Руслан Мельников - Земля за Туманом
Далаан обернулся напоследок. К черному небу поднимался черный дым. Со стороны чулуум дзама доносились дикие завывания. То ли сигнальные трубы, то ли боевые рога. Ночь освещали нервные всполохи красно-желто-синих огней. Русины подняли нешуточную тревогу и могли выслать погоню.
— Быстрее! — поторопил воинов Далаан.
Глава 23
Косов поравнялся с несшимися навстречу милицейскими машинами. Только теперь он заметил, что трасса опустела. Сразу, вдруг. Как вымерла вся! Только огни мигалок и вой сирен — все ближе, ближе…
Наверное, уже перекрыли шоссе. Правда, будет ли с того прок? Нападавшие на КПМ ведь были без колес. Уйдут как пришли — камышами, рассеются — и ищи-свищи их потом.
Он решил присоединиться к оперативникам. Крутанул руль, развернул «десятку». Пришлось, правда, прижаться к обочине и сбавить скорость: такой маневр мог показаться подозрительным. Еще сочтут за спасающегося бегством соучастника нападения — саданут очередью по колесам.
Мимо промчались легковушки с мигалками. Одна, вторая, третья… И еще одна…
Автобус. С ОМОНом, что ли?
Ох и много же народа спешит на помощь! Да только припозднились вы сильно, ребята.
Вслед за подвывающим и мигающим в ночи кортежем вынырнула тихая неприметная «девятка». Вильнула в сторону…
Его подрезали грубо, бесцеремонно и профессионально, едва не столкнув с шоссе.
Косов остановился — от греха подальше. «Девятка» тоже взвизгнула тормозами. Хлопнули дверцы. Стремительные люди в штатском выдернули его из салона, бросили на асфальт.
— Да свой я, мать вашу! — крикнул Косов. — Свой! Капитан Косов! Левобережный КПМ! Там ребят замочили! Одного повязали!
Его вздернули на ноги.
Штатские, которые, конечно же, штатскими не были, смотрели то на Косова, то на машину, утыканную стрелами, как дикобраз иглами. Их замешательство, впрочем, длилось недолго.
Кто-то — видимо, начальник группы — вынул из кармана фотографию. Сверился. Кивнул.
— Да, все верно, это он. Грузим и возвращаемся.
— Как это возвращаемся? — опешил Косов.
— Поедете с нами, капитан, — тоном, не терпящим возражений, приказали ему.
— Да я же говорю: там… — Он махнул рукой в сторону КПМ.
Закончить ему не дали:
— Там справятся без вас. И без нас тоже.
— А, собственно, почему это без меня? — Косов удивленно смотрел в тусклые незапоминающиеся лица. — И почему без вас? Объясните!
— Потому что нас послали за вами, капитан.
Его взяли под локти и деликатно подтолкнули к «девятке». Один из незнакомцев остался возле машины Косова.
— За мной? — еще больше изумился Косов. — Кто послал? И кто вы вообще такие?
«Фэйсы, что ли», — пронеслось в голове.
* * *Фээсбэшная корочка, мелькнувшая перед глазами, вежливо-настойчивое «пройдемте, капитан, не упрямьтесь», прокуренный салон «девятки», быстрая и молчаливая поездка по опустевшей трассе.
Мост. Проспект. Центральная улица. Поворот налево.
Здание областного УФСБ. Безлюдные лестницы. Тихие, устланные ковровыми дорожками коридоры. Двери, обитые черной кожей и поблескивающие золочеными табличками.
Одна дверь — тоже в коже, но без таблички — открылась, впустила Косова. Сопровождающие остались снаружи. Плотно закрыли дверь.
Переступив порог, Косов огляделся.
Кабинет. Обычный. Чекистский. Большего он сказать бы не смог. И иначе описать не сумел бы. А чего описывать-то? Два стола. Один — массивный, широкий — рабочий. Другой — вплотную приставленный к нему — длинный и узкий, предназначенный для совещаний.
На рабочем столе аккуратно сложенные стопочки бумаг, несколько папок, ноутбук. Возле портативного компьютера-раскладушки — допотопный дисковый телефон бежевого цвета. Затертые цифры, треснувший диск… Рядом со стильным новеньким ноутбуком аппарат этот смотрелся диковато.
Что еще? Кресло, стулья, пара шкафов со стеклянными дверцами, портрет президента на стене над креслом. В обычном чекистском кабинете — обычный чекистский полковник с обычной чекистской улыбкой на по-чекистски располагающем к откровенной беседе лице.
Незнакомый человек был в штатском. Как и те люди, которые привели сюда Косова.
— Ну, садись, что ли, капитан, побеседуем. Куришь? — предложили ему.
— Спасибо, воздержусь.
Косов сел за длинный узкий стол. Стул был жестким и неудобным. В мягком кресле за рабочим столом, наверное, сидеть куда как комфортнее, но это кресло было занято.
— Кто вы? — спросил Косов.
— Можешь называть меня полковником.
Можешь — это еще не должен. Погон-то не видно.
А без погон полковником всякий может назваться.
— Вы полковник ФСБ?
— А это так важно?
Косов пожал плечами:
— Да нет, в общем-то. Но…
— Но?
— Почему бы просто не ответить «да»?
— Может быть, потому, что возможен другой ответ?
Другой? Какой, интересно, другой? Косов недоверчиво взглянул в серые пронзительные глаза на спокойном улыбчивом лице.
Спецура. Явно спецура. Но вот какая? И почему здесь, у фейсов? Именно здесь — почему?
— То, что мы находимся в этих стенах, еще ничего не значит, капитан, — таинственный полковник без полковничьих погон и вообще без каких бы то ни было знаков отличия словно угадал ход его мыслей. — Просто здесь сейчас удобнее всего работать. Здесь подходящие условия. Здесь можно рассчитывать на квалифицированную помощь опытных м-м-м… коллег.
Значит, все-таки коллег.
— И вы что же, вправе выбирать для работы даже такие места. Полковник?
— У меня широкие полномочия. Очень широкие. Капитан.
Шире фээсбэшных? Такой широты Косов представить не мог. Хотя кто его знает, может, и бывает такое.
— Какую службу вы представляете?
Собеседник пожал плечами:
— Я могу уклониться от ответа или ответить вопросом на вопрос — как уже отвечал: это так важно? А могу ответить иначе, по существу: не твое дело, капитан. Какой ответ тебе нравится больше?
Ага, кажется, прелюдия закончена.
— Ясно, — вздохнул Косов. Конечно, ничего ему ясно не было. — Раз не хотите говорить, кому я понадобился, тогда хотя бы объясните — зачем. Что от меня нужно?
— Пока — только ответы на вопросы. Не больше, но и не меньше. Подробные, обстоятельные ответы на все мои вопросы.
Полковник положил перед собой чистый лист бумаги. Взял ручку. Достал из ящика стола миниатюрный диктофон. Включил:
— Начнем, капитан?
* * *Дальнейшая беседа — долгая и утомительная — являлась по большому счету обычным допросом. Вопросы, ответы… Снова вопросы. Вопросов было много. Одних и тех же, похожих друг на друга, как корочки папок в стеклянном шкафу за спиной полковника. И выбивающихся из общего ряда, не похожих — тоже. Повторяющихся, уточняющих, проверяющих, отвлекающих и нагоняющих тумана.
И все же довольно скоро Косову стало ясно (менты они тоже не дураки, товарищ полковник!), что представителя неведомой службы с широкими полномочиями интересуют психи-дикари, заявившиеся на КПМ днем и напавшие ночью. Хозяину кабинета явно хотелось знать о них все, что знал Косов, и даже больше: в чем они были одеты, чем вооружены и как снаряжены, как себя вели и…
— На каком языке говорили? — упорно допытывался полковник.
— Да почем я знаю! Азиаты какие-то. Хотя был среди них один с рязанской такой ряхой. Застрелили его. При попытке к бегству. Вот он вроде славянин. То ли болгарин, то ли серб, то ли…
— На каком языке он разговаривал, капитан?
— Я же говорю — не знаю. Язык такой… вроде понятный, вроде нет.
— Что значит «вроде»? — скривился полковник.
— Вроде как в былинах — вот что, — огрызнулся Косов.
— Древнерусский язык?
Древнерусский?! А ведь и правда…
— Может быть… — пробормотал Косов, чувствуя, как бледнеет.
— А остальные?
— Что остальные?
— Азиаты эти как между собой переговаривались? Ты упомянул о лейтенанте… калмыке. Ханучаеве, да?
— Да.
— Он их понимал?
— Не все. Немного.
— Но все же понимал. Как думаешь, не поэтому ли захватили именно его?
Косов задумался.
— Может, и так, — пожал плечами он.
— Это калмыцкий язык? — новый вопрос был задан неожиданно и быстро, с напором.
— Что?
— Язык, на котором говорили азиаты? Калмыцкий?
Да, полковник хорошо знал технику допроса. Он снова и снова старался застать Косова врасплох и внимательно следил за его реакцией.
— Нет. — Косов покачал головой. — Хан… Ханучаев сказал, что их язык скорее похож на монгольский…
— Так, — подбадривающе кивнул полковник.
— Только на странный какой-то монгольский.
— Странный или старый? — Собеседник смотрел на него в упор. Хозяин чекистского кабинета давно уже не улыбался.
