Руслан Мельников - Земля за Туманом
Между сотней Далаана и русинскими нукерами тянулась залитая светом прямая и широкая полоса каменного пути. Только, увы, недостаточно широкая, чтобы обойти противника с фланга. Далеко внизу несла свои воды невозмутимая Тан-река. Над мостом гулял ветер. Ветер дул с правого берега, и это было плохо для лучников. А основные силы задерживались где-то сзади, в городских предместьях. Значит, атаковать придется самим. И атаковать придется в лоб.
Далаан вздохнул. Что ж, у него приказ или взять мост, или отвлечь на себя охрану. И если не выйдет первое, то уж со вторым-то он справится.
Из-за колесниц противника выступил человек без оружия, но со странным раструбом в руках. Что это? Боевой рог-бюшкюра? Труба-дунг? Русин поднял раструб к губам. Похоже, намеревается подать сигнал к атаке…
— Луки к бою! — приказал Далаан.
Сзади шелестнули вынимаемые из колчанов стрелы.
А над мостом вдруг заметался хриплый рев, похожий на крик взбесившегося верблюда. Звук был громким, резким и неприятным. От неожиданности под лучниками, изготовившимися к стрельбе, дернулись лошади. Конь Далаана тоже подался назад. Пришлось покрепче сжать ногами бока Хуурмага и натянуть повод.
— «Всем-сложить-оружие-и-немедленно-разойтись!» — ревел через свой рог русинский трубач-дунгчи. Он не просто дул в странный рог — он что-то кричал с его помощью. Раструб усиливал голос дунгчи, сильно искажая его и без того непонятную речь.
Далаан с десятком воинов выехали вперед.
— Пропустите нас, и, возможно, вам сохранят жизнь! — выкрикнул он.
— «Покинуть-мост! Очистить-проезжую-часть! В противном-случае-будет-применена-сила!» — громко хрипел русинский рог.
— Вам все равно не устоять! — честно предупредил Далаан. — За нами идут тысячи воинов! Не делайте своих жен вдовами и детей — сиротами!
— «Повторяю-всем-разойтись-и-сложить-оружие!»
— Уйдите с моста, если хотите жить! — Далаан подъехал еще ближе.
— «Назад! И-это… — русин запнулся, словно подбирая слова — С-коней-слазь-живо!»
Далаан, конечно, не понял ни слова из сказанного. Но действия русинов говорили больше слов. Русинский дунгчи — видимо, он же был и начальником мостовой стражи, — отняв рог от губ, что-то крикнул щитоносцам. Те двинулись по мосту.
— «Предупреждаю-при-неповиновении-будет-отдан-приказ-открывать-огонь-на-поражение!» — хрипло ревел дунгчи из-за спин щитоносцев.
Русины шли красиво. Даже стоявшие на пути самобеглые колесницы они огибали, не теряя строя.
Далаан ждал. Хотят подойти ближе? Что ж, пусть подходят: лучникам легче будет.
Наступающий противник поднял дубинки, загрохотал по щитам.
Бум! Бум!
Шаг — стук. Шаг — стук…
Пугают, что ли? Далаан усмехнулся. Ну, тут русины явно просчитались. Ревущего рога и громыхания дубинок недостаточно, чтобы вселить страх в сердца воинов, привычных к шуму настоящей битвы. А может быть, русины сами никогда не рубились по-настоящему? Иначе чем объяснить, что против вооруженных монгольских всадников пустили пехотинцев — не с копьями даже, не с мечами. С дубинками!
Так поступают или слишком самоуверенные люди, или те, кто недооценивает врага.
* * *Из наступающей шеренги вышли двое нукеров, прежде прятавшихся за щитами соратников. Вместо дубинок у этих двоих были небольшие трубки с широкими — гораздо шире, чем у знакомых уже Далаану галтай гаахан, — жерлами. Интересно, какие стрелы должно метать такое оружие?
Раздался громкий хлопок. И еще один еще… И еще…
Снова вздрогнули и заволновались лошади.
Русины стреляли издали шесть или семь раз. Но на таком расстоянии оружие чужаков не могло причинить вреда воинам, прошедшим через Туман. Всадников надежно оберегал Манантай Бамбай, и выпущенные снаряды словно растворялись в нем. Только один — перелетевший через голову Далаана — звякнул сзади о твердое покрытие моста.
Маленький шипящий и дымящийся цилиндрик упал между передовым десятком, выдвинувшимся далеко вперед, и нукерами, остановившимися перед мостом. Только по этой причине он не сгинул в незримом Щите. Русинский снаряд закатился под приземистую тэмэр тэрэг с распахнутыми дверцами. Задымил оттуда еще сильнее. Дым был странный — дым без огня, густой и белый, почти как Туман, открывший путь в русинские земли.
Но это был не Туман. Порыв ветра бросил дымные клубы на всадников за спиной Далаана. А от русинского дыма Манантай Бамбай не защищал.
Сзади началось что-то невообразимое. Люди бросали оружие и хватались за лица, словно пытаясь закрыться от дыма. Лошади переставали слушаться повода. Несколько человек повалились с седел. Раздался тяжелый, надсадный кашель. Упавшие нукеры катались по земле, терли слезящиеся глаза, кричали от страха и боли.
Далаан, ощутив легкое жжение в глазах и першение в горле, быстро понял, что произошло. Хитроумные цзиньцы порой использовали при защите своих крепостей ядовитые дымы. Русины, судя по всему, тоже решили прибегнуть к подобной тактике. И пока не полетели новые дымные снаряды…
— Лучники! — вскинул руку Далаан. — Бей!
Воины, не попавшие еще под действие дыма, исполнили приказ. Зазвенели спущенные тетивы. В воздухе засвистело…
Стрелы ударили по шеренге щитоносцев и засыпали железные повозки на противоположном конце моста. Русинский дунгчи, возглавляющий мостовую стражу, едва успел укрыться за безлошадной колесницей. Но так повезло не всем.
Длинные монгольские стрелы с орлиным оперением застревали в железных боках и крышах тэмэр тэрэг, отлетали от щитов, шлемов и панцирей вражеских пехотинцев, но незащищенные руки и ноги стрелы пронзали насквозь.
Ага! Такого не ждали! К такому готовы не были! В первые же мгновения боя из строя выбыла треть щитоносцев. Упали, выронив свои трубки, метатели дымной отравы. Вопящие и стонущие раненые отползали назад — под прикрытие тэмэр тэрэг. Отступали уцелевшие пехотинцы. Пятившиеся русины сломали строй. Каждый теперь укрывался за своим щитом.
За нукерскими самобеглыми колесницами бестолково метались люди и тоже кричали раненые. Русины пребывали в состоянии близком к панике. Самое время для решительного натиска! На конях можно было быстро добраться до ошеломленного противника. К тому же следовало как можно скорее выводить своих воинов — тех, кого еще можно вывести, — из густого едкого дыма. И не назад же их уводить?
— Вперед! — выкрикнул Далаан.
Саблю — наголо. Клинком — плашмя по конскому крупу и…
— Впере-е-ед!
— Хур-ра! — воинский клич монголов грянул на левом берегу. Не ослепленные и не удушенные еще дымом всадники ринулись к правому.
— «Стоять-мля!» — ревело оттуда.
Они вихрем пронеслись по широкому мосту, промчались мимо брошенных тэмэр тэрэг…
— «Стоять-суки!»
Настигли отступающих, нет — бегущих уже щитоносцев. Свалили, смели, растоптали…
— «Огонь!»
Бросились на заслон из нукерских колесниц…
— «Огонь-огонь-огонь-нах-х!»
И наткнулись на вспышки и грохот галтай гаахан.
Огненные трубки русинов ударили разом. Перед лошадиными мордами словно разорвались десятки цзиньских громовых шаров.
Далаан ждал чего-то подобного и заранее предупреждал своих воинов о том, с каким оружием им придется столкнуться. Он велел покрепче держаться в седлах и следить за лошадьми. И все же…
Та-дах! Та-да-дах! Та-да-да-дах!
Слишком громко, слишком страшно все оказалось вблизи.
* * *Кони шарахнулись в стороны и назад. Чья-то обезумевшая лошадь перебросила всадника через ограду моста. Нукер с огромной высоты полетел в воду. Выплыть в полном доспехе ему вряд ли удастся.
Кто-то упал под копыта. Кого-то сбили вместе с конем.
Незримые русинские стрелы свистели в воздухе, стучали по мосту и барабанили по железным повозкам, но пока не причиняли вреда: Манантай Бамбай хранил атакующих. Однако ужас, обуявший непривычных к такому грохоту животных, оказался сильнее невидимых стрел.
Лишь немногие сумели совладать с лошадьми и доскакали до заграждения из тэмэр тэрэг. Далаан был в числе этих немногих.
Колесницы русинских нукеров стояли почти вплотную. Проходы между ними были слишком узкими для всадника. И из проходов тоже стреляли. Но если как следует разогнать коня, возможно, удалось бы перескочить через железные повозки.
Вцепившись в повод и понукая Хуурмага, Далаан во весь опор несся на огненные вспышки.
Справа кто-то уже всадил копье в бок тэмэр тэрэг и тут же сам вылетел из седла, словно выбитый невидимой пикой.
Слева рухнул на полном скаку чей-то конь. Тяжелая туша тараном ударила в русинскую колесницу. Промяла двери и крышу, сбила мигающие бездымные огни…
