Стефани Майер - Сумерки / Жизнь и смерть: Сумерки. Переосмысление (сборник)

Эдвард замурлыкал незнакомую мне мелодию – кажется, это была колыбельная.

Сделав паузу, он спросил:

– Спеть тебе, пока будешь засыпать?

– Ага, как же, – я засмеялась. – Можно подумать, я способна заснуть при тебе!

– Всегда спала, и ничего, – напомнил он.

– Потому что не знала, что ты здесь, – ледяным тоном отрезала я.

– Ну, если ты не хочешь спать… – начал он, не обращая внимания на мой тон. У меня перехватило дыхание.

– Если не хочу, то?..

Он усмехнулся.

– Чего же ты тогда хочешь?

Я не сразу нашлась с ответом.

– Даже не знаю, – наконец выговорила я.

– Когда будешь знать, скажи мне.

Я ощущала его холодное дыхание на своей шее, чувствовала, как он водит носом по моей щеке, втягивая запах.

– А я думала, у тебя притупилась чувствительность.

– Если я не пью, это еще не значит, что я не способен оценить букет вина, – шепотом возразил он. – Ты отчетливо пахнешь цветами, кажется, лавандой… или фрезией, – отметил он. – Очень аппетитно.

– Ага, и день прожит зря, если никто ни разу не сказал мне, какой у меня съедобный запах.

Он хмыкнул, потом вздохнул.

– Я решила, чего хочу, – объявила я. – Хочу узнать о тебе еще что-нибудь.

– Спрашивай о чем угодно.

Я мысленно перебрала вопросы в поисках самого насущного.

– Зачем ты это делаешь? – спросила я. – Никак не пойму, как ты можешь всеми силами подавлять… самого себя. Только не пойми меня превратно – конечно, я рада этому. Просто ума не приложу, зачем тебе вообще утруждаться.

Он помолчал.

– Вопрос в самую точку, и ты не первая задаешь его. Другие – большинство подобных мне, кого вполне устраивает наш удел, – тоже нередко задумываются о том, зачем мы так живем. Но видишь ли, даже если нам… выпали такие карты, это еще не значит, что нам нельзя быть выше своей участи, выйти за рамки судьбы, о которой никто из нас не просил. Пытаться сохранить то сугубо человеческое, что еще можно.

Я лежала неподвижно, скованная благоговейным молчанием.

– Спишь? – шепнул он несколько минут спустя.

– Нет.

– Это все, что тебя интересует?

Я закатила глаза.

– Вообще-то нет.

– Что еще ты хочешь узнать?

– Почему ты умеешь читать мысли и почему только ты один? А Элис – видеть будущее? Почему так происходит?

Я почувствовала, как в темноте он пожал плечами.

– На самом деле мы не знаем. У Карлайла есть предположение… он считает, что все мы приносим с собой в следующую жизнь самые выраженные качества, которыми мы обладали, будучи людьми, и в итоге они усиливаются – как наш разум и наши чувства. Он полагает, что я и раньше отличался необычной чувствительностью к мыслям окружающих. А Элис пользовалась неким смутным чувством предвидения, где бы она ни жила.

– А что принес в следующую жизнь сам Карлайл и остальные?

– Карлайл – сострадание. Эсме – способность любить пылко и беззаветно. Эмметт – силу, а Розали… упорство. Или, пожалуй, ослиное упрямство, – он хмыкнул. – С Джаспером дело обстоит особенно интересно. Он и в первой жизни был весьма харизматичной личностью, способной влиять на окружающих так, чтобы добиться своего. А теперь он может манипулировать эмоциями всех, кто находится вокруг: успокоить полный зал рассерженных людей, к примеру, или наоборот, взбудоражить апатичную толпу. Это коварный и редкий дар.

Я задумалась, пытаясь осмыслить невероятные вещи, которые услышала от него. Эдвард терпеливо ждал.

– Так с чего же все началось? Я вот о чем: Карлайл создал тебя, его самого тоже кто-то создал, и так далее…

– Ну, а как появилась ты? В результате эволюции? Сотворения? Почему бы тогда и нам не эволюционировать, как другим видам, хищникам и тем, на кого они охотятся? Или же, если тебе не верится, что весь этот мир мог просто взять и возникнуть сам собой – кстати, и мне тоже в это верится с трудом, – неужели невозможно представить, что та же самая сила, которая создала нежную скалярию и акулу, белька и косатку, способна сотворить оба наших вида, твой и мой?

– Давай-ка разберемся: белёк – это я, да?

– Точно, – он рассмеялся и осторожно тронул чем-то мои волосы. Губами?

Мне хотелось повернуться к нему, убедиться, что он на самом деле поцеловал меня в голову. Но я должна была помнить о благоразумии и не осложнять его и без того трудную задачу.

– Теперь спать? – спросил он, прерывая краткую паузу. – Или у тебя остались еще вопросы?

– Всего миллион-другой.

– У нас будет завтра, и послезавтра, и так далее… – напомнил он мне. Эта мысль привела меня в восторг, я улыбнулась.

– А ты уверен, что утром не исчезнешь? – мне хотелось знать об этом заранее. – Ты же, как-никак, вымышленное существо.

– Я тебя не оставлю, – словно клятву, произнес он.

– Тогда еще один вопрос на сегодня… – и я покраснела. Темнота меня не спасла – я знала, что Эдвард почувствует жар, исходящий от моей кожи.

– Какой?

– Нет, забудь. Я передумала.

– Белла, ты можешь спрашивать меня о чем угодно.

Я молчала, он застонал.

– Я все надеюсь, что со временем перестану раздражаться оттого, что не слышу твои мысли. Но с каждым разом злюсь все сильнее.

– А я рада, что ты хотя бы мои мысли не читаешь. Хватит и того, что ты подслушиваешь мой сонный бред.

– Ну пожалуйста! – возглас прозвучал так настойчиво, что устоять было невозможно.

Я покачала головой.

– Если не скажешь, мне останется лишь предположить худшее, – мрачно пригрозил он. – Пожалуйста!

Опять этот умоляющий голос.

– Ну хорошо… – начала я, радуясь, что он не видит моего лица.

– Итак?..

– Ты сказал, что Розали и Эмметт скоро поженятся. Этот… брак… он такой же, как у людей?

Сообразив, о чем речь, он расхохотался.

– Так вот к чему ты клонишь!

Я неловко заерзала, не сумев ответить.

– Да, полагаю, в общих чертах такой же, – подтвердил он. – Я же объяснил: большинство человеческих страстей сохранились, просто их скрывают более острые потребности.

– А-а, – только и смогла сказать я.

– А у твоего любопытства есть причина?

– Ну, просто я задумалась… про нас с тобой… что когда-нибудь…

Он мгновенно посерьезнел, я сразу поняла это по внезапной неподвижности его тела. Я тоже машинально замерла.

– Думаю, для нас… это… невозможно.

– Потому что тебе будет слишком трудно, если я окажусь… настолько близко?

– Безусловно, но я сейчас не об этом. Просто ты такая нежная, такая хрупкая… Я вынужден соразмерять каждый свой жест, когда мы вместе, чтобы не навредить тебе. Белла, я ведь запросто могу убить тебя по нелепой случайности, – его голос понизился, превратился в тихое журчание. Он приложил ледяную ладонь к моей щеке. – Если я слишком поспешу… если хоть на секунду утрачу бдительность, я протяну руку, чтобы коснуться твоего лица, и нечаянно размозжу тебе череп. Ты даже не представляешь себе, насколько ты уязвима. Я никогда, ни в коем случае не смогу забыться и дать себе волю, пока я с тобой.

Он ждал ответа и, не дождавшись, встревожился.

– Испугалась? – спросил он.

Я выждала минуту, прежде чем ответить, поэтому мои слова прозвучали твердо и честно.

– Нет, нисколько.

Он ненадолго задумался.

– Вот теперь и мне стало любопытно, – прежним легким тоном начал он. – А ты когда-нибудь?.. – он многозначительно умолк.

– Конечно, нет! – я вспыхнула. – Я же сказала, что у меня еще никогда не было ничего подобного.

– Помню. Просто я читал мысли других людей и знаю, что любовь и страсть не всегда идут рука об руку.

– А для меня – обязательно. Во всяком случае, теперь, а раньше их для меня вообще не существовало, – вздохнула я.

– Замечательно. По крайней мере, у нас есть что-то общее, – голос Эдварда звучал довольно.

– А твои человеческие страсти… – начала я. Он ждал. – Послушай, а я вообще нравлюсь тебе? В этом смысле?

Он рассмеялся и легко взъерошил мои почти высохшие волосы.

– Пусть я и не человек, но я мужчина, – заверил он.

Не удержавшись, я зевнула.

– Я ответил на твои вопросы, а теперь пора спать, – заявил он.

– Не знаю, смогу ли я уснуть.

– Мне уйти?

– Нет! – в полный голос ответила я.

Он засмеялся и снова начал напевать все ту же незнакомую колыбельную: ангельский голос, тихо звучащий над моим ухом.

Неожиданно ощутив сильную усталость, измученная после долгого дня, полного всевозможных душевных потрясений, каких я прежде никогда не испытывала, я погрузилась в крепкий сон в холодных объятиях Эдварда.

15. Каллены

Меня разбудил тусклый свет еще одного хмурого дня. Заспанная и ничего не понимающая, я прикрыла глаза ладонью. Какой-то полузабытый сон прорывался в мое сознание. Я застонала и перекатилась на бок, надеясь снова уснуть. И вдруг отчетливо, разом вспомнила вчерашний день.

– Ой! – Я села так резко, что у меня закружилась голова.

– Волосы у тебя как ворох сена… но мне нравится, – послышался невозмутимый голос из кресла-качалки в углу.