Стивен Кинг - Ветер сквозь замочную скважину
– Как Алому Королю удалось вас захватить?
– Он не может никого захватить, Тим. Поскольку сам пребывает в плену на вершине Темной Башни. Но у него есть немалая сила – и немало агентов. Тот, с кем ты встречался, – далеко не самый лучший из них. К моей пещере пришел человек. Я думал, он странствующий торговец. Ему удалось ввести меня в заблуждение, ибо он владел сильной магией. Этой магией его наделил Алый Король, как ты, наверное, уже догадался.
Тим осмелился задать еще один вопрос:
– Эта магия была сильнее, чем ваша?
– Нет, но… – Мерлин вздохнул и поднял глаза к небу. Тим с изумлением понял, что маг смущен. – Я был пьян.
– А-а… – протянул Тим слабым голосом. Он просто не знал, что тут можно сказать.
– Ладно, поговорили и хватит, – сказал маг. – Садись на диббин.
– На что?
Мерлин указал на кусок ткани, который мог быть то салфеткой, то простыней, а сейчас был скатертью.
– На него. И не бойся испачкать его грязными сапогами. Он еще и не такое видал.
Тим как раз этого и боялся, но все же ступил на скатерть и сел на нее.
– Теперь возьми в руки перо. Это перо из хвоста Гаруды, орла, охраняющего этот Луч на другом конце. По крайней мере мне так сказали, хотя, когда я был маленьким – да, Тим, сын Джека, когда-то и я был ребенком, – мне говорили, что детей находят в капусте.
Тим почти не услышал, что сказал маг. Он взял в руки перо, которое тигр спас от бури.
Мерлин пристально посмотрел на него:
– Когда вернешься домой, что ты сделаешь первым делом?
– Закапаю маме в глаза.
– Хорошо. А потом?
– Дам ей папин топор.
– Не забудь. – Маг наклонился и поцеловал Тима в лоб. На мгновение мир вокруг вспыхнул и засиял ярче звезд в самый разгар стыловея. На мгновение мир стал таким настоящим. – Ты смелый мальчик с храбрым сердцем. Люди об этом узнают и будут звать тебя именно так. А теперь прими мою искреннюю благодарность и лети домой.
– Л-л-лететь? Как?
– А как ты ходишь ногами? Просто думай об этом. Думай о доме. – Маг широко улыбнулся, и от уголков его глаз разбежались сотни морщинок, похожих на тонкие лучики. – Ибо, как говорится, в гостях хорошо, а дома лучше. Представь, что ты уже дома! Как будто ты уже видишь дом. Видишь очень хорошо!
И Тим представил себе родной дом и свою комнату, где он всю жизнь засыпал, слушая песню ветра за окном – песню о других странах и других жизнях. Он представил себе амбар, где были устроены стойла для Битси и Митси. Тим очень надеялся, что кто-то ходил их кормить. Может быть, Соломенный Уиллем. Мальчик представил себе ручей, из которого он натаскал столько ведер воды. Но живее и ярче всего он представил себе маму: ее крепко сбитое тело, широкие плечи, длинные каштановые волосы, глаза, искрящиеся весельем. Да, он представлял себе маму, когда она радовалась. Не хотел представлять ее в горе.
Он подумал: Я так соскучился по тебе, мама… И как только он это подумал, скатерть приподнялась над землей и зависла в воздухе над собственной тенью.
Тим испуганно ахнул. Скатерть покачнулась и развернулась в другую сторону. Теперь она поднялась выше остроконечного колпака Мерлина, и магу пришлось запрокинуть голову, чтобы смотреть на Тима.
– А если я упаду? – спросил мальчик.
Мерлин рассмеялся.
– Рано или поздно мы все упадем. А сейчас просто держи перо крепче. Диббин тебя не опрокинет, так что держи перо крепче и думай о доме!
Тим стиснул перо в кулаке и стал думать о Древесной деревне: о главной улице, о кузнице с покойницкой на заднем дворе, выходящем на кладбище, о фермах, о лесопильне на берегу реки, о доме вдовы Смэк и – самое главное – о своем собственном, родном доме. Диббин поднялся еще выше, на пару мгновений завис над Доганом (словно решая, куда лететь дальше), а потом полетел на юг, вдоль пути, пройденного стыловеем. Сначала он двигался медленно, но когда его тень упала на спутанный, подернутый инеем бурелом, который еще вчера был безбрежным пространством девственного леса, быстро набрал скорость.
Страшная мысль пришла в голову Тиму: а вдруг стыловей прошел по Древесной деревне, заморозив ее и убив все живое – и маму тоже? Он обернулся, чтобы спросить об этом у Мерлина, но того уже не было видно. Тим еще встретится с Мерлином, но это случится тогда, когда сам Тим будет глубоким старцем. И это совсем другая история.
* * *Диббин поднялся уже так высоко, что мир стал похож на большую карту, расстеленную внизу. Магия, защищавшая Тима и его полосатого компаньона от бури, по-прежнему действовала, и хотя мальчик явственно слышал свист морозного ветра – затихающее дыхание стыловея, – ему самому было тепло. Он сидел, скрестив ноги, на летающей скатерти, как юный принц из пустыни Мохане – на слоне, и держал перед собой перо Гаруды. Он и чувствовал себя Гарудой, парящим высоко над бескрайним простором дикого леса. С такой высоты кажется, будто земля оделась в зеленое платье, такое темное, что оно представляется почти черным. Однако среди этой зелени проходил серый шрам, как будто платье разрезали или порвали, и в прореху проглядывала грязная нижняя юбка. Стыловей погубил все, к чему прикоснулся, хотя в общем и целом лес пострадал мало. Ширина полосы разрушений составляла не больше сорока колес.
Но и сорока колес хватило с лихвой, чтобы опустошить Фагонард. Черные воды болота покрылись желтоватыми бельмами льда. Серые искривленные деревья, росшие из воды, были повалены. Трава на подернутых инеем кочках напоминала мутное белесое стекло.
На одной из кочек лежала перевернутая на бок лодка болотного племени. Тим подумал о кормчем, и о вожде, и обо всех остальных – и горько расплакался. Если бы не эти люди, он бы сейчас лежал, замерзший насмерть, на какой-то из этих кочек в пятистах футах внизу. Болотные люди его накормили и подарили ему Дарию, добрую фею. А теперь они все погибли. Это несправедливо, несправедливо, несправедливо. Так кричало его детское сердце, а потом какая-то частичка этого детского сердца застыла и умерла. Ибо так уж устроен мир.
Пролетая над Фагонардом, Тим заметил еще кое-что, от чего у него защемило сердце: большое черное пятно в том месте, где лед был растоплен. Большие, покрытые сажей льдины медленно дрейфовали вокруг мертвого тела, лежащего на боку на воде. Это была дракониха, которую Тим потревожил в болоте и которая не стала его убивать. Мальчик очень живо представил, как она пыталась бороться с морозом, выжигая его своим огненным дыханием, но стыловей оказался сильнее. И дракониха тоже погибла, как и весь Фагонард, который теперь превратился в пустошь промерзшей смерти.
Над Тропой железных деревьев диббин начал снижаться. Он опускался все ниже и ниже и приземлился прямо на Тропе рядом с дорожкой на участок Косингтона – Маршли. Однако во время спуска Тим успел увидеть, что полоса разрушений, вызванных стыловеем, который прежде шел прямо на юг, чуть отклонилась на запад. И разрушения были уже не такими кошмарными, как будто буря начала выдыхаться. Это дало Тиму надежду, что деревня могла уцелеть.
Опустившись на землю, мальчик задумчиво посмотрел на диббин и помахал над ним двумя руками.
– Складывайся, – сказал он (чувствуя себя немного глупо).
Диббин никак не откликнулся, но когда Тим наклонился, чтобы его сложить, тот перегнулся пополам, потом – еще раз, и еще. С каждым разом он становился все меньше и меньше, но его толщина оставалась такой же. Уже через несколько секунд на земле лежала самая обыкновенная с виду хлопчатобумажная салфетка. Хотя вряд ли кто-то захочет положить такую салфетку себе на колени, садясь за стол. Потому что прямо посередине на ней красовался след от грязной подошвы.
Тим положил салфетку в карман и зашагал в сторону дома. А когда добрался до рощи древоцветов (где большинство деревьев устояло после бури), то пустился бегом.
Он решил обогнуть деревню, потому что ему не хотелось терять ни минуты, отвечая на неизбежные вопросы. Впрочем, вряд ли бы кто-то сейчас нашел время для Тима. Стыловей почти не затронул Древесную деревню, но мальчик видел, как люди хлопочут над своей скотиной, которую сумели спасти из-под обломков обрушившихся амбаров, и обходят поля – выясняют, насколько велик урон. Лесопильню сдуло в Древесную реку. Бревна и доски уплыли вниз по течению, и от здания остался только каменный фундамент.
Тим пошел вдоль Стейпова ключа, как в тот день, когда он нашел волшебную палочку сборщика налогов. Ручей за их домом, который замерз в стыловее, уже начал оттаивать, и хотя с крыши дома сорвало несколько древоцветовых дощечек, сам дом стоял целый и невредимый. Похоже, маму оставили в одиночестве. Во дворе не было ничьих повозок или мулов. Тим понимал, что с приближением стыловея людей больше заботили их собственные дома и поля, но все равно разозлился. Бросить на произвол судьбы женщину, избитую и искалеченную… это как-то неправильно. Не по-людски. Жители Древесной деревни обычно так не поступают.
