить. Только на закате передовой отряд короля вышел на ровное пространство и взял укрепления на берегу Эльбы, в виду замка Битбург.
21. Честь дружины
Поселили гостей на нижнем ярусе, в крыле, где жили дружинники Славера. Тот же самый ключник, звали его Жих, проводил велиградцев до дверей палаты. Сейчас он проявлял куда больше любезности, чем утром. Уже прослышал, блюдолиз, как князь послов принял, и больше не дерзил.
— Бывает и хуже, — глубокомысленно изрек Рагнар, останавливаясь посреди горницы и уперев руки в бока.
— Не люблю в камне жить, — буркнул Влас. — Дышать тяжело.
На самом деле горница была хорошей: просторная, светлая. Большие, заполненные слюдой в свинцовом переплете окна выходили во двор. На лавках и сундуках брошены шкуры, стены затянуты беленым холстом. Жить можно. Наверняка Славер горницу для какого боярина держал.
Седельные сумы гостей челядь уже принесла и бережно разложила на сундуках. На столе обнаружилась легкая закусь, с дороги подкрепиться: жареная свинина, хлеб, сыр, пареная репа, лук. Были там и две корчаги с медом. Законы гостеприимства в Старграде чтили.
Отпустив Жиха, Рагнар первым делом отправил двоих гридней на конюшню, проверить лошадей, хорошо ли с ними обращаются. Больше до вечера делать было нечего. Подкрепились всем десятком, как и положено, за одним столом, завершив трапезу глотком доброго медового напитка и не забыв почтить Богов, поблагодарить за удачный путь. Затем, после настойчивых просьб Змейко и Ратибора, Рагнар разрешил дружинникам идти гулять хоть до утра. Но с условием — выяснить, чем в городе дышат, послушать, о чем на улицах и торге говорят. Сам же десятник выбрал себе лавку пошире, свернул под голову волчью шкуру и завалился спать. Раз выдалась возможность отдохнуть, надо воспользоваться.
Ближе к вечеру Рагнара разбудил Грац. Молодой дружинник уже успел вернуться с торга. Долго задерживаться в городе вместе с остальными он не стал, как молодой варяг выразился: делать в Старграде нечего, погода сырая, лучше спокойно выспаться, пока возможность есть. Не успел Рагнар расспросить отрока, что видел и слышал, как в дверь громко постучали.
— Боярин Рагнар из Велиграда, тебя князь зовет, — провозгласил с порога молодой гридень в желтой рубахе. — Просит на пир пожаловать, честь оказать. Да о подвигах и походах рассказать, это уже бояре намекали, — чуть помявшись, добавил гонец.
— Добро. Дай только чистое одеть, — отозвался Рагнар.
— Жду, боярин. Мне велели тебя сопроводить и дорогу показать.
В ответ на это осталось только беззлобно выругаться и развязать мешок с запасной одеждой. Невежливо на княжий пир в пропитанной конским потом и дымом свитке являться.
В просторной гриднице было тесно от гостей, почти все места за большим, ломящимся от яств столом оказались заняты. Сегодня здесь собрались не только князь со своими ближними боярами и городской старшиной, но и княжеские мечники. При виде Рагнара Славер просто приветственно махнул рукой и показал на свободное место недалеко от себя. Хороший признак — встречают просто, но с уважением. Многие гости за столом Рагнару были знакомы. Дружинники. Вместе в овраге близ Старграда подхода конной велиградской дружины ждали, вместе город на копье брали.
Как только посланник князя Славомира опустился за стол и извлек из-за пояса нож, к нему подбежали челядинцы, наполнили чарку брагой, поднесли серебряную тарелку, положили резную ложку и железную, искусной работы, украшенную самоцветами вилку. Славер, видно, старался поразить гостей своим богатством. Далеко не у всех правителей можно в чертогах вилки найти. Говорят, Славер из далекого похода несколько привез и заказал мастерам еще сделать.
— Благодарю за честь, князь Славер! — Рагнар поднял чару. — Благословление Макоши и Велеса твоему дому. Пусть не оставит тебя Радегаст перед лицом врагов.
Разговоры за столом стихли, широко улыбаясь, Славер поднял рог.
— Я всегда рад гостям, но еще больше рад старым товарищам, с кем из одного котла ел и в одном строю на врага шел. Славы и удачи тебе, боярин Рагнар! Двери моего дома для тебя всегда открыты.
Ободрит про себя отметил, что его второй раз назвали боярином. Странно, может, Славер не верит, что грамоту простой мечник привез? Так ведь виделись уже не один раз, должен помнить. Может, так боится лицо перед своими потерять или с Велиградом поссориться? Интересно девки пляшут. Недаром Славомир советовал ухо востро держать.
Тем временем пир продолжался. Со всех сторон слышались стук ложек, звон вилок, скрежет ножей по блюдам, ровный гомон застольной беседы. Убедившись, что все приглашенные пришли, Славер подозвал челядинца и что-то прошептал ему на ухо. Холоп согласно кивнул и выбежал из гридницы. Вскоре он вернулся назад с ведерной братиной в виде боевой лодьи.
— Пусть небо радуется, — провозгласил князь, принимая посудину и отпивая глоток.
Братина медленно пошла вокруг стола, каждый был обязан произнести здравицу или короткое пожелание. Приняв от соседа братину, Рагнар пожелал князю всегда видеть ужас на лицах врагов и кровь на лезвии меча. Вино он только пригубил, сегодня лучше было воздержаться от обильных возлияний. Куда полезнее уши держать востро.
После доброго вина из полуденных земель пиршество пошло веселее. Оживились разговоры, все чаще поднимались чарки и рога, звучали здравицы. Князь попросил Рагнара рассказать о походах на саксов. Пришлось отложить в сторону вилку и уважить хозяина. Повесть вышла короткой. Рагнар не умел красиво слова складывать, вокруг да около, как сказители, ходить. Просто, коротко, как все и было. Не забыл упомянуть, кто из князей и из каких земель дружины к Белуну пришли. Единственное, умолчал о боярине Чекмаре. Решил, что нечего Славера злить, лучше пусть он сам к Лабе придет и сам все увидит.
Пока шел рассказ, посторонние разговоры вокруг Рагнара стихли. Ободрита слушали внимательно. Особый интерес старградских дружинников вызвала битва при Вюмме. По лицам видно было, что готовы засыпать расспросами, но сдерживаются, ждут, пока рассказчик умолкнет.
— Получается, Белун решил врага измотать и рать побольше собрать, — пришел к выводу Славер. — А остальные князья? Добровольно старшинство уступили?
— Добровольно, — кивнул Рагнар. — Велеса послушали, и волхвы им слово божье донесли.
— Понятно. — В глазах старградского князя мелькнула тень сомнения.
В горле Рагнара пересохло. Налив себе ягодный отвар, он залпом опрокинул чашу. От молодого мечника не укрылся горящий в глазах собравшихся вокруг воинов огонь. В этих взглядах, как на развернутой бересте читались жажда славы, добычи, мечты о первенстве и громком имени. Казалось, кинь сейчас клич, и дружинники враз оседлают коней и пойдут в поход за тридевять земель.
