Руслан Мельников - Земля за Туманом
Рязанцев боезапаса не экономил, и огневая мощь боевой машины произвела должное впечатление. Конные стрелки с луками отхлынули. Впрочем, это уже не имело значения. Вертушка окончательно потеряла управление, и вдобавок ко всему что-то случилось с несущим винтом. До тумана машина не дотянула.
Рухнула.
Парашюты на такой высоте были бесполезными, а скорость падения — убийственной. Посадка намечалась — жестче не бывает.
— Ё-о!
— Мать!
Два крика слились в один. Крен, удар… Несущий винт коснулся земли. Разлетелись обломки лопастей. Вертолет отбросило назад и влево. Переломилась балка с рулевым винтом. Машину перевернуло, снова ударило о землю. Из баков хлынул керосин.
И еще один кувырок.
А двигатель все продолжал надрывно выть, вращая ось без лопастей.
Система спасения экипажа на этот раз не помогла. Ни страховочные ремни, ни энергопоглощающие шасси, ни кресла с повышенным ходом амортизации не способны были уже спасти пилота и штурмана. Перекувыркнувшийся в очередной раз через ось несущего винта, Ми-28 взорвался. Пламя объяло фюзеляж и кабину, сдетонировал боезапас.
* * *Летающее колесо русинов вертелось в воздухе, безуспешно пытаясь освободиться от аркана и привязанного к нему седла. Нислэг дугуй грохотало, плевалось огнем и дымом и сеяло смерть вокруг себя.
Далаан видел, как взлетала земля, как падали всадники, как развалился на куски гэр Субудэя, как смело, будто смерчем, телохранителей, окружавших старого богатура-полководца и молодого Джебе-нойона. Уцелели ли при этом они сами — Далаан не знал. Но если Субудэй и Джебе погибли — это худшее, что могли сделать русины.
Здесь, за Туманом, шумное оружие русинской небесной колесницы было поистине страшным. Воины, не прошедшие еще через Туман и не прикрытые Манантай Бамбаем, оказались беззащитными перед таким оружием. А стрелы, сыпавшиеся на летающую повозку, не причиняли ей вреда.
Но хвала Великому Тэнгри! Седло с изрядным куском аркана оторвалось от хвостовых мечей и, словно снаряд, выпущенный из пращи, влетело по короткой дуге в большое колесо небесной тэмэр тэрэг. Угодило в самую его середину. Захлестнуло стременами, веревочным хвостом, обрывками ремней и подпруг крутящиеся спицы и верхнюю ось, на которую они были насажены.
Брызнули щепки: седло разорвало на куски. Но и проклятое летающее колесо не удержалось в воздухе. Нислэг дугуй резко нырнуло вниз, ударилось о землю возле Тумана. Обломки широких плоских спиц разлетелись в стороны. Отломился хвост с вращающимися мечами. Небесная лодка русинов закувыркалась, словно всадник, выпавший из седла на полном скаку.
Взорвалась, вспыхнула дымным пламенем. Люди, что были внутри, так и не смогли выбраться наружу.
Далаан снова бросил взгляд туда, где недавно стоял гэр Субудэя.
Хур-ра! И Субудэй-богатур, и Джебе-нойон живы! Вон они, оба, поднимаются над лежащими вокруг телами. Мудрый Тэнгри знает, кому благоволить и над кем простирать свою защиту!
Недолгий воинский совет состоялся у догорающих обломков нислэг дугуй. На этот раз и мудрый Субудэй, и горячий Джебе были единодушны: не воевать больше нельзя. Откладывать набег невозможно. Русины проникли за Туман. Русины атаковали первыми и едва не погубили двух полководцев Великого хана. Русины не вернули пленных, захваченных на каменном пути, и даже не попытались вступить в переговоры. Русины выпустили огненные стрелы и убили многих воинов. А если стрелы пущены и если воины убиты, значит, война началась.
А если война началась, нужно ударить по врагу так быстро, как это возможно. Ударить, пока он не ждет нападения.
— Снимать лагерь не будем, — распорядился Субудэй. — Тратить время на долгие сборы сейчас неразумно. Гэры, походную поклажу, припасы и всю добычу пока оставим здесь. С собой возьмем только лучших коней и оружие. Три сотни всадников будут охранять стан. Еще две сотни закроют подступы к Туману с той стороны. Все остальные отправятся на штурм русинского города. Я хочу, чтобы к утру копыта моего коня ступали по его улицам.
Глава 30
Свет луны и звезд едва пробивался сквозь плотную облачную пелену. Над землей лежала густая тьма.
Авангард наступал, таясь в камышах и осоке. Монгольская конница рассыпалась по левобережным заливным лугам, малопригодным для земледелия и не поглощенным еще городским строительством. Вооруженные всадники на низкорослых степных лошадках подступали к огням Южанска и оживленному, несмотря на поздний час, шоссе.
Подступили. В ночи гулко громыхнули боевые барабаны.
Первый удар был нанесен по Южанскому участку федеральной трассы. Бесшумный залп — и десятки длинных оперенных стрел посыпались из-за обочины на проносящиеся мимо машины. Тяжелые бронебойные наконечники пробивали стекла и тонкий металл, дырявили колеса.
Первая жертва — утыканный стрелами джип вильнул вправо, снес на полной скорости невысокие заграждения и, кувыркаясь, слетел с трассы. Потеряли управление и столкнулись друг с другом допотопный «Москвич» и новенький, последней модели «Мерседес». Завизжал тормозами, разворачиваясь поперек дороги, автобус междугороднего рейса. Старенький «Икарус» был плохо приспособлен для подобных скоростных маневров. Автобус с кричащими людьми упал набок, засыпая асфальт битым стеклом, перегородил полтрассы. В него тут же въехала мчавшаяся следом иномарка. Вылетел на встречную полосу груженный песком КамАЗ с разбитым лобовым стеклом. Столкнулся с фурой, ехавшей навстречу и не успевшей отвернуть. В образовавшуюся пробку уткнулась еще пара машин.
Рванул бензобак смятой в лепешку легковушки. Огонь перекинулся на вторую машину. Жидкое пламя разлилось по асфальту.
Движение на трассе застопорилось. А стрелы все продолжали сыпаться.
Вовремя притормозившие автомобили разворачивались, распихивая друг друга. Обезумевшие водители пытались поскорее выбраться из ловушки. Однако выехать из беспорядочного нагромождения машин удавалось не всем. Пробка на трассе становилась все плотнее, паника росла. Автомобильные гудки, скрежет металла, звон стекла, стук стрел о податливые кузова и крики раненых — все смешалось. Люди, бросая машины, спасались бегством.
На шоссе въезжали первые всадники. В свете бушующего пламени и непогашенных фар сверкали шлемы и латы, кривые клинки и наконечники копий. В седельных саадаках торчали луки, в заспинных колчанах — стрелы.
Нападавшие разделились. Часть наездников повернула к Левобережному КПМ. Остальные, переехав трассу, направились дальше, стремясь охватить городские огни по ту сторону шоссе.
Отряд, двигавшийся в обход, миновал заросшие осокой каналы и заболоченное пространство между ними, пересек невысокую дамбу, уткнулся в железнодорожную насыпь.
К Южанску приближался пассажирский состав, и всадники придержали коней. Вид сцепленных друг с другом и грохочущих по рельсам вагонов смутил их. Ничего подобного раньше они не видели. Впрочем, замешательство продолжалось недолго.
Десятка два монголов сорвались с места и устремились к поезду. В воздухе снова засвистели стрелы. Застучали по железным бокам граненые наконечники. Зазвенели разбитые стекла. В поезде закричали.
А сигнальные барабаны уже гремели на окраинах Южанска. Конные отряды разливались по сонным улочкам левого берега Дона. Вспыхнули факелы, предназначенные не для того, чтобы освещать путь, а для того, чтобы жечь. Взвились в небо горящие стрелы. Блеснула обнаженная сталь.
Порт, элеватор, терминалы, промышленная зона со всей инфраструктурой, куцые огрызки частного сектора и самозастроек, заправки, ресторанчики, базы отдыха, пляжи, пруды, каналы и карьеры — спасения не было нигде. Пришлые всадники появились отовсюду и сразу.
Истошные вопли, редкие выстрелы и дымки первых пожарищ указывали, где и с какой скоростью продвигаются монгольские отряды. Отрядов было много, и двигались они быстро.
Немногочисленная охрана левобережных предприятий разбежалась сразу или была сметена. Сорвавшиеся по вызовам дежурные опергруппы из ближайших райотделов милиции бесследно сгинули в суматохе паникующего левобережья.
* * *— Митька, скажи честно, ты веришь во всю эту чушь?
Косов с сестрой стояли перед камерой с задержанными. Из-за решетки на них недружелюбно смотрели монголы, упорно называвшиеся воинами Чингисхана. В соседней комнате лежало оружие, доспехи, походное снаряжение, золото и монеты тринадцатого века. Дальше — запертая дверь. За дверью, снаружи — охрана. И кого сейчас охраняют — не понять. Похоже было, что одни узники допрашивают других.
Заперший их здесь полковник не возвращался уже часа полтора. Может быть, два — за временем Косов не следил.
— А ты, Рит? — Косов ответил вопросом на вопрос. — Ты сама веришь?
