Карина Демина - Голодная бездна. Дети Крылатого Змея
А он упирался.
Мол, жизнь даруется свыше, воля богов… эти боги если и существовали, то в храмах. До людей им давно уже не было дела. И отцовская принципиальность многих расстраивала. Минди же помогала.
Небесплатно.
– Мне было четырнадцать, когда я сделала первый аборт. Это не так и сложно, особенно… – она запнулась, не зная, нужны ли ему подробности, но все же договорила: – Многие из них не задумываются о последствиях. Им нужно решить текущую проблему, а уж сумеют они забеременеть потом или нет… если нет, оно и лучше. Дешевле станет.
Минди стиснула кулачки.
– Да… ты полна сюрпризов. Отец в курсе?
– А сами как думаете?
Он только удивился, что к нему перестали приходить проститутки, и решил, будто причиной всему – та самая хваленая принципиальность.
– Мой отец думает, что еда на столе появляется по воле богов. Так что вы собирались предложить? Ваша… знакомая ищет специалиста, который помог бы ей…
– Не ищет, девочка… она не ищет.
– Значит, отец ребенка?
Минди всегда и все схватывала быстро. Отец даже сетовал, что дар у нее слабоват. Мол, будь чуть поярче, из Минди вышел бы неплохой целитель. Для женщины, конечно.
– Тебя это не должно интересовать…
Взгляд его сделался холодным.
– Извините, – Минди села прямо. – Меня и не интересует. Цена вопроса?
– Десять тысяч.
– Не смешите. Если бы речь шла о простой… операции, это было бы неплохо…
Сердце Минди остановилось. Десять тысяч талеров… это невообразимая сумма! Хватит, чтобы колледж оплатить. И на жизнь останется, и, наверное, она рискует, требуя больше, но чутье подсказывало…
– Но вам же нужны гарантии, что операция пройдет… успешно.
Она нашла в себе силы смотреть в глаза господина.
– Именно. А ты хваткая девочка…
– Мне приходится.
– Пятнадцать…
– Двадцать пять. И место в приличном госпитале, когда отучусь.
Минди замерла, сама испугавшись собственной наглости.
– Почему мне просто не выставить тебя?
– Потому что у вас нет времени искать кого-то другого, – она чувствовала его смятение, и еще собственную правоту. Нет, Минди и близко не была эмпатом и уж тем более ментальной магией не владела, но Третий округ способствует развитию неожиданных талантов. – Когда вы сказали про список, вы лгали. Его нет и быть не может. Не так и много целителей, оказавшихся в патовой ситуации. Да и те, к кому пойдете, вряд ли потребуют меньше…
Она готова была согласиться и на пятнадцать. Это тоже много, но если господину она действительно нужна…
– Скажи, – спросил он, склоняясь к Минди. – А тебя это не пугает?
Убийство, которое придется совершить?
Нет.
Минди доводилось видеть смерть. Тихое угасание матери, которая никак не могла уйти и держала их с отцом. Как было ее бросить? Отец не решался, а Минди… Минди верила ему… ждала и дождалась. Она нынешняя не стала бы чиниться и поторопила бы неизбежное.
Глядишь, и отец не надорвался бы.
Это ведь еще тогда началось, в Старом Свете. Потом были корабль, затянувшееся путешествие, паруса и запах дыма котельной. Крысы. Мор, остановить который он и другие пытались честно, видя в том свой долг и не понимая, что причина мора – отнюдь не затхлая вода, не крысы, но сам Старый Свет. Ему, агонизировавшему, нужна была жертва.
Смерть была и здесь, в новом доме. Многоликая. Жадная.
Порой бессмысленная совершенно.
За эту хотя бы заплатят.
– Нет, – Минди ответила на вопрос спокойно.
И господин поверил.
– Хорошо…
…воспоминание рванулось, пытаясь уйти из плена чужого восприятия, и будь Тельма слабей, у него получилось бы… но она не отпустила.
Запретный прием.
Противозаконный. Но ей ли думать о законе?
Она перехватила бледные запястья, стиснула их, выворачивая… кажется, чашка упала… разбилась… кажется, Аманда застонала, пытаясь заслониться, сохранить остатки памяти-предательницы.
Ни за что.
…помни, девочка, ты сама согласилась.
Голос.
И дом. Смутный образ, стертый. Значит, приглашали не только целителя, но и кого-то, кто поработал над памятью Аманды. Отсюда это ощущение пустоты, неполноценности.
Нельзя изъять все воспоминания.
Запах роз.
И духов.
Женщина на кровати.
…мы будем делать это здесь?
Роскошь обстановки и зависть, острая, как скальпель. Эта зависть убивает остатки сочувствия, что правильно. Сочувствие способно пробудить совесть, а она как раз лишняя. Нет, эта женщина сама во всем виновата.
…кровь.
Минди не боится вида крови. На сей раз ее и должно быть много. Женщина стонет, ворочается, словно в бреду, и даже странно, что очнулась она лишь сейчас. Кажется, она пытается открыть глаза. И это плохо. Женщина не должна запомнить Минди.
…дайте ей.
…в аптеке на углу Минди знали, и старенький провизор, который давно уже отучился проявлять любопытство, без вопросов выдал лекарства. Рецепты она выписала сама. Печать взяла отцовскую.
…дайте ей… это не позволит крови остановиться…
И вновь память сопротивляется, становится жесткой, неподатливой. И вытягивать каждое слово, каждый образ приходится с трудом.
Это небезопасно.
Ни для Тельмы, ни для реципиента, но она не готова остановиться сейчас.
…деньги в банке. Минди больше всего боялась, что ее обманут с деньгами.
…перевести на другой счет. Выбить ключ. Привязка на крови – самая надежная. И серый человек, который должен поработать с памятью Минди – она ведь понимает, что эта память не должна сохранить лишнего, – не пугает ее так, как возможность остаться нищей.
Глаза человека…
…пустота.
И тошнота.
И все-таки разрыв, болезненный для обеих. Тельме удается устоять на ногах, хотя и с трудом. Она опирается на стол, и осколки фарфора под ногами – свидетельство, что опирается давно. Аманда же сидит на полу. Из ее носа и ушей идет кровь, которую Аманда пытается вытереть рукавом.
– Вы… – голос к ней возвращается быстро. – Да как вы посмели! Это незаконно!
– Да неужели?
Тельме хочется и плакать, и смеяться.
Незаконно? Ей ли, благообразной особе, руки которой по локоть в крови, говорить о законе?
– Я… я буду жаловаться.
– Попробуй, – Тельма все-таки сползает на пол, потому что сил не осталось. И Мэйнфорда, который поделился бы, рядом нет.
Хорошо, что его рядом нет.
И все-таки не хватает.
– Думаете, вам все можно… я знаю свои права… – Аманда дотянулась до полотенца и прижала к лицу. – Срок давности по тому делу прошел…
– Это если расценивать его как непредумышленное убийство, – поправила Тельма. – Вашему отцу предъявили именно такое обвинение. Но в вашем случае о непредумышленности речи не идет. Вас наняли именно для того, чтобы убить… Элизу.
В последний миг она спохватилась, назвав маму по имени.
Так будет лучше.
Правильней.
– Это убийство первой степени. А по нему срок данности – двадцать пять лет.
Тельма потрогала переносицу. Сухо. Сердце колотится на пределе. А перед глазами плывет все, качается… и что делать?
Она нашла убийцу.
– Вы… вы… это незаконно, – Аманда быстро пришла в себя. – Ваша информация незаконна. Вам не позволят ее использовать и…
Наверное.
Нет, если попробовать… любое дело можно достать из архива на основании новых данных. Но позволят ли Тельме? Стоит тронуть серую папку, не пролистать, не прочесть, а попытаться вытащить из пыльного угла, и все изменится.
Очнется Гаррет.
И Мэйнфорд, каким бы ласковым он ни был в последние дни, покажет истинного себя. Нет, пока рано… и пусть теперь Тельма знает правду, но она понятия не имеет, что с этой правдой делать.
– Почему он признался? Ваш отец?
– Вы не отстанете, – не голос – шипение, и сама она, женщина с растрепанными волосами, в измаранном кровью клетчатом платье, на змею похожа.
– Не отстану, – согласилась Тельма. – Сейчас у тебя есть шанс. Расскажи, как все было, и я уйду.
Правда.
– Забуду о твоем существовании.
Ложь. Но женщине так хочется верить, что от Тельмы легко отделаться. Ей ведь даже не деньги нужны, а всего-навсего слова.
Слова ничего не стоят.
– А если нет? – но эта женщина не привыкла сдаваться просто так. Она многое повидала. И многое пережила. Она выжила.
Выбралась. И не собирается поддаваться на шантаж.
– В полицию пойдете? – с вызовом поинтересовалась она. – Я буду настаивать, что именно вы внушили мне эти воспоминания. Конечно, вы потребуете экспертизы, и быть может, в судебном порядке добьетесь моего согласия на нее. Но не думаю, что это будет просто.
Ну да.
Незаконное проникновение. Незаконное считывание. Незаконное… смешно, что закон сейчас на стороне убийцы.
– Я пойду к твоему мужу, – Тельма все никак не могла справиться с головокружением. – И покажу ему то, что увидела. Он ведь не в курсе, верно? Как думаете, будет впечатлен?
