Рикарда Джордан - Изгнанница. Клятва рыцаря
— Вполне вероятно, что сегодняшний вечер пойдет тебе на пользу! — подбодрила брата Герлин. — Иудейский лекарь прибыл из Лауэнштайна, возможно, тебе удастся стать там оруженосцем. Отец представит тебя рыцарям, которые его сопровождают. Будь вежливым, прислушивайся к тому, что они говорят, — вдруг ты сможешь им угодить… И, прежде всего, отнесись к еврею с почтением! Если ты произведешь на него хорошее впечатление, он может замолвить за тебя словечко, если дело дойдет до переговоров.
Герлин надеялась, что ее отец не забудет о скором посвящении Рюдигера в рыцари и обо всех связанных с этим трудностях. Сын покойного Орнемюнде был приблизительно одного возраста с Рюдигером, а значит, его вскоре должны были посвятить в рыцари и уж наверняка устроить по этому поводу роскошную церемонию. Оруженосцем больше, оруженосцем меньше — вряд ли это имело такое уж большое значение, а иудейский лекарь явно был не против продемонстрировать свое влияние. Герлин было досадно, что эта мысль не пришла ей в голову раньше. Ей следовало навести справки о Лауэнштайне и подготовить отца.
Ей все-таки удалось успокоить Рюдигера, и, преисполненный надежды, он отправился на праздничный ужин. За ним последовал младший брат, который его боготворил. В зале юношей встретит оружейный мастер, может быть, старый Адальберт, если Леон из Гингста сочтет ниже своего достоинства ужинать за одним столом с евреем. Герлин слышала, что рыцарь говорил о необычном посетителе владельца замка, и слова Рюдигера только подтверждали, что Леон был не слишком высокого мнения об иудее.
Только теперь Герлин сменила простое домашнее платье на шелковую рубашку, ярко-красное платье и темно-синюю бархатную накидку. На дворе была весна, и днем было уже тепло, но по ночам стены крепости все еще удерживали холод внутри, а Герлин не стала разжигать камин. Она вообще неохотно это делала: каменная кладка местами просела, и дым шел в помещение. С некоторым сожалением она вспоминала намного более удобные покои при дворе госпожи Алиеноры. Тюрьма, однако какая роскошная! К тому же приемная мать Герлин уже ее покинула. Два с половиной года назад умер ее супруг, и королем стал Ричард, ее любимый сын.
Герлин начала расплетать косы и расчесывать волосы, что занимало достаточно много времени. Ее густые каштановые волосы закрывали почти всю спину. Они были роскошными, но распутывать их приходилось долго. При дворе королевы даже это она не делала сама. Воспитанницы помогали друг другу, но в их распоряжении также были горничные. В Фалькенберге Герлин нужно было бы обучить еще одну крестьянку, однако на это ей не хватало времени и терпения. Когда, натрудившись за день, она возвращалась в свои покои, то хотела побыть одна. Болтливая и наверняка неумелая поначалу девчушка только мешала бы ей.
В этот вечер Герлин также наслаждалась минутами спокойствия, которые она использовала для чтения книг. Необходимые для этого свечи были той роскошью, которую она себе позволяла. Однако долго бодрствовать она наверняка не будет. День был долгим, и усталость давала о себе знать.
Поэтому она была удивлена, когда вскоре ее брат Вольфганг постучал в дверь.
— Отец желает, чтобы ты спустилась в большой зал, — сообщил юноша. — Наш гость хотел бы с тобой познакомиться. Но он такой скучный! При этом я должен ему прислуживать. Господин Леон говорит, что оруженосец благородного происхождения не должен прислуживать еврею, потому что это ниже его достоинства. Мне так и нужно было сказать, Герлин?
— Ради всего святого, конечно же нет! — Герлин резко поднялась с места. — Если отец принимает господина Соломона в своем доме, то отнесись к нему с почтением, и Леону также следовало бы вести себя подобающим образом! Он ведь всего лишь странствующий рыцарь, и если он не будет считаться с отцом, то останется ни с чем. Если нам удастся отправить твоего брата в Лауэнштайн, нам больше не нужен будет оружейный мастер.
Вольфганг выглядел немного обиженным и уже собирался возразить, что кому-то он понадобится. Все-таки ему тоже нужно научиться обращаться с мечом и копьем, чтобы стать рыцарем. Герлин поспешила его заверить, что Адальберт все еще не утратил навыков в этом деле. Сейчас у нее не было никакого желания выслушивать глупости мальчугана, ведь отец пожелал, чтобы она явилась в большой зал. Герлин расправила платье и надела золотую диадему, усыпанную сапфирами, чтобы продемонстрировать гостю отца свое уважение. Это была весьма ценная вещь, доставшаяся ей в наследство от матери.
Перегрин пригласил лекаря Соломона и предводителя его эскорта к своему столу на возвышении. Одного лишь взгляда хватило Герлин, чтобы заметить, что изящно вышитая скатерть, которой был накрыт стол, была еще чистой — господин Соломон явно был хорошо воспитан и использовал для очищения рук многократно сложенное полотно, красиво уложенное вокруг приборов, а не вытирал их об скатерть. Другие мужчины, сопровождавшие Соломона, пировали вместе с рыцарями из крепости за длинными столами у стен зала. Там Герлин приказала не стелить скатерти, так как знала, что их невозможно будет отстирать. В этот момент со столов убирали остатки ужина — наверняка мужчинам он пришелся по вкусу. Герлин заметила, что от жареных лебедей и гусей практически ничего не осталось.
Мимо рыцарей, сидящих за столом отца, она прошла, не поднимая глаз. Герлин присела в глубоком реверансе и только тогда посмотрела в глаза Соломону из Кронаха. Вблизи он казался немного старше. Его выразительное лицо уже избороздили первые морщины, тогда как в густых каштановых волосах еще не было седины. Как и у рыцарей, его волосы были длинными, однако бороду и пеот[2], которые так часто можно было увидеть у евреев, он не носил. Его губы были четко очерченными и полными, нос небольшим и прямым и не выделялся, хотя считалось, что у евреев это якобы отличительная черта. Его брови были густыми, а зелено-карие глаза имели приветливое выражение. Лекарь улыбнулся Герлин.
— Я полностью с вами согласен, господин Перегрин, — произнес он звучным, низким голосом, который вполне мог принадлежать трубадуру. — Нечасто можно встретить девушку, которая сравнилась бы красотой с вашей дочерью!
Лекарь неспешно выпил глоток вина и только потом обратился к Герлин.
— Приветствую вас, фройляйн Герлин! Я слышал, что должен именно вас поблагодарить за выбор этого восхитительного вина! — Лекарь указал на свой кубок, и Герлин, смутившись, кивнула.
Конечно же, она была рада тому, что вино ему понравилось. Однако нужно ли было для этого звать ее в зал? И не слишком ли пристально разглядывал ее этот мужчина? Однако она не могла сказать, что его взгляд был ей неприятен, — скорее наоборот. Выражение лица этого человека внушало доверие к нему.
— Вы росли при королевском дворе? — спросил ее лекарь.
Герлин снова кивнула.
— И да и нет, — поспешила она уточнить. — Когда я жила при дворе госпожи Алиеноры, она находилась в изгнании на острове Олерон, у берегов Франции в Атлантическом океане. Однако она не уставала рассказывать нам о красотах ее родины Аквитании. Туман и постоянный ветер, свойственные Атлантике, не слишком ее радовали.
— Однако почему же вы не пожелали остаться подле Алиеноры Аквитанской после ее освобождения? На юге или отправиться в Англию? Или в другие места, куда бы она вознамерилась отбыть? — спросил гость. — Разве вам не хотелось бы жить при дворе?
Ответ Герлин был отрицательным.
— Когда госпожу освободили, я была уже здесь, — принялась она объяснять. — И мне нравится вести свое хозяйство. Я надеюсь, что вы всем остались довольны. — Коротким движением руки она обвела зал и прислугу отца.
Виночерпий только что появился с новой порцией вина, а Рюдигер прислуживал рыцарям, как Герлин ему и посоветовала.
Лекарь вновь кивнул.
— Вы не только красавица, но и превосходная хозяйка. Ваш будущий супруг сможет считать себя счастливым человеком, фройляйн Герлин.
При этих словах Перегрин из Фалькенберга также кивнул и движением руки подал Герлин знак, что она может отправляться к себе.
Девушка снова сделала реверанс и попрощалась с гостями. Она не знала, что и думать об этой встрече. Лекарь Соломон был приветливым и произвел приятное впечатление. Однако он был евреем и не принадлежал к дворянскому роду, поэтому вряд ли приехал в качестве свата. Для Герлин осталось загадкой, зачем ее, дочь хозяина, представили ему.
Гости пробыли у них меньше времени, чем предполагала Герлин. Уже на следующее утро она встретила лекаря и рыцарей во дворе крепости, где их ожидали оседланные лошади. Герлин раздумывала, стоит ли подойти к ним и попрощаться, затем решила, что это будет проявлением воспитанности с ее стороны. Все-таки ее представили гостям — и самый необычный из них заинтересовал ее. Поэтому она подошла к нему и выразила свое восхищение его мулицей. Та и впрямь была невероятно красивой, а сбруя простой, но дорогой. Ее наездник дополнил свое дорожное платье тяжелым плащом, а также надел широкополую шляпу. На улице было прохладно, моросил дождь, и Герлин также надела накидку, спасаясь от холода.
