Игорь Федорцов - Крыса в чужом подвале. Часть 2
− В серо-жжжжж…
− Серо-желтую? — подсказал Райа, приблизившись Фицу вплотную. Даже склонился.
− Да…
− И обвязана проволокой? — последовал быстрый вопрос.
− Да…
− А печать?
− Из свинца… большая…
Фиц умола. Он пытался вздохнуть и захрипел. Лицо его приобрело землистый оттенок. В уголке рта скопилась кровь.
− Дай ему еще настойки, − приказал Райа лекарю.
− Это его может убить, − закивал головой в осуждение Джуф.
− Он все равно мертвец. Дай! — настоял Райа.
Лекарь опять налил лекарства в ложку. Не полную, а половину. Бесцеремонно сунул в рот раненого. Фиц сглотнул и погодя открыл глаза и продолжил, будто и не прерывался.
− На печати…
− Древо растет из короны? — подсказал Райа, торопя с ответами раненого. Он в любой момент мог замолкнуть окончательно.
− Да, − подтвердил Фиц.
− Какая ветка выделена? Какая больше остальных?
Глаза Фица закатились под лоб. Челюсть немо зашевелилось. Он вздохнул и выдохнул в последний раз.
− Чет…ве…ртая…
− Где сейчас клиди[42]? У кого? Слышишь меня? — Райа в нетерпении тряхнул Фица.
Раненый не ответил. Кровь тонкой струйкой побежала изо рта.
− Отжил, − уведомил окружающих Джуф.
Борг хотел о чем-то спросит Райа, но подождал. Лучше не спешить. Кир не на все вопросы отвечает словами. Случается и сталью.
Кир Райа заговорил сам.
− Лучше вам забыть, то что он сказал, − предупредил он. Тон его слов не был шутливым или притворно грозным. Тон именно такой, чтобы люди слушавшие кира Райа поняли, так они и поступят. − За фрайхой глаз да глаз, − продолжил Райа обращаясь к Боргу. — Чтобы волос с её головы не упал. Предупреди Коштового, пусть своим объявит. И разузнай к кому она ходит в Старый город. И вообще проверь красавицу. Дагфари не трогай. Его время еще придет.
Для Борга последняя фраза означала одно, Райа желает знать о Кайрин ди Смет всё. От девичих грез доверенных подушке, до предпочтений в еде, в питье и постели. Любой, от нищего на паперти обратившегося к ней за подаянием, до старого маразматика, тайно купившего у прислуги ношенные фрайхой фундоши, входят в число лиц подлежащих изучению и докладу.
− А с этим делать что? — спросил лекарь.
Райа вытащил из рукава шабер и спокойно всадил в грудь Фица. Придержал дернувшееся тело.
− Так вернее. Надеюсь, твои друзья алхимики не умеют говорить с мертвецами?
Лекарь развел руками — увы, нет. За свою бытность он еще ни разу не видел Джера ди Райа в таком состоянии. Кир больше походил на охотничьего пса взявшего след хорошей добычи. И ему лекарю, алхимику, естествоиспытателю благоразумно о том не знать. Чем меньше ты посвящен в тайны, тем дольше и спокойнее живешь. Наглядный пример его учитель Джэлех. Путь к секретам мироздания привели мэтра на костер.
Поскольку покойники в лечении не нуждаются Джуф собрал сумку.
− Зайди к Триссе, − попросил Борг.
− Опять беременность или…
− Или, − рассмеялся проситель.
− Хорошо.
Джуф раскланялся и ушел. Обязанность лечить страждущих и занемогших, каким бы местом они не страждали и занемогли, возложена на него Создателем.
− А что такое задумала бриньяровская девка? − осторожно спросил Борн. Запрет ведь его не касался.
− Вполне возможно ничего, − в задумчивости ответил Райа, как будто припомнил давнее.
− Ничего для меня, ничего для вас, − выдал присловье Борг. — Ваши слова?
Райа неприятно рассмеялся.
− Я их только повторяю. Бекри.
− Глориоза Бекри?
− В ту пору он не был глориозом. Вестарх Бекри. За день до мятежа к нему пришли Хенеке просить поддержки. Бекри командовал столичными войсками и скутариями. Его вмешательство могло оказаться решающим. Выслушав их, он потребовал ни много ни мало корону. В качестве оплаты услуги.
− И ему отказали.
− Хенеке были слишком честны обманывать. Им нечего не стоило пообещать, но они по обыкновению открыто заявили. Их дело убрать тирана с трона, а не торговать короной. Поэтому он получить то же что и они. Ничего. На что Бекри ответил. Ничего для меня, ничего для вас.
− Это легенда?
− Легенда? Я слышал слова собственными ушами, в тот самый момент, когда его тесть и два его шурина стояли перед ним не далее, чем ты от меня.
− Так вы…
Райа не дал договорить Борну, погрозив пальцем. Молчи!
11
Дорога раскисла и превратилась в сплошное болото. Три дня худые небеса обложенные свинцовыми тучами исходили дождем. Три дня Костас месил глину, шагая в сторону столицы. Если бы не куртка из странного материала, добытая в Морте, он бы вымок до нитки. Но куртка воду не пропускала.
Далеко за лесом полыхнула молния. Ветер пробежал по листве. Ему вдогонку сухо треснув пронесся гром. Костас поправил отяжелевший от воды плащ, поддернул лямку панария, удобней переложив на плече. Оттянет еще, до жилья топать и топать.
Дорога съехала к реке. За прибрежными кустами показался мост. Мутная вода шумно билась о сваи. По всей глади нет-нет зашлепают дождинки, наделают кругов и пузырей и пропадут.
Костас перешел реку. Срезал расстояние через лужок.
Темнело. На западе, кипень туч прорвал розовый закат, обещавший на завтра погожий денёк. Послышался заунывный звук колокола. Отзвонили вечерю. Над тополями выглянула маковка церквушки. Промокшая, старое дерево черно от воды, и продрогшая, звон уныл и тих. Костас честно отмахал оставшееся расстояние до первого подвернувшегося трактира. На вывеске углем нарисована тарелка с дымящейся уткой и выведена мудреная кривая надпись местного грамотея.
Оббив о ступени крыльца грязь с сапог, отворил тяжелую скрипучую дверь. Вошел, отыскал себе местечко. Прежний посиделец, сполз с лавки под стол и мирно дрых, положив щеку на чужой сапог. Костас уселся, пристроив завернутое в кожу яри за спину, в угол.
− Чего подать? — подскочила к нему служанка. Для того она и бегает по залу. Пришел — заказывай, а переждать дождь или просто отдохнуть можно и в сарае, во дворе. Туда пускают бесплатно, а здесь нечего народ теснить!
− Баранины с луком, − попросил Костас, доставая из кошеля монету.
Служанка глянула на денежку, платить есть чем? и отправилась за заказом. Костас пока огляделся.
Трактир каких не счесть вдоль имперских дорог. Низкий потолок, грязный пол, в окнах промасленная бумага. Народ все больше бедный, не всякий из них солид и в руках держал. Увеселяя публику, играет на лютне музыкант-скиталец. Плата известная, кусок хлеба и десять фоллов. Больше не перепадет, сколько не старайся. Тихий инструмент почти не слышно из-за гула голосов, смеха и ругани. Хозяин, смурной мужик с обиженным лицом, оживленно толкует с посетителем. Толковать толкует, а глаз с зала не спускает. Чуть что — свара, а ему убытки.
− В кости не желаешь? — подлез к Костасу сосед. — В астрагалы или кивы. Все честь по чести, сколько на кубике упало все твое.
В более законопослушном месте таким парням за чрезмерную честность, запросто рубят руки. За непреднамеренные пассы во время игры.
− Нет, − отказался Костас.
− Из далека? — не отставал с разговором игровой. Сейчас отказ, через минуту согласие. К людям подход нужен.
− Пешком не доберешься, − ответил Костас.
Служанка принесла тарелку с бараниной. Навязчивому собеседнику выставила пиво. Тот вцепился в кружку и хлебнул.
− Марна, я воду не заказывал, − возмутился игровой, после первого же глотка.
− Не нравится, не пей, − огрызнулась служанка.
− Пиво неси, − попросил игрок.
− А это чем плохо?
− На тебя похоже. Никакой радости, − ответил игрок, корча недовольную рожу.
Служанка фыркнул. Выискался тут благородие бесштанное.
Костас пододвинул тарелку, зачерпнул ложкой мясо с луком, принялся есть. Баранина что подметка сапога — не жуется, лук раскис от долгой готовки. Одно достоинство блюдо горячее и жгуче-перченое.
Марна поменяла пиво игровому. Чувствовался аромат напитка.
− Эдак зарядил, − пожаловались на непогоду.
− Дождь-то? И не говори. А я еще сено с дальних лугов не вывез.
− Может разъяснится.
− Разъяснится-то разъяснится, а ехать?! Ребячьи сопли гуще чем дорога.
− Это верно, − вздохнули и взбодрились. — Ну так чего? По маленькой?
− По маленькой, да не последней!
Стукнулись кружки.
Перебивая мирную беседу, рядом за столом заспорили.
− Да ни к херу эти хускарлы не способны.
− Не скажи брат. Я сам видел как они выступали в прошлом годе на состязаниях в честь нашего императора.
− Откуда честь у мабуна? — вставил кто-то словечко.
− А я бы свою задницу на скипетр променял, − засмеялся кто-то.
− А ты пощупай, мой не подойдет? — ответили шутнику.
− Напрасно говоришь. Хускарлы в бою чисто зверье. Их глориоз Бекри против вестарховых спафариев выставлял. Они благородиев в пух и прах разделали. Один прямо на арене окочурился.
