Виталий Держапольский - Псарня
— Видел, — послушно ответил мальчишка.
— Вспомни, как она себя ведет, — посоветовал Сандлер. — Вроде бы мелкий грызун, которого и соплёй несложно перешибить, но когда он оскалится, встопорщит шерсть на загривке, и приготовится подороже продать свою никчемную жизнь, поневоле становится страшно. Поступай так же, Вольф… Сергей, налей ему граммов тридцать.
— Но, герр Сандлер… Мальчишка ж еще…
— Налей, говорю, ему сейчас не помешает. Мандраж снять: ведь он был первым, там, на плацу… Остальным полегче пришлось — пример был. Давай, кадет Вольф, — Сандлер поднял со стола мензурку, — за твое крещение! Делай, как я!
Вовка подчинился и выпил. Вкуса водки он не почувствовал: спиртное, прокатившись по пищеводу, взорвалось теплой волной только в желудке.
— Молодец, курсант! — Михаэль потрепал Вовку по щеке. — Но больше не пей! Как, легче?
— Ага… — ответил «поплывший» мальчишка, когда разведенный спирт ударил в голову. — Ой… — спохватился он. — То есть, так точно, герр мастер-наставник!
— Давай без чинов, Вольф, — предложил слегка поддатый немец. — Сергей, тебя это тоже касается. Считаем, что сегодня мы ровня…
— Как скажешь, Михаэль, — согласился Рагимов.
— Тогда наливай! — распорядился Сандлер. — Себе и мне, мелкому хватит!
— Вы бы закусывали, герр…
— Сергей, я же просил!
— Ах, да — привычка. Ты бы закусывал, Михаэль, — поправился врач. — А то окосеем мы с тобой раньше времени.
— Да, пожалуй, ты прав, — согласился немец, отщипывая ломтик хлеба от куска побольше. — Вольф, а он действительно был первым?
— Убитым мной? — уточнил Вовка, сразу догадавшись, о чем спрашивает наставник. — Первый…
— Запомни этот день, пацан, — произнес Михаэль. Сегодня ты стал владельцем своего собственного кладбища, которое с годами будет только расти. Если ты, конечно, не сломаешься в процессе…
— Я не сломаюсь, Михаэль! — серьезно ответил Вовка, до хруста сжав кулаки.
— Так держать, кадет! — Сандлер поднял очередную мензурку. — И да поможет тебе Бог!
* * *Всё время, которое Вовка провалялся в лазарете, шла подготовка к грядущему торжеству: все здания школы, склады, заборы, бордюры и деревья были отремонтированы, покрашены, побелены и подстрижены. Нойман стремился подать комиссии «Псарню» как образцово-показательное военизированное учреждение, где руководство уделяет внимание даже самой затрапезной мелочи. С первоначально поставленной задачей — наведением внешнего лоска, он справился отлично. С остальным же дела обстояли немного хуже, чем того бы хотелось оберстлёйтнанту: через несколько дней после кровавой репетиции праздника слегло несколько курсантов с жуткими психическими расстройствами, вплоть до полной невменяемости. Некоторые кадеты начали ссаться по ночам, и случаи ночного недержания регистрировались практически в каждом взводе. От таких унтерменшей постарались побыстрее избавиться — нет курсанта, нет проблемы. Усилиями Псов и «выписанных» Францем «на убой» китайцев, на территории пустующего танкового полигона и прилегающего к нему участка леса была устроена площадка для военно-спортивной игры под кодовым названием «Dorf» — «Хуторок». Голая площадь полигона преобразилась, обзаведясь дощатыми макетами изб и плетеными изгородями. В противоположных концах полигона было устроено две укрепленных базы — штабы противоборствующих сторон. С сюжетом игры наставники решили не париться, предложив Нойману стандартную схему: «захват знамени противника». Получив «добро» от начальства, Сандлер, как командир лучшего взвода псов, принялся натаскивать кадетов, до посинения гоняя их по импровизированной деревне. Как бы он не относился к проекту Франца, ударить перед высоким руководством рейха «лицом в грязь» ему не хотелось. Вовка, покинувший лазарет лишь в конце мая, не успел прочувствовать на собственной шкуре все прелести «Хуторка».
— Повезло тебе, Вовка! — с завистью произнес Семка Вахромеев. — Знаешь, как нас тут Сандлер без тебя гонял?
— Слышал-слышал, — степенно кивнув, ответил Вовка. — Только ты, видать, забыл, как сам в прошлом году в больничке валялся. Как перевязки дядька Сергей делает. Как бинты присохшие отдирает…
— Б-р-р! — передернул плечами Славка. — Точно, забыл! Не хочу больше к нему в руки попадать!
— Как тут у вас вообще? — поинтересовался Путилов. — А то ведь как вас на полигон вывезли, так ко мне никто и не заходил.
— Да как обычно, — пожал печами Вахромеев.
— А у нас по-другому и не бывает, — согласился с приятелем Петька. — Хотя нет, было тут у нас одно происшествие…
— Ну-ка, ну-ка? — заинтересовался Вовка, соскучившийся по общению.
— Есть тут у нас один фрукт — Боря Ромашин… Пока ты в лазарете лежал, его к нам из восьмого взвода перевели. Ах, да, ты ж не знаешь — разукомлектовали половину взводов — теперь их всего шесть осталось.
— Еще бы, — хмыкнул Вовка, — вспомни, сколько нас год назад было и сколько сейчас? Так что не так с этим Ромашиным оказалось?
— Да этот урод от задумал от кросса отмазаться, да и вообще… Напихал себе в сапоги какой-то хрени — ноги до крови стер. Не могу бежать, говорит. Не знаю, как Сандлер его выкупил, но вместо того, чтобы отправить Ромашина в казарму, он заставил нас, на закорках его всю дистанцию тащить! Представляешь, какая сука?
— Кто, Сандлер? — спросил Вовка.
— Не — Ромашин. Мы ему в тот же день темную устроили.
— И что, ходить-то он после этого может?
— Хе, ходить — летает не хуже реактивного самолета! Даже про мозоли не вспоминает! Лицо, правда, немного распухло и посинело, а так в норму пацан пришел.
— А что Сандлер? — поинтересовался Вовка.
— А ничего: посмотрел так, с прищуром, и ни слова не сказал. Даже не заикнулся. Отличным мужиком оказался, даром, что немец.
— Да, действительно, повезло нашему взводу, — согласился с другом Вовка. — А теперь расскажи поподробнее, что вы на полигоне вытворяли…
01.06.1963
Рейхскомиссариат «Украина».
«Псарня» — первый детский
военизированный интернат
для неполноценных.
Прием высоких гостей прошел без сучка, без задоринки, по прошлогоднему сценарию празднования годовщины Национал-социалистической революции. В общем, гости остались довольны. Во время торжественного обеденного застолья рейхсляйтер Браун отметил высокую физическую подготовку Псов и поблагодарил за отличные строевые навыки личного состава. Не вызвало нареканий рейхсляйтера и умение малолетних унтеременшей обращаться с боевым оружием.
— Спасибо за отличную службу, господа! — поблагодарил он присутствующих на застолье офицеров. — С такими результатами мне не стыдно будет идти на доклад к фюреру. Вы сделали даже немного больше, чем я рассчитывал увидеть… Ты что-то хотел добавить, Бургарт? — спросил Карл, заметив, как заерзал на своем месте директор школы.
— Если позволите, герр рейхсляйтер…
— Да, пожалуйста, Бургарт.
— У нас осталось еще одно мероприятие, не вошедшее в общий перечень. Я думаю, что вам будет интересно посмотреть. Надеюсь, что наши Псы вас еще удивят.
— И что же это за мероприятие, герр Нойман? — выразил общее мнение членов комиссии Браун.
— Мы решили устроить показательную военно-полевую игру, — приоткрыл карты оберстлёйтнант, — максимально приближенную к боевым действиям. На пустующем танковом полигоне мы выстроили небольшой городок. Правила игры максимально просты: две противоборствующие команды будут бороться за захват вражеского флага.
— Хм, это действительно интересно, — признался рейхсляйтер. — Планируете использовать оружие?
— Конечно, герр рейхсляйтер. И не только оружие…
— Что еще можно использовать? — не понял Браун.
— Разрешите, я поясню, герр Браун, — произнес Нойман. — В нашей игре мы планируем использовать «живой материал» — военнопленных китайцев, которых в большом количестве сейчас перебрасывают в западном направлении.
— В качестве кого? — не удержавшись влез в разговор Отто Розенбург.
— В качестве одной из сторон? — сразу докопался до сути Карл Браун. — Не так ли, оберстлёйтнант?
— Так точно, герр рейхсляйтер! — подтвердил его догадку Бургарт.
— А что, китайцы против наших псов… — оценил задумку Браун. — Это уже интересно!
— Мы вооружим этих обезьянок оружием с холостыми патронами, а псам выдадим боевые…
— Даже так? — Брови рейхслятера изумленно поползли вверх. — Вы уверены, что ваши малолетки справятся с такой задачей? Это будет посложнее, чем раздавить таракана.
— Уверен, герр рейхсляйтер! — безапелляционным тоном заявил Нойман. — Мои воспитанники уже тренировались, правда, на неподвижных мишенях. А после обеда мы посмотрим, как они справятся с движущимися.
