Терри Пратчетт - Шмяк!
Сине-зеленые огоньки перестали мерцать и задвигались, складываясь в узор из синих и зеленых квадратов.
– А я думал, что Плут не знал гномьего языка, – сказал король.
– Зато хорошо знал цыплячий. Потом объясню.
– Капитан, тащи сюда грагов, – велел Рис. – И пленников. Троллей в том числе. Все должны слышать.
Куб словно изучал Ваймса. Зеленые и синие квадраты как будто слегка выдавались над поверхностью металла.
Послышался скрип, похожий на звучание гномьего языка, хотя Ваймс и не мог разобрать ни слова. Затем раздался громкий двойной стук.
Куб заговорил вновь. Одновременно с тем, как катились древние скрипучие слова, Грохссон переводил:
– Первое, что сделал Так, – он написал себя. Второе, что сделал Так, – он написал Законы. Третье, что сделал Так, – он написал Мир. Четвертое, что сделал Так, – он написал пещеру. Пятое, что сделал Так, – он написал жеоду, каменное яйцо. И в сумеречном чреве пещеры из жеоды вылупились Братья. Первый Брат пошел на свет и встал под открытым небом…
– Это же просто «Что написал Так», – шепнула Ангва Ваймсу. Тот пожал плечами, наблюдая за стражниками, которые загоняли в круг грагов. Среди них был и Пламен.
– То есть ничего нового? – разочарованно спросил он.
– Всякий гном знает эту историю, сэр.
– …он стал первым Гномом, – продолжал Грохссон. – Он нашел Законы, которые написал Так, и погрузился во тьму…
Голос не умолкал, и вдруг Грохссон, который до сих пор переводил, сосредоточенно закрыв глаза, удивленно распахнул их.
– Э… Потом Так посмотрел на камень, который пытался ожить. Так улыбнулся и написал: «Всякая вещь борется за жизнь». – Грохссон повысил голос, чтобы перекричать нарастающий вокруг шум. – И за услугу, которую оказал ему камень, Так превратил его в первого тролля и позволил радоваться жизни, которая пришла к нему сама. Вот то, что написал Так! – Грохссон уже кричал, потому что в пещере стоял гул.
Ваймс чувствовал себя лишним. Буквально все вокруг, кроме него, спорили. В руках уже мелькали топоры…
– Я – БХРИАН КРОВАВЫЙ ТОПОР, И Я ОБРАЩАЮСЬ К ВАМ КАК ИСТИННЫЙ КОРОЛЬ ГНОМОВ ПО ПРАВУ КОРОЛЕВСКОЙ ЛЕПЕШКИ! – прокричал Грохссон.
Пещера затихла, только из дальних углов еще доносилось эхо.
– Поток унес нас в пещеры. Мы искали друг друга, перекликаясь в темноте. Мы умираем. Наши тела истерзаны каменными зубьями. Мы слишком слабы, чтобы выбраться. Вода повсюду. Наше завещание мы вверяем молодому Рукисиле, который ослабел меньше остальных. Мы надеемся, что он увидит свет, ибо история этого дня не должна быть забыта. Мы пришли в Кумскую долину, чтобы заключить мир. Это был наш секрет, наш многолетний кропотливый труд!
Куб замолчал. Но в нем слышались слабые стоны и шум воды.
– Ваше величество, я утверждаю, что его нельзя слушать! – заорал Пламен, стоя среди грагов. – Это сплошная ложь! В этих словах нет ни капли правды! Кто докажет, что куб действительно говорит голосом Кровавого Топора?
«Капитан Гуд, кажется, сомневается, – подумал Ваймс. – А королевская гвардия? Ну, эти ребята на вид из тех, кто всегда служит верно и не задумывается о политике. Зато простые гномы злы и растеряны, потому что граги вопят… Кажется, дело вот-вот примет скверный оборот».
– Стража, ко мне! – гаркнул он.
Посторонние шумы в кубе утихли, заговорил другой голос. Детрит быстро вскинул голову.
– Ета древний троллий! – сообщил он.
Грохссон на мгновение помедлил, а затем продолжал.
– Э… я – Алмаз, король троллей, – сказал он, в отчаянии глядя на Ваймса. – Воистину, мы пришли, чтобы заключить мир. Но нас окутал туман, а когда он развеялся, кто-то закричал: «Засада!» Гномы и тролли принялись сражаться, не слушая наших приказов. Тролль убивал тролля, гном убивал гнома, по воле глупцов мы все стали глупцами и сражались, чтобы остановить бой, пока разгневанное небо не смыло нас долой… И теперь мы обращаемся к вам. Здесь, в этой пещере, на краю мира, гном и тролль заключили мирный договор и рука об руку пойдут навстречу Смерти. Потому что враги – это не тролли и не гномы. Наши враги – это злобные, трусливые, нетерпимые клеветники, которые поступают дурно и утверждают, что это хорошо. Мы сражались с ними сегодня. Но упрямый дурак вечен. Он скажет, что…
– Это какой-то фокус! – крикнул Пламен.
– …это какой-то фокус, – переводил Грохссон. – Посему мы заклинаем вас: спуститесь в пещеры под долиной и посмотрите, как мы вместе покоимся в мире, который ничто не нарушит.
Раскатистый голос замолк. Послышалось приглушенное бормотание, и наконец наступила тишина.
Сине-зеленые квадратики вновь задвигались, как фрагменты головоломки, и куб зазвучал опять. На сей раз он издавал крики, вопли, грохот…
Ваймс наблюдал за лицом Короля-под-Горой. «Кое-что ты знал, да. Не все. Но, кажется, ты не удивился, когда заговорил Бхриан. Слухи? Старые легенды? Какие-то записи в хрониках? Ты ведь не расскажешь…»
– Хад’ра, – произнес Грохссон, и куб замолчал. – Это значит «остановись», командор.
– И вот мы в пещерах, – презрительно заметил Пламен. – И что же мы нашли?
– Вас, – ответил Грохссон. – Мы всякий раз находим вас.
– Мертвые тролли. Мертвые гномы. И ничего, кроме голоса, – продолжал Пламен. – Анк-Морпорк есть Анк-Морпорк. Ему неведома честь. Быть может, этот куб создали не далее чем вчера!
Король смотрел на Пламена и Грохссона. Как и остальные гномы. Ваймсу захотелось крикнуть: «Нечего стоять тут и спорить! Прикажите заковать чертовых грагов, а потом уже разберемся!»
Но быть гномом – значит чтить слова и закон…
– Это – почтенные граги. – Пламен указал на закутанные фигуры. – Они изучали наши предания. Изучали кубы. Перед вами стоит воплощенная мудрость тысячелетий. А вы кто такие? Что вы знаете?
– Вы пришли, чтобы уничтожить правду, – ответил Грохссон. – Вы осмелились ей не поверить. Голос сам по себе ничего не доказывает, зато доказывают эти мертвецы. Вы пришли сюда, чтобы уничтожить их.
Пламен выхватил у стоявшего рядом гнома топор и принялся размахивать им, прежде чем кто-либо из стражников успел спохватиться. Когда наконец все опомнились, гномы кучей двинулись вперед…
– Нет! – крикнул Грохссон. – Ваше величество, пожалуйста! Это спор грагов!
– У тебя даже нет топора! – прорычал Пламен.
– Мне не нужен топор, чтобы быть гномом, – ответил Грохссон. – Мне не нужно ненавидеть троллей, чтобы быть гномом. Никакое разумное существо не станет жить ненавистью.
– Ты наносишь нам удар в самое сердце! В сердце!
– Ну, так дай сдачи, – предложил Грохссон, протягивая руки. – И уберите меч, командор Ваймс, – добавил он, не оборачиваясь. – Это наше гномье дело. Ну, Пламен? Я здесь, прямо перед тобой. Скажи, во что ты веришь? Ха’ак! Га страк джа’ада!
Ардент метнулся вперед, воздев топор. Послышался звук удара чего-то о плоть, и глазам неподвижных зрителей предстала живая картина. Пламен с занесенным над головой топором. И Грохссон, который, припав на одно колено, почти дружески прижимался головой к груди противника, в то время как его ладонь, повернутая ребром, застыла, впечатавшись в горло Пламена…
Пламен открыл рот, но издал только хрип. По подбородку потекла струйка крови. Пламен попятился и упал. Топор упал на белый окаменевший водопад, расколов тысячелетние потеки. Время разлетелось осколками…
Грохссон выпрямился, с удивленным видом массируя руку.
– Это все равно что драться топором, – сказал он, ни к кому в отдельности не обращаясь, – только без топора…
Снова поднялся шум, но тут сквозь толпу пробился какой-то гном, насквозь мокрый.
– Ваше величество, в долине тролли! Они спрашивают вас! Говорят, что готовы вступить в переговоры.
Рис перешагнул через Пламена, внимательно всматриваясь в дыру, пробитую в каменном водопаде. Под его рукой отвалился еще кусок…
– В их предводителе нет ничего необычного? – задумчиво спросил он, по-прежнему глядя в темноту.
– Есть, ваше величество. Он… весь светится!
– Ага. Ясно, – сказал Король-под-Горой. – Будут ему переговоры. Ведите его сюда.
– То есть этот тролль знаком с кое-какими весьма влиятельными гномами? – намекнул Ваймс.
Король-под-Горой на мгновение встретился с ним взглядом.
– Да, – сказал он и возвысил голос: – Кто-нибудь, принесите факел! Командор Ваймс, пожалуйста, взгляните.
В глубине пещеры, скрытой за окаменелым водопадом, что-то мерцало.
В этот самый день, в 1802 году, художник Методия Плут бросил сверкающую штуковину в самый глубокий колодец в округе, чтоб никто ее не слышал. Потом Цыпленок погнал его домой.
«В легенде все было бы намного проще, – подумал Ваймс. – Меч извлечен из камня, волшебное кольцо брошено в глубины моря, следует всеобщее ликование, мир переворачивается».
Но это была жизнь. Мир не перевернулся, он просто завертелся чуть быстрее. Настал день Кумской битвы, но в Кумской долине не произошло сражения. Впрочем, там не царил и мир. В долине кишели… делегации. Шли переговоры. Тем не менее до сих пор, насколько мог судить Ваймс, дело не продвинулось особенно далеко – во всяком случае, не дальше назначения встреч. С другой стороны, никто не умер. Разве что от скуки.
