Марк Даниэль Лахлан - Песнь валькирии
— Я слышал, ты знаменитый убийца, — сказал он.
— Да.
— Тогда, наверное, именно поэтому ты здесь. Я пытаюсь умереть.
— Ты — волк, и ты не можешь умереть — так сказала мне Стилиана.
— Думаю, в каком-то смысле могу. Но если я умру, история начнется заново и я снова буду в ней участвовать, только под неизвестным именем. Я хочу умереть как полагается. Ты поможешь мне?
— Я наемный воин. Сколько ты мне заплатишь?
— Когда я найду того, кого ищу, я приведу ее к Источнику Мимира, который проявится в Лондоне. И тогда мы спросим у него совета. Я спрошу, как тебе избавиться от твоей руны и от ее рока. Хотя, если честно, я не знаю, получу ли ответ. Источник требует высокой платы за мудрость, а мне нечего дать и некого терять — ни любимой, ни близкого, ни друга.
— Один пожертвовал своим глазом у колодца Мимира и провисел на дереве девять дней, — напомнила Фрейдис.
— Он был богом. Более ничтожные существа должны заплатить больше.
— Ты бы отдал свой глаз?
— Все, что он попросит, — сказал Луис. — Я прошу только твоей защиты, вот и все.
— Как мне тебя защитить?
— Не меня.
— Кого же тогда?
— Здесь есть девушка. Я следил за ней. Я узнаю ее, когда увижу. Она и есть моя смерть. Ты должна защищать ее, пока руна убийства в ее сердце не вырастет и не созреет.
— Ты — сильный мужчина, тебе не нужна помощь женщины. От кого ее защищать? — спросил Гилфа.
Луис промолчал.
— Но ты спросишь у источника? — настаивала на своем Фрейдис.
— Клянусь.
— Тогда я тоже клянусь.
— Она не пойдет с нами, правда? — воскликнул Гилфа.
— Она пойдет со мной, — сказал Луис. — С нами или только со мной — это зависит от тебя. А теперь седлай коня и держи его подальше от меня.
— Ты боишься лошадей? — спросила Фрейдис.
— Нет, — ответил Луис. — Они боятся меня.
Они спали, тесно прижавшись друг к другу, и проснулись в предрассветном сумраке. Холод сковывал все тело, и мысли, казалось, покрылись льдом. Луис прижался носом к лошадиному боку, пытаясь хоть немного согреться перед тем, как идти. Когда Фрейдис и Гилфа были готовы, он снял камень и пошел следом за лошадью, далеко позади Фрейдис. Их конь сделал вчера трудный переход, и, если заставить его пройти столько же сегодня, он захромает и Гилфе придется идти пешком. Кроме того, Гилфе больше нравилось, когда он идет медленно.
Холмы и тропы покрыло инеем, но, к счастью, ветра не было.
Они обогнули уступ холма и, выглянув из-за него, на миг остановились: туман, покрывая всю землю внизу, казался бесконечной морской гладью.
На траве виднелись человеческие следы. Луис обнюхал их. Четыре или пять мужчин, одна женщина, все излучают страх. Он чувствовал страх в биении их сердец, в запахе пота. Эти люди думали, что они находятся на грани жизни и смерти, и Луис, чьи мысли были на грани волчьей и человеческой природы, почувствовал, как его рот увлажнился.
Луис услышал зов волчьей руны — он вызывал у него дрожь.
Из долины доносился какой-то шум, голоса становились громче. На таком расстоянии трудно было понять, что это — то ли крики ярости, то ли восторженные возгласы. Послышался звук, как будто что-то тяжелое упало на землю. Луис узнал его — люди сталкивались в битве. Гилфа тоже услышал его.
— Что это?
Луис потянул носом воздух.
— Трудно сказать. Война в одном из ее проявлений.
— Мы идем туда?
— Я — да, — сказал Луис. — Ты должен делать то, что считаешь нужным.
— Господин! — Гилфа упал перед Луисом на колени. — Давай уйдем отсюда! Давай станем где-нибудь великими пиратами. Тому, кто так умеет сражаться, легко набрать команду, а я знаю все самые богатые побережья. В Ирландии еще много сокровищ, на востоке тоже. Подумай, что мы можем получить. Короли будут завидовать нашему богатству. Эта женщина может быть с нами, если ты так этого хочешь.
— Мы идем вниз.
— К смерти?
— Да, — сказал Луис. — Я довел тебя куда смог, Гилфа. Теперь сам решай, что тебе делать. Если хочешь, иди со мной. Или уходи. Туман — твой товарищ. Ты видишь, где встает солнце и где оно садится, так что отправляйся на юг. Там земля не так обременена войной и ты сможешь найти работу.
— Я боюсь идти один!
— Тогда оставайся со мной.
Гилфа перекрестился.
— Внизу я погибну.
— Если ты останешься здесь, тоже погибнешь. Для большинства людей смерть наступает независимо от их выбора, вопрос лишь в ее времени.
— Ты говоришь слишком сложные для меня вещи, господин.
— Это признак знатности, — сказала Фрейдис.
Снизу донесся вой — древний звук, полный тоски, одиночества и возбуждения. В ответ на это мышцы Луиса судорожно напряглись. Руна звала его, она была там, внизу. Он побежал по склону в туман, и Гилфа вскарабкался на лошадь.
Луис шел на запах, оставшийся во влажной траве. След был свежий и четкий. Она находилась совсем близко. Его любимая, его убийца, она была в опасности. Она не могла умереть — нет, она должна выжить и помочь ему победить судьбу.
Глава семнадцатая
Обнаружены
Они пересекли равнину, едва дыша, на случай, если там еще орудовали мародеры. Деревни возникали из тумана, словно собственные призраки — безжизненные, разрушенные. Через мгновение их уже снова поглощал туман, и Тола не была уверена, видела ли она их вообще.
Вначале Тола думала, что возвышающиеся повсюду холмики — это метки, разделяющие крестьянские поля, но их было слишком много, и расположены они были слишком близко друг от друга. Мороз помог ей понять.
Возле неглубокой впадины мерзлая земля раскололась, и, словно отвратительный пирог, надвое распалась могила. Человек в ней, очевидно, умер недавно. Она посмотрела на него, но тут же отвела взгляд — ей довелось видеть очень много смертей и разрушений.
Однако разбойники столпились над могилой, высматривая ценную одежду или кольца. Не найдя ничего, они отошли, проклиная мертвеца за его жалкий нищий вид.
— Это норманн, — сказал Раннвер.
— Волосы его выдают, — сказал Агни.
Казалось, они шли по замерзшему морю — так много было холмиков на этой земле. Волны смерти. Тола была уверена в одном.
— Это все норманны, — уточнила она.
— Я бы сказал, тут поработал король Свен, — заметил Агни.
— Кто это? — спросила Тола.
— Наш перевозчик. Он переправил нас из Дании, точнее, его люди. Дела в Англии так плохи, что ни один истинный викинг не мог остаться в стороне. Здесь могло побывать его войско.
Думаю, они даже не знали, куда прибыли, когда причалили к берегу. Может, в Йорке уже нет никаких норманнов.
— Там есть норманны, — возразила Стилиана. — Хотя и немного.
— Как это, госпожа? Тут огромное поле мертвых, которое могло бы обрадовать самого Одина, — сказал Агни. — Разве мог еще кто-то остаться?
— Да. Те, кто их хоронил, — ответила Стилиана. — Король Свен сбросил бы всех в одну могилу или сжег бы всех разом. Тут наверняка остались норманны.
Тола оступилась в непроглядном тумане. Еще одно войско. Еще больше убийц. Под предводительством Стилианы варяги стремительно двигались вперед, и отсутствие видимости им не мешало. Госпожа беспокоила Толу. Она не могла как следует читать ее душу и не понимала ее намерений. Магические символы, так ярко светившие издалека, теперь были не видны. Пробираясь к городу вместе со своими спутниками, она продолжала слышать их приглушенные стоны, звон и тихую песню, доносившуюся непонятно откуда. По крайней мере, думала она, они ведут в сторону города.
В первый раз Тола задалась вопросом, что она здесь делает.
В обществе бандитов она просто убегала, и чувствовать себя их слугой или рабыней было гораздо лучше, чем быть изнасилованной и убитой. Теперь она слепо шла навстречу неизвестной судьбе, служа женщине, у которой, вне всяких сомнений, на уме не было ничего хорошего. Она пошла с ней по той же причине, по которой согласилась идти с Исамаром, — ей просто некуда было идти. Ей пришлось выбирать между обществом людей, которые, как она подозревала, желают ей зла, и одиночеством в стране, полной норманнов, которые однозначно желали ей зла.
Когда она в последний раз ела? Очень давно. Ее одолевала дремота, холод пробирал до костей.
Тола посмотрела на Исамара. Стена страха, закрывающая его, упала, но теперь она чувствовала, что его мучает сложное глубокое смятение. Небо за облаками посветлело, похоже предвещая рассвет, но в тумане ей был виден только идущий впереди нее человек. В воздухе пахло дымом, туман был пропитан едким запахом горелой плоти и соломы.
Норманны были близко. Дух ее сжался от неподвижности и холода, и единственное, что имело значение, — это онемевшие ступни и ладони, дрожь в теле и боязнь умереть. От движения по ее телу разлилось тепло, и дух поплыл по долине, чувствуя захватчиков гак, словно она была одним из них, — сидела с ними у огня, успокаивала их коней, ждала, когда рассеется туман, чтобы снова начать резню.
