Виталий Держапольский - Псарня
— Я понял, герр Сандлер.
— Отлично! — Михаэль поднялся на ноги. — Выздоравливай. Да, и еще… — Сандлер остановился возле дверей. — Старайся держаться подальше от кантиненляйтера Ланге. В отличие от остальных, он ничего не забудет, особенно, — Сандлер хохотнул, — прокушенное ухо.
— Вот, о чем я тебе говорил? — произнес Рагимов, когда наставник скрылся за дверью. — Не связывайся с Ланге, будет себе дороже. Слушай Сандлера — он плохого не посоветует… Даже не верится, что и среди фрицев попадаются нормальные мужики. В общем, так, — вернулся к насущным делам доктор, — завтракай, пей пилюли, и спать!
* * *Через две недели Вовка вернулся из лазарета в казарму, где был встречен мальчишками как настоящий герой. Легендарную личность едва ли не носили на руках, задирая носы перед курсантами из других взводов: вот, мол, какой у нас боевой обергефрайтер! Самого Ланге не испугался! Мало того, после всех «приключений» Вовка выжил, а, что еще важнее, остался безнаказанным! Неожиданная беда, приключившаяся со Славкой Федькиным, внезапно сплотила «псов» первого взвода, которые ощутили себя единым целым. Как никогда они старались помогать друг другу и поддерживать в трудных ситуациях: перед глазами мальчишек стоял самоотверженный Вовкин поступок. Каждый пацан отряда стремился быть похожим на него, выполняя без промедления все его приказы. Но больше всех радовался Вовкиному возвращению Петька Незнанский:
— Вовка, — кинулся он на шею другу, едва только Путилов преступил порог казармы, — знаешь, как я рад, что ты вернулся. Ох, и соскучился же я! — мальчишка не держал зла на Вовку за двухдневное заключение в карцере.
— Я тоже рад, Петька! Пока в лазарете валялся, тоже соскучился…
— Да я пытался к тебе прорваться, но Сандлер строго-настрого запретил… Не знаю, почему? — мальчишка пожал плечами.
— Я тоже, не знаю, — ответил Вовка. — Ну, и чего у вас новенького?
— Да все по-старому, — сообщил Петька. — Учителя новые появились, гонять стали больше… Ах, да, стрелковое дело ввели. Правда, стрелять пока не дают, но автоматы и пистолеты разбираем на время.
— Только разбираете? — хитро прищурился Вовка.
— Нет, конечно, и собираем тоже…
— Значит, пострелять тоже дадут. Из нас же солдат делают. А какой же солдат стрелять не умеет?
— И то, правда! — повеселел Незнанский. — Только поскорее бы… Да еще, — вспомнил он, помрачнев, — Каравая забрали…
— Когда?
— Да в тот же день… Зашел Сандлер, приказал вещи собирать. Больше мы его не видели. Что с ним, как, никто не знает. Ты как думаешь, Вовка, куда его?
— В обычный интернат, — уверенно произнес Вовка, хотя сам до сих пор сомневался. — Так Сандлер сказал.
— Точно? — обрадовался Петька. — А мы чего только не напридумывали…
— Да закопали вашего Каравая в одной яме с Федькиным! — Из всего взвода только Прохор Кузьмин не разделял всеобщего ликования по поводу возвращения Путилова. Обида на Вовку, засевшая где-то внутри, как острая рыбья косточка в горле, до сей поры глодала Прохора. Не мог он простить всеобщему любимчику своего прилюдного унижения.
— А тебе почем знать? — «встал на дыбки» Незнанский.
— Мне Колюня Собакин, из третьего взвода рассказал, — несло Прохора. — А ему рассказал пацан, который сам видел, как Кранц за периметром ему башку прострелил, а затем в могилу к Федькину сбросил.
— Не слушай его, Петька, — посоветовал другу Путилов, — брешет он! А про Буханкина я Сандлера завтра спрошу…
— Так он тебе всю правду и выложил, — парировал Кузьмин.
— Все равно спрошу, — не поддался на провокацию Вовка. — А если надо будет — могилу раскопаю.
— Ну-ну, посмотрим! Кишка у тебя тонка! — выбарывался Кузьмин. — Может забъемся?
— Иди в жопу, Прошка! — оттолкнул нарывающегося на неприятности Кузьмина Незнанский. — Дурак он, Вовка…
— Слабо, так и скажи! — не успокаивался Прошка. — Давай, еще в карцер меня определи…
— За дело — определю. А пока — гуляй, Вася.
— Видали мы таких! — смачно сплюнул себе под ноги Кузьмин.
— А вот это ты зря сделал! — угрожающе произнес Вовка. — В казарме мусорить? Быстро убрал!
— Да пошел ты… — разогнавшийся Прохор, не сумел вовремя «сбросить обороты».
— Курсант Кузьмин, — сухо произнес Путилов, добавив в голос командных стальных ноток, — быстро убрал срач! Второй раз повторять не буду!
Видимо, недобрый огонек, загоревшийся в Вовкиных глазах, заставил Прохора отступить:
— Ладно, уберу. Чего кричать-то?
Он наступил на плевок сапогом и растер его по половицам.
— Готово.
— Тряпкой! — приказал Вовка.
— Да ладно, тебе. Какая разница? И так сойдет!
— Тряпкой, — стоял на своем Вовка. — Или опять пойдешь в карцер за нарушение дисциплины.
— Ладно, ладно, — сломался, наконец, Кузьмин. — Сейчас уберу, — произнес он под обидный хохот курсантов, внимательно следивших за перепалкой.
* * *Петька проснулся поздно ночью мокрый, как мышь.
— Приснится же такое! — Незнанский отер простыней вспотевший лоб. — Нужно окно пошире распахнуть… Духотища!
Петька осторожно спрыгнул на пол со второго яруса двухэтажной шконки, стараясь не разбудить мерно сопящего на нижней кровати Вовку. Прошлепал босыми ногами по полу до окна и распахнул пошире облупленную фрамугу. Свежий ночной воздух, ворвавшийся в казарму, остудил разгоряченное тело. Петька постоял возле распахнутого окна, дожидаясь, пока выветрятся из головы остатки кошмара. Отдышавшись, он побрел обратно, надеясь, что еще сумеет заснуть. Возле кровати он остановился и с недоумением посмотрел на Вовкину постель — из-под одеяла торчал краешек ребристой подошвы форменного ботинка.
Он что, одетым спит? — изумился мальчишка. — А если увидит кто? Да тот же Сандлер… Это уже залет!
— Вов, Вова! — Петька протянул руку, намереваясь легонько тряхнуть друга.
— Тихо ты! — неожиданно зашипел приятель — Петька даже к нему прикоснуться не успел.
— Блин, напугал! — дернулся о неожиданности Незнанский. — Не спишь, что ли?
— Сплю, — буркнул Вовка.
— А ты чего в одежде?
— Так…
— Как, так? — не понял Петька. — А если спалят?
— Орать не будешь — никто не спалит. Спят все.
— А утром?
— До утра я раздеться успею.
— Погоди, — начало доходить до Незнанского, — ты куда-то собрался?
— Тихо!
— Сбежать хочешь? — возбужденно зашептал Петька в самое Вовкино ухо.
— Я же сказал: разденусь утром!
— Так ты куда?
— Проверю кой-чего и вернусь, — Вовка откинул в сторону одеяло и поднялся на ноги.
— А лопатка тебе зачем? — Петька заметил пристегнутую к поясу зачехленную саперную принадлежность.
— Проверить хочу одну вещь…
— Ты ведь не к оврагу? Нет? — холодея от догадки, спросил Петька.
Вовка ничего не ответил, только отвел взгляд.
— Ты сбрен… — едва не закричал Петька, но Вовка вовремя закрыл ему рот ладонью.
— Тссс!
Петька замотал головой: дескать, понял, шуметь не буду.
— Хорошо. — Вовка убрал руку.
— Ты серьезно…
— Да, я к оврагу. Да, буду копать, — невозмутимо сообщил приятель.
— Если ты из-за Кузьмина, так наплюй и разотри! Чё на придурка…
— Мне плевать на Кузьмина. Просто… Просто, так надо!
— Но ты же еще не выздоровел! — схватился за последнюю соломинку Петька. — Тебя вон, даже от физкультуры освободили.
— Я справлюсь.
— Тогда я с тобой! — Петька схватился за одежду. — Помогу.
— Хорошо подумал? — не стал отговаривать друга Путилов, понимая, что вдвоем выполнить задуманное будет легче.
— Подумал, — твердо заявил Незнанский. — Надоело быть соплей.
— Добро. Одевайся.
Петька быстро и, по возможности, бесшумно, натянул форму:
— Готов, ща боты надену…
— Погодь, лопатка нужна, — напомнил Вовка. — Босиком — шума меньше…
Чтобы добраться до рундука, набитого разнообразным хламом: саперными лопатками, противогазами, скатками, рюкзаками, нужно было пробежать сквозь сонную казарму.
— Я ща! — Петька, стараясь не скрипеть половицами, заскользил на цыпочках к рундуку. Временами он замирал, когда кто-нибудь из мальчишек скрипел растянутой панцирной сеткой кровати, переворачиваясь с боку на бок.
Беззвучно ругаясь, он приоткрыл расхлябанную и жутко «рычащую» дверь шкафа, нащупал в темноте отшлифованную частым использованием деревянную ручку лопатки и потянул её на себя. Вместе с лопаткой из рундука вывалился упакованный в сумку противогаз. Петька едва успел подхватить его, прежде, чем он громыхнул об пол. Фух! Пронесло! Петька замер, прислушиваясь: не разбудил ли кого своей неуклюжестью? Тишина. Теперь назад. Босые ступни неслышно пошлепали по прохладным половицам.
