Диана Джонс - Корона Дейлмарка
«О, как же я хочу домой!» – эта мысль так неотвязно преследовала Маевен, что она чуть не произнесла фразу вслух. Девочка даже издала неопределенный звук, заставивший и Хестевана, и его мула – так уж случилось, что именно они оказались рядом в этот момент, – повернуть головы и с любопытством взглянуть на нее. Но едва лишь звук успел сорваться с губ Маевен, как ей стало ясно, что она имела в виду не совсем то. Ей хотелось узнать, что же случилось с Норет, и попытаться изменить историю, невзирая даже на то, что кто-то из ее спутников намеревался сделать с ней что-то ужасное. Впрочем, здесь следовало кое-что уточнить. Не кто иной, как Митт, собирался сделать с ней что-то ужасное. Навис был хладнокровным лицемером, а Морил обладал глубиной понимания, и у него была чудесная квиддера, но младший южанин – он из тех, кто привык действовать. Маевен почувствовала спазм в горле, как будто Митт пытался задушить ее, – и возможно, действительно пытался: в гостинице.
Митт тоже продолжал обдумывать услышанное. Это просто смех! Единый решил поиграть с ним в какие-то непонятные игры. Или же, что, пожалуй, даже вероятнее, он и начал-то эти игры из-за Митта.
Парню очень хотелось уехать куда-нибудь подальше и забыть обо всем этом. Как прекрасно было бы поселиться на ферме где-нибудь поближе к Югу, чтобы погода не так сильно отличалась от той, что была привычна ему с детства, и предоставить Единому возможность самостоятельно расхлебывать всю эту кашу, которую он заварил. Но для этого нужно получить половину золотой статуи. А на то, что Норет выполнит свое обещание и поделится с ним, вряд ли можно рассчитывать. Ведь теперь она знает, что Митту приказано убить ее. Но как бы там ни было, он должен оставаться с ней до самого Кернсбурга. Если Хильди уже в безопасности, то Йинен еще не выбрался из ловушки, и к тому же могло получиться так, что Киалану все же не удастся вытащить его оттуда. Митт с удовольствием посмеялся бы над всеми этими проблемами, если бы был способен смеяться. Впрочем, при любых обстоятельствах ему следовало как можно скорее предупредить Нависа и Морила. И если уж речь зашла о предупреждениях, разве этот сон не был самым настоящим предупреждением? Ничем другим он просто и не мог быть.
Митт отвлекся от размышлений, почувствовав, что ему стало тепло. Нет, даже не тепло, а, как ни странно, почти жарко. Он расстегнул мундир. С просветлевшего неба сыпался несильный дождь, но на него можно не обращать внимания. Вот это перемена! Сейчас, наверно, такая жара, какой на Севере почти и не бывает.
Они наконец-то выбрались из долины и теперь шли по зеленой дороге через пустошь, заросшую густым и высоким утесником. Дальние горы кутались в лиловато-белую дымку. Митт пригляделся и сумел рассмотреть сквозь туманную завесу дождя снеговые шапки на вершинах пиков.
– Куда это мы попали? Почему здесь так жарко? – Это были первые слова, которые он произнес после завтрака.
– Добро пожаловать домой! – с улыбкой ответил Морил. – Это же Щит Орета.
– Большое нагорье, глядящее в сторону Юга, – объяснил Хестеван, сидевший на козлах рядом с Морилом.
«Снова он превратился в учителя», – подумала Маевен. Видимо, благодаря теплу ее настроение улучшилось.
– Теперь мы сможем греться до самого Кернсбурга. Когда-то здесь были чудесные места. Даже во времена Адона тут обитало очень много народу.
«Ага…» – задумалась Маевен, почти полностью забыв про свои терзания. Если это Щит, то она хорошо рассмотрела его из окна поезда. Там было множество сельскохозяйственных угодий, каких-то фабрик, садов, рощ и селений. Но Хестеван, по-видимому, прав. Среди утесника и вереска по обе стороны от дороги то и дело попадались груды камней довольно правильной формы. Скорее всего, это то, что осталось от домов.
– Но куда же все эти люди подевались? – спросила она.
– Разбежались во время войн, начавшихся после смерти Адона, – ответил Морил.
– И кто же теперь владеет этими местами? – осведомился Навис.
Он разглядывал ветвистые заросли утесника и росшие под кустами папоротник-орляк и вереск с таким видом, как будто был не прочь объявить обезлюдевшее плато или хотя бы его часть своим уделом.
Хестеван углубился в сложные рассуждения по поводу того, что на эти земли могли бы претендовать и Ханнарт, и Водяная Гора, но ни то ни другое графство не пожелало присоединить их к своим владениям. Слушая его разглагольствования, Маевен хмурилась. Судя по всему, пройдет не так уж много времени, и Навис действительно завладеет частью этих земель. В ее время герцог Кернсбургский владел в этих местах большим пивоваренным заводом. Хватит ли у нее смелости изменить историю, устранив из нее Нависа? Пойдет ли она на это? «Нет, конечно нет», – ответила девочка на собственный вопрос и сразу почувствовала небольшое облегчение. Но это не касалось ни Митта, ни Морила, которых в истории не было вовсе.
Она искоса взглянула на Митта. А тот, наклонив голову, рассматривал груду камней, чуть более крупную, чем все остальные. Над камнями раскинула ветви старая яблоня. «Я мог бы жить здесь и работать на земле», – думал он. Тяжелый труд, но зато можно рассчитывать на покой.
Ветерок унес дождь в сторону гор, оставив над головами путников чистое, словно умытое, голубое небо. От всех повалил пар. Фургон менестрелей погрузился в клубящееся туманное облако. Из вереска во множестве вылетели слепни и принялись носиться вокруг лошадей и жалить их. Графиня сразу же начал мотать головой и взбрыкивать, но Митт ехал, все так же понурив голову. Казалось, он опять перестал замечать окружающее. Сон, увиденный минувшей ночью, снова овладел его мыслями. В этом сне вовсе не было места мирной жизни на ферме. И все шло совсем не так, как ему хотелось бы.
Теперь вдоль дороги попадались маленькие фермы с домами, сложенными из серого камня, с идеально прямоугольными полями, окаймленными вереском. Выяснилось, что Щит был не настолько заброшен, как это показалось Маевен с первого взгляда. Фермы встречались все чаще и делались все крупнее. Когда в полдень путники остановились перекусить, их со всех сторон окружали возделанные поля; вдали виднелись дома фермеров, к которым вели огороженные стенами неширокие дороги. Зато деревьев почти не попадалось. Отряд остановился под огромным старым ясенем, возвышавшимся на пересечении зеленой дороги и одного из проездов.
Навис радовался жаре, не скрывая чувств. Он уселся на искусно сложенную из дикого камня стенку и воздел руки к солнцу. Маевен и Хестеван укрылись в тени дерева, где раньше всех расположились лошади.
– Это уже на что-то похоже! – сказал он Митту.
– Вы правы, – согласился тот. – Я согрелся в первый раз после того, как попал на Север. Я скоро вернусь.
Парень взял пару маринованных луковиц – все лучше, чем вишни, – большой кусок осклизлого сыра и побрел по проезду в сторону. Увиденный ночью сон смешался в его сознании с услышанным на рассвете жутким разговором, и ему хотелось обдумать все это в одиночестве. Дела шли до ужаса неправильно.
Он подумал, что почти готов к тому, чтобы просто уйти. Дойдя до перекрестка, парень свернул: поперечный путь был уже, его не огораживали стены и на нем Митт чувствовал себя свободнее. Он пошел вверх и вскоре оказался неподалеку от вершины холма; здесь гулял теплый ветер, а по обе стороны дорогу окаймляли еще невысокие посевы. Оба поля были серо-зелеными, словно море над опасной песчаной отмелью. Справа, по ячменю, гуляли зеленые с белым волны, как в настоящем море. Пшеница слева держалась тверже; ветер лишь поднимал на ней мелкую рябь, напоминавшую легкий прибой на каменистом берегу. А вот запах здесь совсем не походил на морской – пахло пылью и сочной травой.
Митт почувствовал мощный приступ тоски по дому.
– Горелый Аммет, – негромко пробормотал он, – и чего ради я уехал с побережья?
– Ты же сам знаешь, что у тебя не было другого выбора, – ответил ему чей-то голос.
16
Митт резко вскинул голову и увидел идущего навстречу ему по дорожке высокого золотого мужчину. Пока парень пялился на встречного, тот склонился в приветственном поклоне. В это время года Аммет не казался ни молодым, ни старым. Его можно было бы счесть ровесником Нависа, если бы не ниспадающие на плечи золотые локоны, благодаря которым он выглядел даже моложе.
– Ну вот, теперь ты, – печально проговорил Митт. – Хотелось бы понять, зачем вам, Бессмертным, нужно постоянно гнать меня?
– Это не наша вина, Алхаммитт, – ответил Старина Аммет. – Времена гонят нас. А я должен напомнить тебе, что, выбрав дорогу ветров, ты выбрал вместе с ней и зеленую дорогу.
– Да знаю я, знаю, – досадливо огрызнулся Митт. – С того мгновения, когда я вступил на этот путь, у меня не было ни единой возможности покинуть его. Все равно я то и дело оказываюсь перед необходимостью выбирать! И каждый раз, когда я делаю выбор и пытаюсь двигаться по тому пути, который считаю верным, обстоятельства резко меняются и норовят столкнуть меня на совсем другую дорогу. Сегодня утром Единый приказал Норет убить меня, и Нависа, и Морила. Ну и что мне прикажешь делать теперь?
