Игорь Федорцов - Крыса в чужом подвале. Часть 2
− А мне принеси утиных пупков и каши. Лучше гречневой, − высказал пожелание Пран, усаживаясь за отдельный стол. По ближе к окну, где светлей.
Марна нырнула на кухню.
− Что скажешь Лигом? — обратился Пран к старшему.
− А что скажу. Трое нас.
− Не годится, − отмахнулся Пран. − Там такой лес! Ух! Зверья не счесть!
− А что нам зверье? — встрял Кэртис, приглядываясь к отблеску света на клинке.
− Так я не про тех, кто хвост прячет, а тех, кто на конях скачет, − ответил присловьем Пран.
− Так и мы не молокососы, − встрял Стур, оторвавшись от кружки.
− Вижу, что нет. Только говорю там места такие. Нарвемся, всем конец. Надо еще одного.
− Где его взять? — пожал плечами Лигом. − В этой дыре нет никого. А если и были, дождь всех разогнал.
− Не знаю, где возьмете. Мое условие прежнее. Охраны не менее четырех. По двое на каждую телегу.
− Да чего такого ты в телеге той повезешь? Лейлский шелк?
− А хоть и шелк. Или картошку. Или пустой поеду. Я плачу, я и требования выставляю. Согласны − нанимаю, нет − ищите другого.
− А может отделаться хочешь? Сюда тебя доставили, волосинки не упало с твоей головы, − Стур осклабился. Пран плешив, как коленка. Легкий пушок на затылке во внимание не принимается.
− За то вам уплачено сполна. Далее путь труднее и опаснее, потому плата другая и требование другие. Вам охота денег заработать, а мне нужно товар в Миран доставить, да шкуры забрать. Таких бобровых шкур, нигде нет. А потом еще с ними в столицу ехать.
− А если не найдем четвертого? Так и будем туточки сидеть? — влез в разговор Кэртис.
− Так и будем, − согласился Пран.
Марна принесла кашу и он принялся есть. Запивал не пивом − вином. От удовольствия щурился, что кот на теплой печке. Кот да не тот. Не бывает лысых котов.
Кэртис посмотрел в сторону Костаса. Старший перехватил его взгляд и тоже пригляделся. Один Стур остался равнодушным. Пиво он допил, а до остального ему нет дела. Наконец Лигом насмелился, поднялся и провожаемый взглядами, направился к Костасу.
− Извините, шен, − обратился он. — Не пожелаете ли присоединится к нам. Мы сопровождаем купца и нам в помощь необходим четвертый человек.
Костас дожевал, равнодушно хлебнул пива и потом спросил.
− А что один человек может усилить охрану?
− И я про то толкую, а он заладил четверо и четверо. Согласитесь, долю получите равную. Питание за счет нанимателя.
Костас допил пиво. Шикарный вкус напитка остался беззубым. Хотя обещал приятно разогреть кровь и вскружить голову.
− Почему бы и нет, − ответил Костас согласием.
Разговор он слышал. А каким путем добираться в столицу все одно. Грязь месить еще долго, а так глядишь, относительно комфортно доберется.
− Имя то назовешь? — спросил керн.
− Костас, − представился тот.
− А я Лигом, самый молодой, Кэртис, мой племянник. Стур, наш товарищ. А кто давится кашей, купец и есть.
− Когда выходим?
− Как диптон* отзвонят.
Лигом вернулся к своему столу, обрадовать своих и нанимателя.
— Я нашел четвертого.
− Ложу половину жалования, — заартачился ни с чего Пран. — Как новичку.
− Ну, знаете ли! — возмутился Лигом. — Или всем поровну или езжайте один. Надоели ваши фокусы.
Пран пожевал каши, поводил носом. Отогнал назойливых мух, роем круживших над его тарелкой.
− Ладно.
− И кормежка за ваш счет, − потребовал керн.
− Ладно, − опять односложно ответил Пран. — После обеда выезжаем. Мне тут надо кое-что прикупить.
Время до полудня Костас провел прогуливаясь. Кривенькие грязные улочки сходились у пруда. Запертая плотиной вода, вырываясь на свободу, вращала колесо водяной мельницы. На бережку, на ровной огороженной площадке, под одобрительные выкрики двое деревенских козыряли удалью. По очереди гоняли свинью и били дубинками. Измученное животное до последнего боролось за жизнь, но что оно могло противопоставить человеку? Визг и прыть? Ни то, ни другое её не спасло. Неподалеку от места увеселения, на взгорке, дом эгемона. Во дворе суетились карнахи, разгоняя путавшихся под ногами кур. Соблазненный запахом, Костас купил у салдамария копченую рыбу. Потом не удержался взял еще две. Съел, разжевав распаренные в мякоть кости. Отведал и здешней медовухи. Торговец, напиравший на её сногсшибательные качества, удивленно смотрел ему вслед. Одолев жбан, медовуха оказалась необычайно вкусна, Костас спокойно отправился к трактиру, хотя должен был не шагать, а в лучшем случае плестись нога за ногу.
С отправкой запоздали из-за Прана и выехали далеко за полдень. Обоз из трех телег вывернул на дорогу и покатил или вернее сказать пополз по грязи в сторону Мирана. Костас, примостившись на задок последней телеги, наблюдал, как городок отстает от них с каждым шагом лошадей. За бугром скрылись дворы, за лесочком пропали соломенные крыши, нырнула в кроны тополей маковка церквушки. И лишь звук колокола долго еще гнался за ними.
Лошаденки налегали изо всей мочи, тащить груз. Мешки, тюки, короба. Иногда приходилось спрыгивать с телег, давая роздых животным. В пригорок и вовсе требовалось пособить, толкали, надрывая животы.
Елозя в грязи, спустились с холма к лесу. Могучие ели подступили к дороге со всех сторон плотной стеной. Редко-редко в просвет увидишь плешину или полянку, буйно заросшую травой.
− Ну и лес, − бурчал Кэртис и передразнил купца. — На конях скачут. Тут и раком не проползешь! Заблудится раз плюнуть.
Парню тяжко долго молчать и он лезет поговорить к Костасу.
− Давно с найма живешь? — переключился Кэртис с жалоб на расспросы.
− Недавно, − ответил Костас. Отмалчиваться глупо, все равно надоест. Не расспросами так трындением. Как жил у мамки с батькой, да на девок заглядывался.
− Я у тебя меча не видел.
− Яри обхожусь.
− Яри? Не серьезное оружие. Меч он в любую руку ляжет, в любом месте выручит, в любое время, − выучено повторил Кэртис. Для убедительности слов вытянул клинок из ножен и показал спутнику.
− Каждому свое, − не стал спорить Костас.
− Воевал?
Традиционный вопрос, ответ на который определял статус мужчины. Война для мужика мера из мер. Даже если в обозе отсиделся, или первым с поля боя удрал, можешь гордится — воевал!
− Не без этого.
− Видно немного навоевал, коли по дорогам блукаешь, − разочаровался Кэртис односложным ответам. Вон Стура только зацепи, такого нагородит, не угадаешь правду сказал или брех пустой нес.
Костас усмехнулся ловкому словцу. Именно блукает!
− Расскажи чего-нибудь, − Кэртис хихикнул. — Старшие любят всякие истории рассказывать. Какие они молодцы да удальцы. Был у нас такой. Все хвастался пловец, мол, отменный. Озеро в версту быстрее гуся переплывал. А когда лодка перевернулась первый и утоп.
− Лучше ты похвались.
− Мне хвалится нечем. Мы с дядей больше караваны сопровождали. Или к купцам нанимались. Только так денег не заработаешь. Сегодня при деле, завтра сидишь безвылазно в трактире, заказа дожидаешься, то, что заработал, проедаешь.
Найдя благодарного слушателя, Кэртис трепался не умолкая. Покончив с небогатым боевым прошлым, рассказал о мамке, об отце, о старшей сестре.
− Отец сказал, замуж её отдаст.
− Надоела?
− Не. Иной день из рук у нее все валится, а утрами сосцы на грудях торчком стоят. Мать её тряпкой хлещет, а отец говорит, сучья кровь играет. Взрослая.
Кэртис огляделся, не подслушает ли кто.
− Это что! У сестры подружка есть. Толли. Так она в сарае закроется и по уговору себя показывает. Корну, за фунт рыбы, титьки. Семиру, за два туеса грибов, менжу[44].
Костас с насмешкой глянул на рассказчика, тот воспринял взгляд как проявление недоверия.
− Не вру! У нее вот тут, − Кэртис ткнул себя в ляжку близко к паху, − родинка.
Уморившись чесать языком без умолку, затих, потом придремал.
− Ложись, чего маешься? — пожалел пацана Костас.
− Не. Пран заругает. Он не любит, когда в дороге бездельничают. По сторонам говорит лучше смотрите.
Чтобы обороть сон, Кэртис запел.
Аль не любый ясный день?
Аль не любо солнышко?
Аль не любый ветра шум?
Ветру в поле волюшка.
Песня сменяла песню. Одна тоскливей другой. Как на похоронах. Слава Небесам вскоре певец охрип.
Остановились на ночевку. Лигом возился с лошадьми, выпрягая их из телег. Кэртис развел костерок и принялся за готовку. Стур сходил к ручью за водой, а потом за хворостом. Пран перещупал мешки, укутал, укрыл, подоткнув тряпки и кожи, на случай дождя. Не хватало товар попортить. Костас сидел в сторонке, привалившись к сосне спиной.
− Помог бы, — укорил за безделье Лигом. — Из одного котла есть будем.
− Не хочу, − отказался Костас. На душе спокойно, лес шумит, никто не лезет ни с рассказами, ни с расспросами.
