Стивен Кинг - Ветер сквозь замочную скважину
– Я люблю тебя, мама, – сказал мальчик и повернул ключ. Древний механизм сдвинулся, издав глухой металлический лязг. Тим схватился за прутья решетки и потянул дверцу на себя. Та открылась с пронзительным тонким скрипом. Тим отступил на шаг и встал, держа руки на поясе.
В первый миг тигр недоверчиво замер, а потом вышел из клетки. Они с Тимом пристально смотрели друг на друга под быстро темневшим багровым небом. Ветер выл и ревел, грохот взрывов приближался. Тигр и мальчик наблюдали друг за другом, как два стрелка. Тигр прошел чуть вперед. Тим отступил на шаг и тут же понял, что если сделает еще шаг назад, то не выдержит и побежит. Поэтому он остался на месте.
– Иди давай. Вот он я, Тим, сын Большого Джека Росса.
Вместо того чтобы наброситься на Тима и разорвать в клочья, тигр сел перед ним и поднял голову, выставив напоказ серебряный ошейник с висевшими на нем ключами.
Тим не стал медлить. Вероятно, потом – когда можно будет позволить себе эту роскошь – он сам удивится своей решимости, но сейчас у него просто не было времени, чтобы удивляться. С каждой секундой ветер становился все крепче, и Тим понимал, что надо поторопиться. Если он не сумеет проделать все быстро, его просто сдует и швырнет на деревья, прямо на острые ветки, которые проткнут его насквозь. Тигр был тяжелее, но очень скоро буря сметет и его.
Ключ в виде карты и ключ в виде буквы были припаяны к серебряному ошейнику. К счастью, тот очень легко расстегивался. Тим надавил на застежку с боков, и ошейник снялся. Мальчик мельком заметил, что на шее у тигра осталась полоска голой розовой кожи – там, где мех стерся под ошейником, – а потом со всех ног бросился к металлической двери в Доган.
Он вставил ключ-карточку в прорезь. Ничего не произошло. Тим достал карточку, перевернул и вставил другой стороной. По-прежнему ничего. Резкий порыв ветра толкнул мальчика в спину, мертвой холодной рукой впечатал лицом прямо в дверь. Из носа пошла кровь. Тим оттолкнулся от двери, перевернул карточку и попробовал снова. Опять ничего. Тим вдруг вспомнил, что говорила ему Дария… Неужели это было всего лишь три дня назад? Доган в Северном лесу Киннок отключен от сети. Тогда мальчик не понял, что это значит. Но теперь, кажется, понял. Проблесковый маяк на верхушке металлической башни еще работал, но машины, которые создают искры, приводящие в движение все механизмы Догана, вышли из строя. Тим не побоялся выпустить тигра из клетки, и, может быть, в благодарность за это тигр не стал его есть, но Доган открыть не удалось. И теперь они оба погибнут.
Вот и конец анекдота, и человек в черном смеется – где-то далеко-далеко отсюда.
Обернувшись, Тим увидел, что тигр тычется носом в металлическую коробку с гравировкой на крышке. Зверь поднял голову, взглянул на Тима и опять ткнулся носом в коробку.
– Хорошо, – сказал Тим. – Почему бы и нет?
Он встал на колени перед коробкой, так близко к тигру, что почувствовал теплое дыхание зверя на своей замерзшей щеке. Попробовал вставить изогнутый ключ в [-образную замочную скважину. Ключ подошел идеально. Тиму вдруг явственно вспомнилось, как он открывал сундук Большого Келлса – ключом, который дал ему сборщик налогов. Тим прогнал это воспоминание, повернул ключ, услышал щелчок и поднял крышку коробки. Надеясь, что там внутри будет спасение.
Но в коробке лежало всего три предмета, которые вряд ли могли пригодиться Тиму в его теперешнем положении: большое белое перо, маленький флакончик из коричневого стекла и простая хлопчатобумажная салфетка вроде тех, которые в Древесной деревне кладут на длинные столы, выставленные на лужайке за домом общественных собраний к ежегодному пиру на праздник Жатвы.
Ветер уже давно достиг штормовой силы. Теперь его свист среди металлических балок башни был похож на пронзительный визг привидений. Лежавшее в коробке перо взвилось в воздух, но тигр не дал ему улететь: вытянул шею и схватил его зубами. Потом повернулся к мальчику и протянул ему перо. Тим взял его и почти машинально засунул за пояс – с той стороны, где был папин топор. Опустившись на четвереньки, мальчик пополз прочь от Догана. Если тебя сдует ветром и бросит на острую ветку железного дерева – это, конечно, не самая приятная смерть. И все равно это лучше – быстрее, – чем быть расплющенным по металлической стене Догана и чувствовать, как убийственный ледяной ветер проникает под кожу и замораживает в тебе жизнь.
Тигр зарычал. Опять этот тихий и мягкий звук медленно рвущейся шелковой ткани. Тим хотел обернуться, но не успел. Очередной порыв ветра швырнул его на стену Догана. Удар был таким сильным, что Тим задохнулся. И еще долго не мог вздохнуть – казалось, что ветер пытается вырвать дыхание у него изо рта и из носа.
Теперь тигр протягивал Тиму салфетку, и когда Тиму наконец удалось набрать в легкие воздух (такой холодный, что от него онемело горло), он увидел нечто удивительное. Сэй Тигр держал салфетку зубами за уголок, и теперь она стала раза в четыре больше, чем была поначалу.
Так не бывает.
Но Тим это видел своими глазами. И если глаза не обманывали – а они жутко слезились, и слезы тут же застывали на щеках ледяной коркой, – то салфетка в пасти у тигра выросла до размеров полотенца. Тим протянул руку, чтобы взять салфетку. Тигр держал ее до тех пор, пока не убедился, что онемевший кулак Тима крепко сжал ткань – и только потом отпустил. Повсюду вокруг пронзительно завывал ветер. Теперь он был таким сильным, что даже огромный тигр весом, наверное, шесть сотен фунтов с трудом удерживался на месте. Однако салфетка, зажатая в руке Тима, спокойно свисала вниз и даже не шевелилась, как будто и не было никакой бури.
Тим посмотрел на тигра. Тот безмятежно глядел на мальчика, явно ни о чем не тревожась и пребывая в ладу и с собой, и с окружающим миром, тонущим в реве бури. Тим подумал, что обычное жестяное ведро показало ему картинки ничуть не хуже, чем серебряная чаша сборщика налогов. В умелых руках, сказал тот, любая вещь может стать волшебной.
Может быть, даже простой кусок ткани.
А салфетка продолжала расти – она стала чуть ли не вдвое больше. Тим развернул ее еще раз, и полотенце превратилось в скатерть. Мальчик поднял ее перед собой, держа на вытянутых руках, и хотя повсюду вокруг бушевал ветер, воздух между лицом Тима и натянутой тканью был неподвижным.
И теплым.
Тим встряхнул скатерть, которая изначально была салфеткой, и она вновь развернулась, увеличившись вдвое. Теперь это была уже простыня, и она неподвижно лежала на земле, хотя и над ней, и с обеих сторон от нее летели клубы взвихренной пыли, отломанные ветки деревьев и мертвые буроржавки. Ветер швырял их на стену Догана, и звуки ударов были похожи на град. Тим опустился на четвереньки и уже собирался заползти под простыню, но помедлил и посмотрел на тигра. Прямо в сверкающие изумрудные глаза. Потом посмотрел на острые клыки – которые были видны, даже когда зверь не скалился – и приподнял уголок волшебной ткани.
– Давай забирайся под эту штуку. Там не холодно и нет ветра.
Но ты и так это знаешь, сэй Тигр. Ведь знаешь же, да?
Тигр припал брюхом к земле, выпустил свои великолепные когти и заполз под простыню. Там он немного поерзал, устраиваясь поудобнее. Тим почувствовал, как его руку задело что-то колючее и твердое, словно пучок проволоки: тигриные усы. Мальчик поежился. А потом тигр улегся бок о бок с Тимом и застыл неподвижно.
Зверь и вправду был очень большим, и половина его туловища так и осталась снаружи, не поместившись под простыню. Тим приподнялся, высунулся наружу – борясь с бушующим ветром, который тут же ударил его по голове и плечам – и еще раз встряхнул простыню. Та пошла рябью и развернулась до размеров большого паруса в речной лодке. Один ее край теперь почти доходил до подножия клетки, где раньше сидел тигр.
Мир ревел и грохотал, буря неистовствовала снаружи, но под простыней все было тихо. Правда, сердце у Тима стучало так, что его было слышно. А когда мальчик слегка успокоился, он почувствовал ровные, медленные удары еще одного сердца, бившегося у него под боком. И услышал тихое, хрипловатое рокотание. Тигр урчал.
– Мы здесь в безопасности, да? – спросил Тим.
Тигр посмотрел на него долгим взглядом и закрыл глаза. Что само по себе уже было ответом.
Пришла ночь, а вместе с ней – и стыловей, во всей своей яростной мощи. Снаружи – за пределами действия сильной магии, казавшейся поначалу обычной салфеткой – все сковало морозом, который принес с собой ветер, набравший скорость больше ста колес в час. Стеклянные окна Догана покрылись бельмами наледи в дюйм толщиной. Железные деревья сначала просто взрывались, а потом начали падать. Буря несла их на юг – убийственным облаком из ветвей, острых щепок и целых стволов. Тигр дремал, ничуть не тревожась о том, что происходит снаружи. Заснув еще крепче, зверь растянулся под простыней и оттеснил Тима к самому краешку. В какой-то момент мальчик поймал себя на том, что раздраженно пихает тигра локтем, как если бы тот был приятелем, с которым приходится спать в одной постели и который во сне норовит отобрать у тебя все одеяло. Тигр тихонечко зарычал и выпустил когти, но все-таки чуть-чуть подвинулся.
