Крестовый поход - Посняков Андрей
А как храпит иногда! Вот, как сейчас… Ну, теперь уж точно не уснуть. А что, если? Воровато оглянувшись на супругу, Маврикий неслышно сполз с постели и, маленькими шажками поободрался к резному буфету, открыл…
– Ты чего это шастаешь? – грозно воспросила проснувшаяся некстати жена.
– Дак это… Показалось – будто стучал кто-то.
– Стучал? – супруга желчно усмехнулась. – А не к наливке ли ты решил приложиться, а? К той самой, что тебе нам прислали с Лесбоса. Ах ты ж…
– Да я, да я никогда… – испуганно заканючил подкаблучник Маврикий. – Ну, ласточка моя, котик… Ну, бывает, показалось – стучали. Вот и мальчики всю ночь снились…
– Какие еще мальчики?! – взорвалась жена.
А Маврикий и сам уже не соображал, что и ляпнуть:
– Вот и я думаю – к чему б такой сон?
И тут во дворе застучали. Явно, в ворота! Прямо заколотили да не просто так – с жаром!
– О! – старший протокуратор обрадованно просиял. – Я же говорю – стучали… Эй, Климарос, Климарос…
– Да, господин? – воспросил из-за двери старый верный слуга.
– Глянь-ка, кто это там ломится? Да спроси – по какому делу.
– Ага, по делу, как же… – издевательски засмеялась супруга. – Делать кому-то нечего, как только по ночам по важным делам шататься!
Постучав, заглянул в дверь слуга.
– Ну, кто там? Отвечай же!
– Лично господин протокуратор Филимон Гротас, – вальяжно доложил Климарос. – По очень важному делу.
– Ну, я так и знал! – Маврикий победно посмотрел на жену. – Не зря всю ночь мальчики снились.
Командующий феодосийской эскадрой имперского флота, комес Игнатий Варнак, воспользовавшись отъездом жены и дочерей на виллу в Мистру, закатил у себя дома харрошую пьянку! На которую, как и полагается, позвал ближайших по рангу сослуживцев, друзей – из тех, что могли себе позволить куда-то пропасть на всю ночь – ну и падших женщин, конечно, куда же без них-то?
Выхлебав на раз пару бочонков неразбавленного вина – а чего, все ж моряки, а не кто-нибудь! – собравшиеся развеселились и принялись изображать из себя морских чудовищ – а именно, ползать по полу и громко орать, пытаясь попасть деревянными кружками в хотя бы один из глиняных кувшинов, выставленных шеренгою у окна. Бывшие заместо наяд падшие женщины – смешливые молодые девки – при каждом удачном попадании жутко верещали и скидывали с себя какую-нибудь часть одежки. Поскольку народ выпил много, то и попадал редко – и девки откровенно скучали, подумывая уже о том, чтобы и самим принять участие в метании кружек. А то, пожалуй, дождешься тут мужского внимания, как же!
– Вот… – целясь, пьяно улыбнулся комес. – Счас, попаду… Ап!
И попал… Прямо по лбу одной из наяд! Хорошо – метал не во всю силу. А та сама виновата, не надо глазами хлопать. Попроворней надобно быть, попроворней.
– Ах, ну вас совсем, – обиженно надулась наяда. – Интересно, куда у вас господин Афиноген подевался? Вот тот-то меткач был!
– Да уж, – усаживаясь рядом с куртизанкой, охотно подтвердил комес. – Афиноген метко кружки метал… Да и не только кружки. Вообще, он у меня – лучший командир. Вот только томиться сейчас в узилище, бедолага – прошиб в драке башку какому-то штатскому гусю. А драка-то, между прочим, была обоюдная, Афиноген и сам сильно пострадал – штаны порвал и тунику. Все – из дорогой ткани… Эх, хороший корабль «Агамемнон», да нет у него теперь капитана… Все! Завтра пойду выручать Афиногена!
Тут гости вдруг зашлись в бурном восторге: объявившийся на пороге дюжий слуга принес на плече еще один бочонок. Заодно шепнул кое-что на ухо комесу.
– Чего? – переспросил то. – Посланец? От самого старшего протокуратора Маврикия… который моего Афе… моего Афи… Ногена… Не, не прогоняй. Пусть зайдет. Там, внизу ожидает, сейчас спущусь ужо.
Ущипнув девчонку за попу, косеем, пьяно пошатываясь, направился к лестнице. И – странное дело – чем дальше он шел, тем больше трезвел – сказывалась военно-морская выучка. Когда спустился вниз – почти уже и не шатался. Откашлявшись, исподлобья осмотрел посланца:
– Кто таков?
– Тавуллярий сыскного секрета Панкратий, господин комес.
– Молодец! Браво докладываешь. Что твоему начальству надобно?
– Там написано, господин комес, – посланец протянул свиток.
– Угу… Корабль, значит, надобен? Корабль, ха! – красное лицо комеса начало было приобретать довольно свирепый вид… тут же погашенный лукавой улыбкой. – Так и быть, сыщу для вас корабль, так и быть! Надо, так надо… В гавани Юлиан стоит «Агамемнон» – быстроходное и надежное судно, думаю, вам как раз подойдет.
– Отлично подойдет, господин комес!
– И капитан там очень надежный, некий Афиноген Скаладос. Отличный малый, и бывалый моряк… Он сейчас в вашем секрете парится за какую-то мелочь. Выпустите его – берите корабль. А приказ Афиногену я сейчас напишу.
Панкратий толок диву давался – ну, надо же, вроде пьяным пьян был комес – и так здраво рассудил. Вот уж поистине – военно-морская выучка!
Беспутного Афиногена отыскали быстро. Не прошло и трех часов, как посыльный дромон «Агамеменон», выйдя из гавани Юлиана, вспенил узким носом…
Глава 4
Лето 1443 г. Мраморное море. За «Святым Николаем»
Носимся мы с кораблем смоленым,
Едва противясь натиску злобных волн.
Алкей «Буря».…нежно-палевые воды Мраморного моря.
Дромон «Агамемнон» оказался отличным судном – небольшой, с узким стремительным корпусом, среди военных судов он занимал нишу между юркой галеей и куда более основательными селандром или памфилом. Относясь к классу монер – кораблей с одним рядом весел, «Агамемнон» имел тридцать гребцов – по числу весел – залитую асфальтом палубу на носу и корме, мощный таран и две мачты с косыми латинскими парусами. Собственно, паруса-то сейчас и обеспечивали «Агамемнону» очень приличную скорость.
– Хороший корабль! – стоя на носовой палубе, Алексей ловил лицом брызги – судно заметно качало – недостаток всех монер и вообще – узких судов.
– Да, замечательный, – тоном радушного хозяина отозвался капитан Афиноген Скаладос, личным приказом старшего протокуратора Маврикия недавно выпущенный из узилища секрета ночной стражи, где отсиживался за членовредительство, дебош и драку.
Афиноген выглядел настоящим моряком – коренастый, плечистый, ловкий, с умным волевым лицом, обрамленным широкой тщательно подстриженною бородкой, какую в более поздние времена назвали бы «шкиперской». Для большего удобства он был одет на латинский манер – узкие штаны-чулки и короткая бархатная куртка с наборным поясом и золотой цепью на шее, все – сверкающее, ало-желто-синее, по последней бургундской моде, вот только башмаки были разношенные и мягкие, вовсе без длинных носов, что и понятно – ну-ка, побегай-ка по палубе в модных туфлях!
– Что вы на меня так смотрите, господин тавуллярий?
– Старший тавуллярий – с вашего позволения.
– Ах, да, да – старший, – капитан похихикал. – Думаете, не латинянин я? Не католик ли? Признайтесь, ведь так думаете?
– Ну… да, – улыбнулся Лешка. – Судя по вашей одежде…
– А вы попробуйте походить по судну в одежде ромейского вельможи – в длинных туниках, в тяжелых парчовых накидках до самой палубы. Жутко неудобно – я вам говорю. А так – я православный, и даже никогда не поддерживал унию, хотя многие говорили, что она и поможет против турок. Что-то не очень помогла – правильно, что ее прокляли на соборе в Иерусалиме.
– Говорят, римский папа объявил против магометан крестовый поход, – перекрикивая поднявшийся ветер, сообщил Алексей. – Правда, это пока не точные сведения – только слухи.
– А? Что?
– Слухи, я говорю!
Старший тавуллярий покрутил головой. Наверное, все ж таки капитан Афиноген Скаладос был прав: заключенная четыре года назад во Флоренции уния, подчинявшая православную церковь католической, возложенных на нее надежд византийцев не выполнила – никакой толковой помощи против экспансии турок католики предложить не смогли. И вот совсем недавно уния была предана проклятию на Иерусалимском соборе православной церкви. Некоторые, кстати, считали – что зря. Сам Лешка к подобным богословско-политическим вопросам вообще-то относился довольно равнодушно, однако, сама по себе идея союза, унии – если отбросить всю религиозно-идеологическую шелуху – несомненно имела одно важное свойство – вполне могла бы объединить всех христиан в борьбе против магометан-турок, все больше наползавших на южную Европу. Могла бы… Но, вот, похоже, не договорились, вернее – предали проклятию договор. Римский папа и патриарх, католические и православные клирики ну никак не могли решить, кто же из них главнее! Ну, толкались и собачились меж собою, прямо, как дети в игре «хозяин горы». Взрослые люди… Перед лицом самой жуткой опасности!
