Марк Лахлан - Фенрир. Рожденный волком
Однако, когда крупный викинг атаковал его, темноту прорезал крик. Крик женщины значил для Жеана гораздо больше, чем простой звук: это был порыв ледяного ветра, больно бьющий градинами, порыв такой мощный, что едва не лишил силы его конечности. Ноги у него подкосились, он упал на колени. У него оставалось еще довольно сил, чтобы отбить меч, но большой викинг навалился на него, заставив растянуться на земле. Жеан ответил ему – свернул воину голову набок жестоким ударом, сломав ему шею. Тело викинга придавило его, вес покойника не давал подняться с земли. Женщина снова закричала, и вся сила словно ушла из тела Жеана, после чего он сам оказался в чрезвычайно странном месте.
Викингов вокруг не было, не было и монастыря. Он стоял на высоком утесе, поднимавшемся над горной местностью, пересеченной фьордами. Перед ним застыла женщина, ее лицо было изодранным и изуродованным, вместо глаз зияли дыры. Казалось, будто полная луна спустилась с небес и уселась ей на плечи вместо настоящей головы. Ее природа была двойственной: женщина стояла перед ним и в то же время находилась где-то еще; нечто возвышалось у нее за спиной, какое-то присутствие, древнее и вечное, нечто такое, вокруг чего вертится весь остальной мир с его хаосом, суматохой и красотой.
А потом викинги навалились на него всем скопом. Он отбивался, пинал их ногами, сопротивлялся, однако крик ослабил его, лишил силы. Его прижали к земле, связали, стянули ноги и руки за спиной, снова и снова накручивая веревку. Его били ногами и плевали на него. Завязали веревку вокруг пояса. Затем еще одну. Руки были плотно прижаты к телу, шея сдавлена так, что стало трудно дышать. И когда викинги увидели, что он по-настоящему беспомощен, они набросились на него. Кулаки, подметки, древки копий опускались на него.
– Хватит!
Нападавшие остановились. Это снова заговорила женщина.
Он поднял глаза. Перед ним стояло бледное дитя. Девочка развернулась и пошла прочь, и он понял, что пришел в то самое место, куда она вела его. Он оказался там, где она хотела его видеть.
Жеан вдруг зарыдал. Во рту стоял кислый привкус плоти, губы и подбородок были в крови.
– Отец, прости меня. Прости! – Он лежал, дрожа, на холодных камнях. – Я согрешил, я творил беззаконие, я причинял зло, я освободился, я даже бежал от Твоих наставлений и Твоих заповедей. – На ум пришло Писание, а затем он вспомнил вкус пергамента, вспомнил, как раздирал священные слова, как раздирал человеческие тела.
Женщина прошла к нему по проходу под монастырской стеной и опустилась на колени рядом с ним.
– Ты пока еще не отрастил свои клыки, Фенрисульфр. Мы встретимся снова, когда это случится.
Он узнал голос – эта женщина обнимала его и пела, когда он терпел мучения от рук Ворона.
– Отыщите келью для покаяния и тащите его туда.
– Разве не лучше его убить?
Жеан ощущал неуверенность, исходившую от женщины. Казалось, ее мысли отчаянно ищут выход, словно муха, которая бьется в оконное стекло в храме.
– Нет, – сказала она. – Боги хотят, чтобы их судьба свершилась в мире людей. Ему не суждено умереть от ваших копий.
– Что же тогда будет дальше?
– Он убьет своего брата, – сказала Мунин, – а после того… – она как будто затруднялась найти верные слова, – мертвый бог пойдет навстречу своей судьбе. Так было всегда, это тот финал, к которому мы приближаемся.
Глава сорок девятая. Расставание
Гьюки внес свечи в маленькую часовню – пустую комнату с изображением распятого Христа на стене за простым алтарем. Комната более-менее уцелела, потому что здесь нечем было поживиться.
Конунг морских разбойников внимательно поглядел на Элис, затем внезапно шагнул к ней и провел рукой по телу, нащупывая грудь. Элис отшатнулась, однако он не пытался ее удержать, а просто стоял рядом, покачивая головой.
– Domina, – повторил он. – Госпожа. Я много времени провел в походе, как и мои воины, девочка. И ты сегодня воистину желанная гостья.
Элис так же пристально посмотрела на него и заговорила на латыни:
– Я Элис из рода Роберта Сильного, невеста князя Олега, за мной гонятся враги, меня преследуют, а у меня нет никого, кроме этого слуги. Поздравляю, Гьюки, тебе досталось настоящее сокровище. Если ты вернешь меня к Олегу целой и невредимой, не отняв моей чести, то станешь богачом. Переводи, Леший.
– Ты неверно понял мои слова, господин. Эта девчонка – моя служанка, не более того, – сказал Леший.
Элис снова заговорила, с трудом подбирая слова языка норманнов:
– Ты неверно представил меня, торговец.
Леший широко раскрыл глаза.
– А я-то думал, мне давеча приснилось, – сказал он. – Так ты говоришь на их наречии!
– Да!
– И ты скрывала это от меня.
Элис развернулась к Гьюки и продолжила:
– Я дама из благородного франкского рода, помолвленная с Вещим Олегом. Отвези меня к нему, и получишь горы золота.
Гьюки некоторое время молчал, просто рассматривая ее в отблесках пламени свечей. Наконец он заговорил:
– Ответь мне, domina, почему ты расхаживаешь на людях, остриженная, словно деревенская дурочка, в мужской одежде и с мечом за поясом? Почему чародеи набрасываются на нас, желая освободить тебя? Ты ведь христианка. Почему же тогда служители наших богов пытаются тебе помочь?
– То был слуга Олега, – сказала Элис, – он приходил, чтобы отвезти меня к князю. Нам пришлось бежать через всю страну. Мои защитники погибли. Потому-то я и вынуждена переодеваться мужчиной. Одинокая женщина была бы вовсе беспомощна. А в одежде воина у меня есть шанс на спасение.
– Так ты воин? – уточнил Гьюки. – Я слышал о девах-воительницах, только никогда не видел их воочию.
– Я убила короля, которому принадлежал этот меч, – сказала Элис. – Зигфрид, король данов, пал от моей руки.
– Он был могучий воин, – сказал конунг, глядя на нее с нескрываемой тревогой. – Я мог бы назвать тебя лгуньей. Ни одна женщина не смогла бы убить такого сильного бойца. Это попросту невозможно. Но, с другой стороны, на берегу ты убила Бродира. Все это странно, очень странно.
Он немного постоял молча.
Затем протянул руку к изображению распятого Христа и заговорил, обращаясь к нему:
– О́дин, – сказал он, – бог повешенных, бог королей, бог безумства и магии, пошли мне озарение. Скажи, что делать дальше. Ты, провисевший на дереве девять дней и ночей, зябший под луной, исколотый светом звезд, пронзенный копьем и удавленный петлей, укажи мне, что делать, и я вступлю в битву при первой же возможности.
Гьюки немного постоял, простирая руку к стене. Когда он развернулся, свеча почти догорела.
– Будь моя воля, я бы взял тебя в постель, а потом вышвырнул в море. Ты приносишь беды, госпожа. Ты привлекаешь волков. Женщина не может убить воина, во всяком случае, такого как Зигфрид. И все же я уверен, что ты говоришь правду. Скажи, какой путь ты проделала одна, в компании этой обезьянки, и при этом сохранила честь, имущество и жизнь?
– Я иду из Парижа.
– В таком случае у тебя наверняка имеются могущественные покровители. Этот чародей уложил пятерых моих воинов.
– Он убил бы больше, если бы не был ранен.
– А если повстречаешься с Вороном, потеряешь гораздо больше народу, – подхватил Леший.
– С кем?
– С Вороном. Он колдун из числа твоих сородичей. Зигфрид часто обращался к нему за помощью.
– Я наслышан о нем, – признался Гьюки. – У него, кажется, есть сестра?
– Есть. И она, скорее всего, следит за тобой прямо сейчас.
– Как это?
Леший перевел дух.
– А это она подослала человека-волка. Она заодно с Олегом, поэтому отправила своего защитника к госпоже. Если кто выступит против нее, Ворон будет считать того своим врагом.
– В таком случае пора прекратить этот разговор и бросить ее в море немедленно, – заявил Гьюки.
– Эти колдуны служат Одину, – сказал Леший, указывая на распятие. – Скажи-ка мне, этот бог любит прощать обиды? Его враги купаются в роскоши и благополучии?
Гьюки досадливо прищелкнул языком.
– Что бы ты ни делал, – продолжал Леший, – они все равно придут. Но есть один способ защитить себя.
– И какой же?
– Дай сначала клятву, что не причинишь зла мне и этой девушке.
– Отвечай, если не хочешь, чтобы я прямо сейчас приказал отрезать тебе язык и приколотить его к мачте. Может, там, на ветерке, он скажет нам правду?
– Ты знаешь, что я и так говорю правду. Ты знаешь, что они придут. Посмотри на того, кто лежит во дворе. Сколько народу потребовалось, чтобы его убить? Хочешь, чтобы золото Олега досталось Ворону и его сестре за то, что они привезли ему невесту? Да они тут же пустят все богатство по ветру и вернутся в свою паршивую лачугу в лесу. Попробуй, отрежь мне язык, и мой призрак попросит Ворона сделать с тобой то же самое!
– Я не боюсь смерти, – заявил конунг.
– Но разве ты не хочешь вернуться домой с золотом и овеянный славой? Неужели ты предпочтешь возвратиться из похода с пустыми руками, вместо того чтобы уничтожить своих врагов?
