Андрей Демидов - Тайны Звенящих холмов
Тем временем Рагдай и его спутники продолжали свой путь.
– Что такое? – Верник приподнялся. – А, это стребляне пустили плавать по реке людей Стовова. Они всегда так делают, чтоб предостеречь Гардарику от хождения в их землю. Они так и полоцкого воеводу Стеня в прошлые Колосяницы спустили по воде, что им Ятвяга! Дремучие они совсем. Дикие… А как, наверное, хорошо в Миклгарде… Там, говорят, столько красивых свободных женщин и рабынь красивых много со всего света. И вин всяких просто море! А ты был в Миклгарде, Эйнар?
– Вот ты привязался! Нет, не был. Но мы, наверно, уже столько проплыли по этим дремучим рекам, что скоро доберёмся и туда, – сказал Эйнар, морща нос от тяжёлого запаха, исходящего от повешенных.
– Альфа, бета… – донеслось из шалаша посреди плота.
– Слушай, клянусь огнем Фрейра, чудин завтра будет уже по-гречески читать! – обернулся Эйнар. – Рагдай наш и впрямь кудесник.
– Нет, нет, о боги! Так и жизни не хватит выучиться! – донёсся недовольный голос Рагдая. – Всё снова!
– Нет, кажется, Искусеви завтра ещё не будет читать по-гречески, – поспешно добавил Эйнар. – Ну а ты, Верник, давай, не тяни, разгадывай загадку.
– Да, да, день уже. Наверное, прошёл, давай последнюю отгадку или кольчугу! – спохватился Вишена, бросая шест.
Плот наконец вышел на свободное пространство.
– Вон уже и волок показался. Давай, не тяни… – Вишена начал выказывать нетерпение. – Так чего со стены-то не вырубишь?
– Знак. Тайный знак, – на авось сказал Верник.
– Нет. Не знак никакой… Всё. Ты проиграл. Давай сюда свою кольчугу! – У Вишены радостно заблестели глаза. – Это солнечный блик! Его со стены не вырубишь!
У Верника сделалось такое тоскливое лицо, словно он ужа проглотил.
Кольчуга-то цены была неимоверной.
Как стадо коров.
Не меньше.
Однако он подтянул мешок и, покопавшись там, вынул и бросил Вишене тяжёлый льняной сверток:
– Эту кольчугу я сковал сам. Год ковал. Из небесного железа. Она заговорена, и ни одна стрела её не пробивает.
– Ух! Хороша! – Отбросив ткань, Вишена поднял перед собой развернувшуюся под собственным весом кольчужную рубашку. – Да тут несколько колец не хватает на боку! – Он начал натягивать её прямо поверх кожаной рубахи, да так и застрял с поднятыми руками. – Зацепилась, ох! Эйнар, помоги-ка!
– А кольчуга-то мала, клянусь всеми доспехами Одина! – огорчился Эйнар. – Придётся расставлять её, добавлять по бокам пластины.
Привлечённые оживлённым обсуждением, из шалаша выбрались Рагдай и Искусеви.
– Оружие, выигранное или обменянное, не приносит удачи в бою. Наоборот. – Рагдай обошёл странную фигуру без рук и головы, состоящую из мощных ног Вишены снизу и клубка из стали сверху. – Так говорит Чёрная книга. – Кудесник отвернулся, чтоб скрыть лукавую улыбку, и встретился с благодарным взглядом Верника.
Кряхтя и проклиная жадность мастера, ковавшего кольчугу, Вишена наконец освободился от неё и, скатав в комок, бросил Вернику, отчего тот чуть было не свалился с плота:
– На, Верник, держи. Я и так не взял бы её, клянусь Фрейром. Это завышенный кон при игре в загадки. Тем более что она на меня не налезает.
– Я не сомневался в твоём благородстве, Вишена, – ответил Верник, с трудом сохраняя невозмутимость.
– Эйнар, становись как к правилу, а я лучше возьму шест. Надо причаливать уже, – сказал Искусеви, передавая варягу рулевое весло.
Плот начал медленно приближаться к пологому правому берегу, на котором в тех сотнях шагов, ниже по течению, виднелись несколько маленьких ладей и челнов-однодревок, стоящих у широкого бревенчатого настила, поднимающегося прямо из воды и уходящего затем в глубь соснового леса, по просторной просеке.
Вдоль настила гуськом растянулись неказистые строения, почерневшие от копоти и обнесённые слабым подобием вала и тына. Их стены были черны и резко контрастировали с золотой соломой крыш. По всему было видно, что селение недавно горело.
На другом берегу, прямо напротив волока, тюкали топоры, покрикивали плотники, подгоняющие засыпающих гальку внутрь уже готовых срубов.
Люди, с корзинами гальки на плечах, редкой цепочкой поднимались от воды и шли через ворота единственной башни, обращённой в сторону реки.
В лесу, вокруг, слышался шум падающих деревьев, в небо, затянутое серыми облаками, тянулись прерывистые дымы сигнальных костров.
– Что-то эти бурундеи неспокойны, ставят ещё один город на холме. Малый, без домов внутри. Не иначе как для обороны, – сказал Верник.
Плот ткнулся о брёвна настила, и Верник легко соскочил на берег.
– Давайте сгружать пожитки. Волок пройдём, а на Упряди срубим новый. – Рагдай обернулся к тяжелогружёной ладье, с которой одетые в белый лён люди озадаченно осматривали начало сухого пути, и крикнул: – Да хранит вас Велес! Кто тут собирает виру от князя Водополка Тёмного и где можно заночевать?
– Мы впервой! – крикнули они ему в ответ и стали что-то перекатывать по палубе.
Широко расставив ноги на скользких, покрытых жиром дубовых брёвнах наката, Вишена стал принимать пожитки от Эйнара и Верника.
Искусеви разматывал верёвку, закрепляющую правило:
– Хорошее весло, лёгкое. Я его понесу, чтоб потом не тратить время. – Он отвязал правило и с трудом взвалил на шею. – Эй, поберегись-ка, друг Верник!
Сверху, по накату, десятка три косматых бурундеев проворно волокли большую ладью, непрерывно подкладывая под её киль спереди длинные, ровные поленья и поливая их растопленным жиром.
Сквозь грохот катков, хруст и скрип брёвен, многоголосый крик оттуда донеслось:
– Эй, внизу! Убирайтесь с дороги. Держать не будем!
Ладья, покачиваясь столбом мачты и издавая душераздирающий скрип и визг, неожиданно сорвалась и последние три десятка шагов проделала самостоятельно, едва не завалившись на борт.
Она обрушилась в воду, как подмытая рекой скала, подняв целое море брызг и пены. Закачалась гигантским поплавком во все стороны одновременно и, поплясав так некоторое время, затихла.
Вишена, злобно блестя глазами, абсолютно мокрый, посторонился, пропуская бурундеев, с радостными воплями устремившихся к долгожданной реке.
Одного из них варяг поймал за подол рубахи из грубой шерсти:
– Эй ты, волокуша бестолковая, кто тут вирник здесь?
Бурундей неопределённо махнул рукой, указывая в сторону построек.
От него воняло потом, прогорклым салом, луком и плохо дублённой кожей.
Навьючив на себя пожитки, странники двинулись в ту сторону, куда указал волокуша, к городищу, к промежутку в частоколе, который заменял ворота.
У входа сидели двое бурундеев в кожаных панцирях и лениво перекатывали по облезлому красному, совершенно неподъёмному на вид щиту игральные кости.
На вошедших они не обратили ни малейшего внимания.
– Я и говорю Солове – выйди, как стемнеет, к малиннику, одарю.
– А она?
– Кто?
– Ну, Солова, пришла?
– Ага.
– Ну?
За частоколом бродили несколько собак, сильно смахивающих на лисиц своими ужимками, принюхивались, ворошили лапами отбросы, наперегонки спешили к каждой лохани, выплёскиваемой на землю из дверей изб.
Над крышами курились дымки, несколько диких голубей выклёвывали из соломы жмых. У пирамиды пустых долблёных бочек что-то тлело, распространяя зловоние, трое босоногих, несмотря на холод, ребятишек, ворошили искры прутиками, толкаясь и повизгивая не то от удовольствия, не то от ужаса.
Вдоль двора стояли потрескавшиеся от времени идолы с одинаковыми островерхими шапками и медвежьими клыками, вставленными в отверстия, обозначающие зрачки.
Под одним из идолов, в луже лошадиного навоза, облепленного мухами, лежал затоптанный обрывок паруса с изображением двух барсов и рысей, прыгающих в разные стороны.
– Да, Ятвягу тут не жалуют. – Рагдай покосился на осквернённый символ и отворил низкую дверь в самую большую избу. – Да хранит Велес этот очаг! Кто тут вирник Водополка Тёмного?
– Швиба. Вон он. У очага, – ответили с полатей.
В дальнем углу, плохо различимый из-за висящего в воздухе дыма, пляшущих теней, которые распространял небольшой огонь, сидел грузный человек в войлочной накидке, перехваченной наборным поясом из металлических пластин.
Он глядел блестящими глазами на огонь, на сгорбленную старуху, переворачивающую жаркое на вертеле, и задумчиво теребил длинный обвислый ус.
– Да хранит Велес князя Водополка и его людей. – Рагдай почтительно приложил руку к груди. – Мы странники из Тёмной Земли, идём в Просунь, к золотых дел мастеру Рушнику. Хотим тут заночевать, купить челн и взять провожатого до Шерпеня.
Вирник Швиба кивнул и указал на место подле себя:
– На чём пришли? – Голос у него был низкий, гудящий, как лесное эхо.
– На плоту, но можем заплатить полный сбор.
Швиба отрицательно мотнул большой головой, отчего его длинные смоляные волосы упали с плеч на грудь и несколько прядей запутались в массивной серебряной цепи и сложной бляхе, изображающей Ярило с лучами в виде извивающихся змей:
