Сергей Самаров - Славянский сокол
– Чем я могу помочь вам в этом случае? Вы подозреваете этих людей в предательстве и желаете учинить их розыск? Но это не входит в круг моих королевских обязанностей. Будь вы еще подданным моей короны, я попросил бы своего прево…
Сигурд отрицательно замотал головой, таким жестом невежливо прерывая Карла.
– Напротив, ваше величество. Напротив… Это были верные люди и прекрасные воины, отлично зарекомендовавшие себя во многих битвах и схватках. Вам, франкам, далеким от морских походов, трудно понять, что такое «человек из твоей лодки». Но это очень важно. Простолюдин из «твоей лодки» становится при определенных обстоятельствах равным другом герцогу. Так вот, эти люди, пропавшие, были «из моей лодки». Они никогда не предали бы меня, как не предали бы друг друга. Но не всем здесь, в Хаммабурге, нравится присутствие представителей датской короны. Я думаю, что мои солдаты стали жертвой чьего-то коварства. Когда герольды приглашали на турнир представителей всех национальностей и любых вероисповеданий, мы наивно понадеялись, что королевская власть обеспечит нам безопасность…
Король думал не слишком долго.
– Пристраивайтесь, Трафальбрасс, к моему кортежу. Возможно, я покажу вам ваших людей, – сказал Карл достаточно жестко и в откровенно приказном порядке и тронул поводья, показывая, что разговор на время окончен.
Сигурду ничего не оставалось делать, как пристроиться позади всех, едущих парами, тройками в ряд, внешне беззаботно или, наоборот, возбужденно после такого эффектного зрелища разговаривающих между собой. И никто из франкской знати не пожелал заговорить именно с ним, приглашая занять место рядом. Более того, все в сопровождении короля явно умышленно отводили взгляд, чтобы не встретиться глазами с даном, усердно изображая, что не замечают присутствия Трафальбрасса, или откровенно показывая свое нежелание вступить с ним в беседу. Это выглядело очередным преднамеренным оскорблением. В другое время Сигурд не преминул бы повернуть коня и так же пренебречь королем Карлом, как королевская свита пренебрегала герцогом Трафальбрассом, или как эделинг Аббио всего месяц назад пренебрег самим Трафальбрассом и королем Готфридом, но сейчас он поставил перед собой цель, которой следовало добиться. Цель эту определил перед ним самим еще вчера гонец, прибывший от короля Готфрида со срочной устной депешей. Тогда, вчера утром, все показалось простым и вполне выполнимым. Недолго думая, Сигурд наметил план, который должен был сработать, казалось, вполне верно.
И, в случае удачи, уже не было бы этого турнира, уже улицы Хаммабурга были бы залиты кровью, и уши жителей забиты плачем. Король не посмел бы ездить вне ставки без сильного эскорта, но и этот эскорт не смог бы защитить его от стрел, пущенных из гущи леса. И уже не Сигурда бы обвиняли в смерти троих рыцарей-франков. Рыцарей погибло бы гораздо больше. Саксы отомстили бы за Аббио, и не было бы уже самого Аббио, оскорбившего короля и герцога.
План сорвался из-за вмешательства неизвестного славянина. Даже странно, как это славянин вмешался в дело и сумел спасти эделинга. Зачем ему было это нужно? Славян на турнир прибыло не так и много. В основном это вагры. Но вагры дружат с данами. Князь Бравлин пользуется королевской поддержкой. Никто из людей Бравлина не нападет на датских солдат. Впрочем, солдаты были одеты, как франкские пехотинцы, а на франков вагры нападут с удовольствием. Это могло смутить славянина. Но ведь вечером трое солдат, уже в своей одежде, разговаривая на своем языке, попали в засаду возле трупа товарища. Здесь-то уже нападали явно на данов! Никто, кроме них, не носит рогатых шлемов. Кто напал? Опять славяне? Саксы? Кто?..
И почему сам Аббио, зная только, что на него напали франки, оставил это дело без последствий? И это он-то, при своем всем известном бешеном темпераменте! Может, думает найти способ расквитаться с обидчиком после турнира? Или ведет свою скрытую игру? Может быть, это и лучше, а может оказаться и провалом всей задумки… Непонятная ситуация. А в непонятных ситуациях Сигурд терялся. Ему очень не хватало рядом дядюшки. «Датский коршун» в таком положении ориентируется лучше, чем Сигурд на поле битвы. Он бы подсказал. Но у герцога Гуннара и без того хватает дел в Рароге.
Вечером, еще не зная о пропаже своих людей, Сигурд увидел, как рядом с палаткой Аббио ставят новую палатку. Понял, что это для пятого зачинщика. Значит, прибыл на турнир кто-то еще. Сигурд уже собрался послать человека для выяснения, когда понял, что ему не надо ничего выяснять. Он узнал двух людей из свиты неизвестного высокого рыцаря, торопливо вошедшего в палатку. Сам рыцарь издали показался очень знакомым. А уж его сопровождение… Волхва Ставра вообще трудно спутать с кем-то. Сигурд нигде больше не встречал человека такого роста. А второй – победитель состязаний стрельцов.
Кого могут охранять эти бодричи?
Только князя Годослава!
А тут вовремя, подтверждая и без того понятное, успел и новый гонец – от герцога Гуннара. Гонцу, чтобы не быть перехваченным сторожевыми постами ободритов, пришлось ехать кружным путем, и потому он задержался. Пришло предупреждение о том, что Годослав отправился в Хаммабург для участия в турнире и встречи с королем Карлом. Годослав пожелал искать с Карлом союза, и этому следовало помешать. Лучше всего было бы убить Годослава во время турнира. Это сняло бы многие проблемы. Но турнирная судьба непредсказуема. Князя, хотя про него многие и говорят, что Годослав очень хороший воин, могут еще до встречи с Сигурдом просто выбить из седла, и тогда не удастся сойтись с ним в поединке. Значит, следует искать другие пути. Пути, которые лучше находит герцог Гуннар, но и сам Сигурд тоже может что-то придумать.
Вот тогда он и оставил на время мысли об Аббио, который все равно никуда не денется, и стал искать вариант, как ему рассчитаться с Годославом за недавнее оскорбление в Рароге. Это было уже более спешным делом, потому что с княжеством разбираться надо как можно быстрее, пока Карл Каролинг не переправился через Лабу и не помешал датским колоннам занять самые богатые города и самые сильные крепости бодричей. Но теперь, после неудачи с молодым эделингом, Сигурд хотел бы действовать умнее и хитрее, избегая прямолинейных решений. С князем бодричей рассчитаться следовало так, чтобы самому остаться незапятнанным.
Однако дельные мысли в голову сразу не приходили. Характер и буйный нрав требовали от него немедленных действий, но после дневной неудачи с Аббио герцог понял, что вторую промашку допускать уже нельзя.
А утром, отправляясь в окружении саксонских рыцарей для участия в меле, Трафальбрасс увидел своих людей, болтающихся в петлях на суку разлапистого придорожного вяза. Кто бы знал, как вскипела душа, как на дыбы встала в ярости. Но ни одна жилка в лице при этом не дрогнула, ничем он не показал свое состояние. Бешеный, неистовый пират при необходимости умел владеть собой превосходно. Он проехал мимо, не остановившись, словно это были совершенно посторонние люди, напялившие на себя датские рогатые шлемы. Хотя такие же шлемы носят и свеи, и норвеги, и даже балты. И только мысленно попросил у своих солдат прощения за то, что не в состоянии сжечь их тела на костре.
Кто посмел так расправиться с его воинами? Аббио? Но ведь Аббио даже не знает, что на него напали не франки. И не посмеет Аббио вывешивать людей так вот на виду у всех. Так вешает только власть. Кто здесь власть? Король… Значит, его людей повесили люди короля. Очевидно, что-то еще произошло. Но в своих воинах Сигурд ни на минуту не усомнился, они никогда не выдадут герцога.
Ярость Трафальбрасса нашла выход на ристалище. Он умышленно наносил удар в лицо – в самую незащищенную часть тела, чтобы убить соперника, хотя мог победить простым ударом, выбивающим из седла. Но в каждый удар меча Сигурд вкладывал столько злости и ненависти, рассчитываясь за повешенных, словно от этого удара зависела его собственная жизнь.
Как ни странно, именно там, во время боя, несколько раз бросив взгляд на аварского князя Ратибора, Сигурд вспомнил Годослава, с которым аварец так схож фигурой. И там же, отвлекая внимание от сечи и мешая герцогу руководить отрядом, начал сам собой складываться в голове новый план. Проигранное синими меле не слишком взволновало Трафальбрасса. Одному или даже двоим, потому что аварец тоже дрался отлично, выиграть все равно было не по силам. Франкская военная организованность обязана была сломать лесную вольницу саксов, и она ее сломала. Главное, именно во время меле прояснились мысли, и появилась возможность очень хорошо выполнить королевскую волю Готфрида.
А когда король Карл приказал герцогу пристроиться к своему кортежу, он тем самым дал ему дополнительное время на обдумывание, и сам направил к выполнению плана.
Дорога, по которой передвигался королевский кортеж, была со всех сторон оцеплена солдатами. Часовые стояли по два человека через каждые двадцать шагов по обе стороны и смотрели в стороны противоположные. Простых зрителей и участников турнира не франков стражники направляли на другие дороги, чтобы была возможность Карлу проехать в ставку спокойно и безопасно. Это все заранее продумал монсеньор Бернар, и воля королевского дяди наводила порядок там, где к порядку, казалось, не привыкли. Однако уже совсем недалеко от Песенного холма Карл, возглавляющий кавалькаду, вдруг свернул в сторону. Кроме него самого да разве что герцога Трафальбрасса, никто не понял, зачем королю потребовалось выехать на многолюдную соседнюю дорогу и последние две сотни шагов добираться до своей ставки вместе с толпой. Трафальбрасс, ожидая этого поворота, удовлетворенно коротко улыбнулся. Все шло так, как он и предполагал.
