Роберт Говард - Приключения Конана-варвара (сборник)
Отделенный от своих товарищей плотной массой врагов, Конан сражался в тесном кольце черных рук и тел, которое погребло его под собой. Они должны были затоптать его насмерть, но он, падая, увлек одного из них с собой, и черное тело защищало его от ударов, сыпавшихся на пирата сверху. Гиганты пинали и рвали своего извивающего товарища, стремясь добраться до бараханца, но Конан вцепился зубами тому в глотку, крепко держась за спасительный щит.
Своевременная атака зингарийцев ослабила натиск врагов, и Конан отшвырнул в сторону труп и поднялся на ноги, залитый кровью и страшный в гневе. Гиганты высились над ним, подобно черным теням, рассекая воздух сильными ударами. Но попасть в него и свалить наземь было так же трудно, как и вкусившую крови пантеру, и каждый взмах его клинка попадал в цель. От полученных им ран уже умерли бы три обычных человека, но его звериная сила и живучесть казались невероятными.
Над полем боя прозвучал его воинственный клич, и ошеломленные, но жаждущие крови зингарийцы воспряли духом и удвоили усилия, пока крики боли и ярости не потонули в отвратительном чавканье рассекаемой плоти и хрусте ломающихся костей.
Чернокожие дрогнули и попятились к арке, и Санча, видя, что они отступают в ее сторону, завизжала и поспешно убралась с дороги. Они столпились в узком проходе, протискиваясь сквозь него, а зингарийцы кололи и рубили их в спины, завывая от ненависти и злобной радости. Арка оказалась завалена трупами, прежде чем несколько уцелевших гигантов прорвались сквозь нее и бросились врассыпную.
Кровавая схватка превратилась в погоню. Чернокожие гиганты спасались бегством по заросшим густой травой дворам, по сверкающим ступеням, по наклонным крышам фантастических башен, даже по широким гребням стен, на каждом шагу разбрызгивая кровь, а за ними, безжалостные, как лесные волки, мчались пираты. Загнанные в угол, гиганты иногда оборачивались и давали последний бой, и тогда гибли люди. Но в конечном счете результат был один и тот же – изуродованное черное тело в корчах падало на землю либо летело с парапета или крыши башни.
Санча в панике забежала во дворик с прудом, где и съежилась, дрожа от страха и стараясь стать как можно незаметнее. Снаружи прозвучал яростный вопль, по земле затопали шаги, и сквозь арку во двор ворвалась окровавленная черная фигура. Это был тот самый гигант в головной повязке, украшенной драгоценными камнями. За ним по пятам мчался приземистый преследователь, и на самом краю пруда гигант обернулся. В отчаянии он схватил оброненный кем-то из погибших пиратов меч и, когда зингариец бесстрашно приблизился, нанес удар незнакомым оружием. Буканьер, как подкошенный, рухнул на землю с раскроенным черепом, но удар вышел настолько неловким, что клинок дрогнул в руке гиганта.
Он метнул меч в группу воинов, прорвавшихся сквозь арку, и понесся к пруду. Его искаженное ненавистью лицо превратилось в кровавую маску. Конан растолкал людей у ворот и из последних сил рванулся к чернокожему.
Но тот широко раскинул руки в стороны, и с губ его сорвался нечеловеческий крик – единственный вопль, который издали чернокожие за весь бой. Он вознесся к небесам в порыве безумной ярости; он походил на вой, исторгнутый бездной. Заслышав его, зингарийцы дрогнули и замешкались в неуверенности. И только один Конан и не думал останавливаться. Он молча, с убийственной целеустремленностью несся к эбеновой фигуре, замершей на краю омута.
Но в тот самый миг, когда его клинок, разбрасывая вокруг кровавые брызги, взлетел в воздух, гигант отшатнулся и высоко подпрыгнул. На мгновение людям показалось, что он замер в полете над самым центром пруда, а потом зеленые воды с громоподобным ревом взметнулись ему навстречу, обнимая его грохочущими волнами.
Конан успел затормозить как раз вовремя, чтобы не свалиться в пруд, и отпрыгнул назад, широко расставив руки и увлекая своих людей за собой. Зеленый омут превратился в гейзер, в самой середине которого с оглушительным ревом все выше и выше вздымалась колонна зеленой воды, увенчанная сверкающей пенной шапкой.
Конан погнал своих людей обратно к воротам, как пастух гонит стадо, держа меч плашмя и награждая пиратов увесистыми шлепками; рев водяного цветка, казалось, парализовал их. Завидев Санчу, которая, словно загипнотизированная, широко раскрытыми глазами уставилась на бурлящий столб, он взревел так, что заглушил шум воды, и девушка вздрогнула от неожиданности, стряхивая с себя оцепенение. Она подбежала к нему; он одной рукой подхватил ее и выскочил со двора.
Здесь, на площадке, имеющей выход во внешний мир, собрались те, кто уцелел, – бесконечно усталые, избитые, раненые и окровавленные. Все они, раскрыв от удивления рты, молча смотрели на качающийся столб воды, устремившийся к голубым небесам. Зеленую колонну перечеркивали белые полосы, а пенная шапка была в три раза шире основания. На мгновение она замерла, грозя обрушиться и захлестнуть замок всесокрушающим потоком, но устояла, продолжая рваться в небо.
Конан окинул быстрым взглядом свое окровавленное и обнаженное воинство, после чего выругался – в живых остались очень немногие. В порыве эмоций он схватил одного из корсаров за горло и встряхнул с такой силой, что кровь из ран забрызгала всех, кто стоял рядом.
– Где остальные? – рявкнул он в самое ухо несчастному.
– Здесь все! – заорал в ответ тот, заглушая рев гейзера. – Остальных убили черные…
– Уходим отсюда! Бегом! – крикнул Конан и подтолкнул буканьера к наружной арке с такой силой, что тот, шатаясь, пробежал несколько шагов, чтобы не упасть. – Этот фонтан с минуты на минуту взорвется…
– И мы все утонем! – прохрипел флибустьер и захромал к выходу.
– Утонем, если бы! – рявкнул Конан. – Мы превратимся в высушенные кости! Бегом отсюда, дьявол вас забери!
И он побежал к арке, поглядывая одним глазом на ревущий столб, качающийся в вышине, а другим – на обессилевших пиратов, которые последовали за ним. Истощенные жаждой крови, смертельной схваткой и громоподобным ревом, зингарийцы едва передвигали ноги, словно впав в транс. Конан без устали подгонял их, метод его был прост. Он хватал замешкавшихся за шею и выталкивал в арку наружу, награждая каждого мощным пинком пониже спины и сопровождая призывы торопиться язвительными комментариями по поводу предков очередной жертвы. Санча выказала было намерение остаться с ним, но он отвел протянутые к нему руки, грубо выругался и придал ей нужное ускорение сочным шлепком по ягодицам, так что она припустила бегом по плато.
Конан оставался у ворот до тех пор, пока не убедился, что все его люди, те, кто остался жив, благополучно покинули замок и со всех ног улепетывают по травянистому склону. Тогда, бросив последний взгляд на ревущий столб воды, который по-прежнему рвался в небо, он тоже бросился бежать прочь от этого замка безымянного ужаса.
Зингарийцы уже добрались до гребня холма и теперь спускались по склону на другой стороне. Санча поджидала его на ровном пятачке сразу за гребнем, и киммериец приостановился на мгновение, чтобы оглянуться на замок. Ему показалось, что над башнями расцвел гигантский зеленый белопенный цветок на тонкой ножке, а небеса содрогались от грозного рева. А потом увенчанная снежной шапкой зеленоватая колонна рухнула вниз с таким грохотом, что под ногами заходила ходуном земля, и стены и башни захлебнулись в мощном потоке.
Конан схватил девушку и потащил ее за собой. Они оставляли позади склон за склоном, а в спину им дышала грозная ревущая река. Оглянувшись на бегу, он увидел, как с холма на холм стремительно переползает широкая зеленая лента. Она двигалась весьма целеустремленно, не рыская по сторонам, а направляясь прямо на них.
Жуткое зрелище, похоже, лишь вдохнуло в Конана новые силы. Санча споткнулась и упала на колени, застонав от отчаяния и усталости. Наклонившись, Конан одним движением закинул ее себе на плечо и побежал дальше. Грудь его вздымалась, ноги подгибались, дыхание с хрипом вырывалось из груди сквозь стиснутые зубы. Он уже шатался на бегу. Впереди с трудом переставляли ноги моряки, подгоняемые жутким зрелищем бросившейся за ними в погоню реки.
А потом впереди вдруг открылся океан, и затуманившимся взором Конан отыскал «Расточитель», который, целый и невредимый, покачивался на якоре. Матросы, подсаживая друг друга, поспешно залезали в лодки. Санча перевалилась через борт и упала на днище, свернувшись клубочком. Конан, в ушах которого шумела кровь, а перед глазами расплывался залитый красным окружающий мир, сел на весла вместе с задыхающимися моряками.
Выкладываясь из последних сил, они стали грести к кораблю. Тем временем зеленая река вырвалась из-под деревьев. Те падали как подкошенные и без следа тонули в зеленоватой жиже. Поток пересек песчаный берег, лизнул океан, и волны обрели зловещий зеленоватый оттенок.
