Елена Крючкова - Дети Ирия. Ладомира
Женщинская часть населения также не намеревалась оставаться в стороне от обороны города, заготавливая масло и смолу, намереваясь пролить их на головы штурмующих стены саксонцев.
Тем временем Пяст и его помощники спешно организовывали дополнительное укрепление Старгарда: мастерили плетёные палисады для лучников, кузнецы ковали острые металлические пруты, которыми ополченцы наполняли свежевырытые рвы вокруг города.
Оповещённые вестовым кметом о нападении саксонцев, лютичи со скарбом скрывались в ближайшем лесу (Ладомира последовала за Снежаной и её многочисленным семейством) и затаились в небольшой лощине, расположенной в полутора верстах от хутора, разбив там временный лагерь.
Отряд саксонцев полностью опустошил хутор, забрав съестные припасы, скотину и собранный урожай, хранившийся в риге[76]. Однако помимо захваченных трофеев саксонцам требовались рабы.
На тот случай комтур Конрад фон Анвельт держал при себе небольшой отряд охотников-следопытов из племени тевтонов. Следопыты также являлись полноправными членами ордена, хоть и не были рыцарями. И имели право на часть военной добычи. Любой саксонец или тевтонец мечтал обзавестись крепкими славянскими рабами, особенно из числа молодых женщин.
Дитрих, командир следопытов, оправился со своими людьми в лес, чтобы выследить укрывшихся там лютичей. Через некоторое время они добрались до лощины, поросшей с обеих сторон густой растительностью. Укрывшиеся лютичи рассчитывали на её защиту.
Дитрих вошёл в лес, втянул носом воздух и прислушался. Следопыты последовали его примеру, после чего внимательно осмотрели землю с явственными следами людей и ручных тележек, гружённых домашним скарбом. Ветки деревьев и кустов были в некоторых местах сломаны, трава примята, что указывало на направление движения хуторян.
Тевтонцы рассредоточились вдоль лощины, из-за густой растительности наблюдая за беглецами. Снежана и её многочисленное семейство ни о чём не подозревая предавалось повседневным заботам. Ладомира в это время занималась приготовлением пищи.
Дитрих подал знак своим людям. Они, словно лавина обрушились на лощину.
— Саксонцы! — возопила Снежана, пытаясь предупредить своих домочадцев, но было уже поздно.
Юные дочери в панике заметались по лощине. Зять схватил косу, дабы защитить своих близких, то тотчас был сражён вражеским мечом. Младшие дети ринулись в лес…
Ладомира схватила топор с намерением дать отпор наступавшему на неё Дитриху. Тевтонец, пленённый красотой девицы, не намеревался причинить ей вреда и демонстративно убрал окровавленный меч в ножны.
— Не подходи! Не подходи! — Кричала, обезумев от страха, Ладомира.
Однако Дитрих только посмеивался.
— Хороша девка! — лопотал он на своём языке. — Будешь меня греть по ночам!
Дитрих метнулся в сторону Ладомиры, сделал обманное движение, ловко перехватил топор и отбросил его в сторону. А затем скрутил молодую вдову.
Ладомира извивалась, как змея, царапалась и кусалась. Но саксонец только смеялся. Наконец он слегка ударил Ладомиру в «солнечное сплетение», чтобы та угомонилась, перед глазами у неё всё поплыло… Последнее, что видела молодая женщина — это окровавленный зять Снежаны, лежал на земле, раскинув руки, а сама мать семейства, подобно волчице, отбивалась от врагов охотничьим ножом.
— Убей старуху! Она нам не нужна! Молодых девок с лихвой на всех хватит! Не последний хутор — ещё добудем! — Выкрикнул Дитрих одному из своих следопытов. Тот послушно метнул охотничий нож в спину Снежаны. У женщины из рта пошла кровь, и она рухнула на землю, как подкошенная.
Отряд Дитриха с добычей возвратился в лагерь комтура. Смеркалось, близилась ночь. Связанная Ладомира, дочери Снежаны и другие пленённые женщины сидели в отдельном походной шатре, разбитом на краю лагеря саксонцев.
Комтур фон Анвельт плотно поужинал, выпил вина и призвал в свой шатёр Дитриха с отчётом. Тот лихо отрапортовал о проведенной операции.
Комтур, довольный собой, покивал, а затем сказал:
— Приведи мне самую красивую девку венедов, ту которую ты для себя выбрал…
Дитрих смутился: отдавать комтуру голубоглазую красавицу с медовыми волосами ему не хотелось.
Комтур рассмеялся.
— Не сомневаюсь — красивая девка тебе досталась, Дитрих! Вижу твоё замешательство! Идём в женский шатёр, я сам выберу себе утеху.
Комтур вошёл в шатёр, Дитрих тотчас выстроил пленных женщин в ряд. Фон Анвельт внимательно их оглядел.
— М-да… — задумчиво произнёс комтур. — Хороша только одна… — указал он на Ладомиру. — Наверняка для себя приберёг?..
Дитрих разочарованного вздохнул…
Комтур отвёл Ладомиру к себе в шатёр и приказал приготовить её для любовных утех. Две зрелые саксонки, маркетантки, помыли молодую женщину и обрядили в чистые одежды. В таком виде Ладомира предстала перед комтуром.
Фон Анвельт встретил красавицу вожделенным взором, обошёл вокруг неё, потрогал её длинные редкого оттенка волосы. Комтур знал протоязык венедов — его мать было родом из Заборян. В городе говорили на двух языках: саксов и венедов. Правда, язык западных венедов претерпел значительное влияние саксов и франков-сигамбров, которых когда-то нанял князь Земомысл. Но западные и восточные венеды всё-таки могли понять друг друга. Однако они практически не общались со времён пришествия Логоса, ибо торговых связей между ними не было. Теперь левобережные венеды, разбавленные иноземной кровью, общались со своими сородичами, лишь как с рабами.
— Ты поистине красива… — сказал Конрад фон Анвельт.
Ладомира уловила смысл его слов и замерла, понимая: ещё мгновение и саксонец завалит её на ложе. Ей же оставалось только подчиниться, чтобы сохранить жизнь себе и своему будущему ребёнку. Но комтур не торопился овладеть пленницей.
Он привлёк её к себе. Ладомира напряглась — крепкие объятия молодого комтура смутили её. Однако она предприняла тщетную попытку отстраниться.
— Не бойся меня… — снова произнёс саксонец. — Я не истязаю женщин, даже если они дикарки. У тебя внешность баронессы… Любой знатный рыцарь ордена потеряет голову из-за твоей красоты…
И тут комтура осенило.
— По окончании похода подарю тебя ландмейстеру фон Хогерфесту. Покуда он не женился на Эве фон Волтинген, будешь ублажать его. За такой лакомый кусочек, как ты, ландкомтур будет мне благодарен… А сейчас я возьму тебя!
Комтур завалил Ладомиру на ложе, та не сопротивлялась, и раздвинул ей ноги…
* * *Воевода Колот придирчивым взором осматривал вверенные ему владения, размышляя как усилить оборону слободы. Она была обнесена высокой деревянной стеной, на дозорных вышках стояли кметы, часть лучников притаились за первой линией обороны — плетёными палисадами. А часть разместилась на стенах заставы, всматриваясь цепким взором в прилегающие окрестности через узко прорезанную бойницу, ожидая появления неприятеля.
С извечного священного дуба, вот уже много столетий росшего посередь заставы на воеводу взирал Сварог, владыка огня и жизни, гонявший тучи по небесам золотыми бичами. Пару лет назад разыгралась сильная гроза, удар божьего бича повредил верхушку дуба — так и стоял он рассечённый надвое. Теперь Колот видел в этом некий божественный знак. После чего один из кметов, умевший искусно резать по дереву, смастерил невысокий, в человеческий рост, деревянный идол Сварога и установил подле дуба. И стал дуб местом поклонения наравне с капищем Тригава и его сыновей.
Колот приблизился к дубу и всмотрелся в лицо бога: под черным, выпуклым, как щит, челом сидели два глубоких глаза, а левый был прищурен, будто у лучника. Раздутые ноздри крупного носа выражали готовность к нападению. Усы бога, слившись с бородой, стекали неравными прядями по изваянию. Руки скрывались в сучьях, ноги оделись корнями.
Колот вознёс молитву Сварогу, понимая, что слобода — его последний рубеж, и удерживать он его будет ценой собственной жизни, ибо дальше — земля бодричей и Велегош, где живёт его народ, его дочь с внуком, его сородичи.
Колот приказал сыну отобрать отряд самых отважных кметов и затаиться в лесу, дабы атаковать саксонцев с тыла, а затем, как приказал князь идти за ними по пятам и терзать набегами.
Яромир беспрекословно поспешил исполнить приказание родителя, ибо времени до нападения саксонцев оставалось мало. Яромир слыл среди кметов искусным воином и верным товарищем. Все на заставе его уважали, несмотря на молодость лет. Никто не удивился, когда воевода поставил сына во главе отряда.
Тело Яромира закалили ветер и дождь, летний жар и зимний холод. От этого светлая в детстве кожа загрубела и потемнела. Пшеничного цвета кудри выгорели на жгучем летнем солнце и стали вовсе белыми. На его темном загорелом лице светились серые глаза. Всё тело Яромира пересекали многочисленные шрамы, следы от падений с лошади, царапин от шипов и сучков. Плечо парня хранило след от меча — метки воинской науки.
