Джек Хорн - Источник
Мистер Бежевый вскинул руку. Трон вспыхнул ярким пламенем и осыпался дождем пепла.
– Неужели? – ухмыльнулся он. – Ты что, собираешься встать у нас на пути?
Меня затрясло. Страх и ярость объединились, лишая меня рассудка. Что делать? Как оказать им сопротивление? Вдруг они отнимут у меня Колина? Что если они запрут моего малыша в своей колдовской лаборатории и пожертвуют им «ради общего блага»? Мой гнев все возрастал, и я перестала быть собой, бросившись на мистера Бежевого. Я кинулась к нему, как разъяренная львица, которую страх превратил в живое воплощение богини Дурги[17]7. Мной двигало только одно – материнский инстинкт, потребность спасти свое пока еще нерожденное дитя. Самоуверенная улыбка мистера Бежевого поблекла, уголки губ опустились, а лоб прорезали морщины. При моем приближении он попытался отступить назад, но я вскинула руку и молниеносно пронзила его кожу над пупком и под сердцем: я целилась в область солнечного сплетения и попала в цель – в ту точку, где энергия грани соединялась с его собственной силой. Я вырвала из ведьмака это соединение. Он заорал от боли и ужаса. Я продемонстрировала ему шарик света, яркий и пляшущий, а потом затолкала его обратно в плоть ведьмака и закрыла рану.
Мистер Бежевый рухнул на пол.
– Видели? – провозгласила я, пока другие якоря в страхе глазели на меня, – Именно так я вам помешаю. Надеюсь, мы пришли к взаимопониманию?
– Да, – подтвердил мистер Бежевый, покорно кивая.
Якоря уже поддерживали его, не давая упасть.
– Отлично, – произнесла я и распахнула порталы из призрачно-голубого зала Хило. – А теперь убирайтесь отсюда и передайте семействам, чтобы они не приближались – ни ко мне, ни к моему ребенку, ни к моему мужу. И пусть не трогают моих родственников! И хватит вам всем совать нос в Саванну!
Якоря поспешно ретировались и нырнули в царство живых теней. Я улыбнулась: они явно были рады иметь дело с этими юркими противниками, которые оказались для них привычнее, чем моя новообретенная магия. Я в последний раз взглянула на лазоревый мир Хило, а потом обрушила зал. Стены, пол и потолок свернулись в тугой микроскопический сгусток, который тотчас мигнул и исчез, ускользая из моего поля зрения.
41
Настоящее винтажное свадебное платье сороковых годов прошлого века: шелковое, цвета слоновой кости, с закрытой шеей и оголенной спиной. Букет из белых роз и синих ирисов. И то и другое – от Эллен. Айрис одолжила мне колье с подвеской, которое уже больше сотни лет передавалось в семье Тейлоров по женской линии: окруженный бриллиантами изумруд-кабошон, а под ним – второй изумруд в форме капли. А еще Айрис подарила мне новые серьги – тоже с изумрудами и бриллиантами, причем цвет их был на удивление близок к старинным камням подвески. У Мэйзи я украла поцелуй: она продолжала пребывать в своих снах.
Оливер, конечно, взял на себя роль посаженного отца. Кстати, его вклад в церемонию заключался и в том, что он своевременно уговорил мирового судью и местную администрацию разрешить нам сыграть свадьбу в парке Форсайт, где мы с Питером познакомились. Питеру захотелось, чтобы мы поженились у подножия раскидистого дуба, который мы всегда называли «деревом для лазанья», потому что у него были самые широкие и самые надежные ветви. Мое пожелание оказалось кратким: никаких друзей жениха и подружек невесты. Только мы двое перед Ликом Господа. Питер согласился со мной. Поначалу Айрис возмущалась, когда мы объявили, что хотим простое торжество без лишней роскоши: кроме торта и оркестра на открытом воздухе, нам ничего и не потребуется. К счастью, в конце концов Айрис сдалась, зато успела поместить в «Саванна Дейли Ньюз» объявление на целый разворот, приглашая весь распроклятый город.
Мы сняли многокомнатный номер в «Особняке», и вокруг меня хлопотала команда парикмахеров и визажистов, превращавших меня в принцессу из сказки. Я прекрасно понимала, что такой образ я сама воссоздать не смогу никогда, даже если хорошенько поколдую. И я просто расслабилась, наслаждаясь каждой секундой, потому что этот день был особенным – и не только для нас с Питером. Он был особенным для всей семьи. Мои тетки и дядя принимали самое активное участие в подготовке к свадьбе, не забывая даже о мелких деталях – хотя я тоже не оплошала.
– Как тебе не стыдно! – воскликнула я, когда мой «сюрприз» заявился в комнату, облаченный в шифоновое платье цвета синих ипомей[18]8 и в гигантскую лиловую шляпу. Пожалуй, такие поля могли укрыть от палящего солнца половину нашей Саванны.
– А почему Хило должно быть стыдно? – возразила матушка Хило, цепко осматривая меня на предмет того, где можно меня поцеловать, не испортив при этом ни прическу, ни макияж.
Я подскочила к ней и крепко чмокнула ее в щеку.
– Ты ведь знаешь, что затмевать невесту не положено.
– Ну, милая, Хило же не виновата, что Господь так ее благословил. Нехорошо прятать Его дары! – Она рассмеялась и уселась на кровати. – Ты счастлива, девочка?
У меня на глаза выступили слезы. В эту минуту в номер вошли Эллен и Айрис.
– Да! – произнесла я. – Я очень, очень счастлива!
– Полно тебе, Мерси, – заворчала Айрис, доставая салфетку. – Никакой воды до фотосессии! – Тут она заметила Хило. – Ах, Хило, я безумно рада, что тебе понравилась шляпа! Я не сомневалась, что она тебе идеально подойдет.
– Она чудесная. Спасибо, – поблагодарила ее Хило и улыбнулась.
Можно забыть о моем желании устроить семейный сюрприз. Я обвела взглядом трех прекрасных женщин. Каждая из них по-своему была моей матерью.
– Давайте смягчим ей имидж, – предложила Эллен визажисту и повернулась ко мне. – У меня возникла безумная идея, – сказала она. – Ваша с Питером свадьба в парке напомнила мне о том времени, когда ты была еще тощей девчонкой-сорванцом. Платье у тебя не до пола. А что если ты пойдешь босиком?
Стук в дверь отвлек меня от принятия решения.
– Будущей свекрови вход не воспрещен? – спросила Клер, стоя на пороге.
Мы с ней не виделись с того дня, когда в бар заявились Райдер и Джозеф. Я не старалась ее избегать – я была просто занята и не имела ни одной свободной минутки. По ее тону я поняла: Клер боится, как бы я ее не прогнала.
– Заходи скорей, Клер, – ответила я и жестом пригласила ее в номер. – Можно нам с Клер ненадолго остаться вдвоем?
Команда помощников прекратила свою деятельность, как только я высказала свою просьбу, а мои тетки послушались не сразу: сперва они молча переглянулись. Хило что-то поворчала себе под нос, но в конце концов встала с кровати. Когда комната опустела, Клер подошла поближе.
– Ах, милочка, ты так хороша, что прямо дух захватывает!
– Спасибо, – сказала я и взяла Клер за руку. – Я очень сожалею, Клер! Из-за того что сделала с Питером – я имею в виду твоего родного сына Питера.
Мне, наверное, следовало извиниться и за то, что по моей милости пришлось пережить ее приемному сыну. Но, конечно, всю свою оставшуюся жизнь я буду отчаянно стараться загладить вину перед Питером.
– Нет, Мерси, это мне нужно просить прощения. А я просто дала волю горю и смятению. Я знаю, ты пыталась ему помочь, хотя он уже был мертв, когда ты до него дотронулась. Я знаю! – повторила она, постучав кулачком в грудь. – Послушай, я поняла, что фейри выполнили свое обещание, но в их мире время течет совсем не не так, как в нашем. – Она помолчала и произнесла: – Когда полиция нашла его около порохового склада, на нем было теплое пальто.
– Да. Я помню.
– В подкладке оказалось целое состояние: золото и драгоценные камни. Богатство настоящего принца.
– Да. Хило мне рассказала.
– Мы с Колином обсуждали, что нам делать с сокровищами… В итоге мы решили пожертвовать все на исследования рака у детей, потому что именно болезнь отняла у нас мальчика. Мы отдаем все, кроме вот этого. – Клер открыла сумочку и извлекла оттуда серебряную погремушку с выгравированными инициалами П.Д.Т.: Питер Даниэль Тирни. – Она принадлежала Питеру. Мы дали ее нашему мальчику в дорогу, – объяснила Клер. И добавила: – Не могу объяснить почему, Мерси, я и сама не понимаю… но мне невероятно важно, чтобы она сегодня была при тебе – но мне кажется, что таким образом наш родной Питер будет присутствовать на твоем бракосочетании с моим приемным сыном.
– Почту за честь, – ответила я, принимая от нее погремушку.
– Я тебя люблю, Мерси Тейлор! – воскликнула Клер.
Слезы брызнули из ее глаз и заструились по щекам.
– Я – Мерси Тирни, – уточнила я.
Клер улыбнулась мне сквозь слезы и обеими руками погладила мой живот.
– И тебя, обезьянка моя. Бабушка тебя любит.
Выпрямившись, она направилась к двери.
– Я позову к тебе твою свиту, – произнесла Клер и, вновь мне улыбнувшись, покинула номер.
Я, разумеется, сталкивалась с магическим искривлением времени, однако оно ни в какое сравнение не шло с естественным ходом событий в день моей свадьбы. К примеру, еще секунду назад я сидела в кресле перед зеркалом и смотрела, как команда стилистов добавляет последние штрихи к прическе и макияжу – а в следующий миг я уже находилась в парке рядом с Оливером и ждала музыкального сигнала, по которому надо будет направиться к «дереву для лазанья».
