Роберт Говард - Приключения Конана-варвара (сборник)
Ясмина ничего не ответила. Она обвела взглядом резкие изломанные линии горных вершин, обступивших их со всех сторон, и поежилась. Их надменная жестокость навевала на нее тоску. Девушка почувствовала, как при взгляде на них у нее душа уходит в пятки. Ее окружала суровая и голая земля, где могло случиться что угодно. Старинные предания и обычаи вселяли ужас перед горными вершинами в любого из тех, кто вырос на жарких и плодородных южных равнинах.
Солнце стояло уже высоко, обжигая землю своими лучами, но ветер, дующий с гор, нес с собой ледяное дыхание их вершин. Однажды девушка даже расслышала над головой какой-то странный шум, похожий на хлопанье крыльев, и по тому, как Конан поднял голову, она поняла, что эти звуки незнакомы и ему. Ей даже показалось, что полоска чистого голубого неба на мгновение подернулась рябью и помутнела, словно какое-то невидимое существо пролетело в вышине. Впрочем, это могла быть игра воображения. Оба промолчали, но Конан проверил, легко ли выходит его клинок из ножен.
Они двигались по бездорожью, опускаясь на самое дно ущелий, куда никогда не заглядывает солнце, поднимались по крутым склонам, где сланцевая глинистая почва так и норовила выскользнуть из-под ног, и брели по острым, как лезвие ножа, горным кряжам, по обе стороны которых простирались пропасти, где гуляло эхо.
Солнце уже миновало зенит, когда они выехали на узкую тропу, петлявшую между скалами. Конан натянул поводья, направляя коня, и двинулся по ней, хотя она сворачивала почти под прямым углом в сторону от их прежнего курса.
– Эта тропа приведет нас в деревню галзаи, – пояснил он. – Их женщины ходят по ней к колодцу за водой. Тебе нужна другая одежда.
Опустив взгляд на свое грязное и запыленное платье, Ясмина согласилась с ним. Ее шитые золотом шлепанцы порвались в клочья, а накидка и шелковое нижнее белье превратились в лохмотья, едва прикрывавшие тело. Наряд, вполне уместный на улицах Пешкаури, совершенно не годился для прогулок по гимелийским скалам.
Доехав до того места, где тропа делала поворот, Конан спешился, помог слезть на землю Ясмине и застыл в ожидании. Вскоре он кивнул головой, хотя она так ничего и не услышала.
– По тропе идет женщина, – заметил он.
Внезапно запаниковав, она схватила его за руку.
– Ты не станешь… Ведь ты не убьешь ее?
– Обычно я не убиваю женщин, – фыркнул он, – хотя некоторые из этих горянок – сущие волчицы. Нет. – Он широко улыбнулся, словно услышав забавную шутку. – Клянусь Кромом, я заплачу ей за одежду! Видишь? – И он продемонстрировал ей пригоршню золотых монет, после чего спрятал их все обратно, кроме самой большой.
Ясмина кивнула с облегчением. Наверное, убивать и умирать было для мужчин в порядке вещей, но при мысли о том, что она станет свидетельницей убийства женщины, по коже у нее пробежали мурашки.
Вскоре из-за поворота тропы появилась высокая стройная девушка-галзаи, гибкая, как молодое деревце; она несла большую калебасу. Увидев их, она замерла на месте, и калебаса выпала у нее из рук; бедняжка заколебалась, не зная, бежать ей или нет, но потом сообразила, что Конан стоит слишком близко, чтобы позволить ей улизнуть, и смирилась, глядя на них с любопытством, изрядно приправленным страхом.
Конан показал ей золотую монету.
– Если ты отдашь этой женщине свою одежду, – сказал он, – то получишь вот эту монету.
Ответ последовал незамедлительно. Девушка широко улыбнулась, удивленная и обрадованная, и со всем презрением горской женщины к ханжеским условностям скинула с себя разукрашенную вышивкой безрукавку, стянула до лодыжек свои шаровары и переступила через них, выскользнула из рубашки с широкими рукавами, после чего сбросила с ног сандалии. Связав вещи в узел, она протянула его Конану, который, в свою очередь, передал его изумленной Дэви.
– Ступай вон за тот камень и переоденься, – распорядился он, в очередной раз демонстрируя, что не является уроженцем гор. – Свяжи свои вещи в узел и принеси их мне, когда закончишь.
– Деньги! – требовательно заявила горская девчонка, жадно протягивая ему руку. – Золото, которое ты мне обещал!
Конан бросил ей монету, и девушка поймала ее на лету, сунула в прическу, потом гибко наклонилась, ловко подхватила оброненную калебасу и невозмутимо зашагала по тропе, лишенная как одежды, так и каких-либо предрассудков. Тем временем Конан нетерпеливо ожидал, пока Дэви впервые в своей изнеженной жизни переоденется сама. Когда же она появилась из-за скалы, он удивленно выругался, и она испытала неожиданный прилив самых необычных эмоций от неприкрытого восхищения, светившегося в его синих глазах. Ее охватили стыд, смущение и тщеславие, каких она еще не чувствовала никогда, вкупе с уже знакомым легким покалыванием, испытанным ею раньше, когда она встречала его взгляд или ощущала прикосновение его рук. Он положил тяжелую ладонь ей на плечо и заставил повернуться, с изумлением разглядывая ее со всех сторон.
– Клянусь Кромом! – заявил он. – В своих прозрачных загадочных одеждах ты казалась недосягаемой, холодной и далекой, как звезда! А теперь ты превратилась в живую женщину из плоти и крови! Ты зашла за камень как Дэви Вендии, а вышла оттуда горской девчонкой – но в тысячу раз красивее любой девушки Жаибара! Раньше ты была богиней – а теперь настоящая!
Он шлепнул ее пониже спины, и она, правильно истолковав этот жест как еще одно проявление неприкрытого восхищения, не стала обижаться. Принцессе и впрямь казалось, будто с переменой одежды изменилась и ее личность. Чувства и ощущения, которые она старательно подавляла до сих пор, вдруг овладели ею, словно королевский наряд, который она только что сбросила, был материальным олицетворением кандалов и запретов.
Но Конан, невзирая на страсть, которую испытывал к ней, ни на миг не забывал о нависшей над ними опасности. Чем дальше от Жаибара они уходили, тем меньше становилась вероятность встречи с войсками кшатрийцев. При этом он не забывал прислушиваться, стараясь уловить признаки того, что мстительные вазули Хурума вышли на их след.
Подсадив Дэви, он взлетел вслед за ней в седло, и они опять двинулись в западном направлении. Узел с одеждой, который она отдала ему, он швырнул со скалы в пропасть глубиной в добрую тысячу футов.
– Зачем ты это сделал? – поинтересовалась она. – Почему ты не отдал их той девушке?
– Всадники из Пешкаури рыщут в этих холмах, – ответил он. – Им будут устраивать засады на каждом шагу, а они в отместку станут жечь все деревни, которые смогут захватить. В любой момент они могут повернуть на запад. Встретив девушку в твоей одежде, они пытками заставят ее говорить, и она может навести их на наш след.
– И как же она поступит? – полюбопытствовала Ясмина.
– Она вернется в свою деревню и расскажет, что какой-то незнакомец раздел ее и изнасиловал, – ответил Конан. – Разумеется, она расскажет им, в какую сторону мы ушли. Но сначала ей нужно набрать воды: если она осмелится вернуться с пустыми руками, с нее шкуру спустят. Так что преследователям нас не догнать. А к наступлению ночи мы окажемся уже во владениях афгули.
– В этих краях нет дорог или вообще каких-либо признаков того, что здесь живут люди, – заметила Ясмина. – Даже гимелийцы считают эти земли необитаемыми. Мы не встретили ни одной тропинки с тех пор, как расстались с этой девушкой-галзаи.
Вместо ответа он показал на север, где среди россыпи скал она увидела высокий пик.
– Йимша, – пояснил Конан. – Племена строят свои деревни как можно дальше от этой горы.
Принцесса почувствовала, как по коже у нее пробежал легкий холодок.
– Йимша! – прошептала она. – Гора Черных Прорицателей?
– Так говорят, – отозвался он. – Ближе я еще не подходил к ней. Я повернул на север, чтобы избежать встречи с кшатрийскими войсками, рыщущими в горах. Караванный путь из Хурума в Афгулистан лежит к югу отсюда.
А принцесса с напряженным вниманием по-прежнему вглядывалась в далекую вершину. Она судорожно стиснула кулачки с такой силой, что ногти впились в розовые ладошки.
– Сколько времени понадобится, чтобы добраться отсюда до Йимши?
– Остаток дня и вся ночь, – ответил он и ухмыльнулся. – Хочешь попасть туда? Клянусь Кромом, это не самое подходящее место для простого смертного, судя по тому, что рассказывают горцы.
– Почему они не объединятся и не уничтожат этих дьяволов? – требовательно спросила она.
– Уничтожить колдунов с помощью мечей? Как бы там ни было, они никогда не вмешиваются в жизнь людей, если только люди сами не лезут в их дела. Лично я не видел ни одного из этих волшебников, хотя и разговаривал с теми, кто клялся, что встречался с ними. Они уверяли меня, будто видели магов из башни среди скал на закате или рассвете – высокие молчаливые фигуры в черных одеждах.
– А ты не побоялся бы напасть на них?
– Я? – Подобная мысль, похоже, не приходила ему в голову. – В общем, если бы они начали первыми, речь шла бы о моей либо их жизни. Но мне нечего делить с ними. Я пришел в эти горы, чтобы стать вождем человеческих существ, а не воевать с колдунами.
