Дженнифер Нельсен - Фальшивый принц

– Хорошо. Если Роден хочет честной битвы, как насчет того, чтобы меч был только у меня? – Я усмехнулся, но больше никому шутка не понравилась.

Креган облизнул губы, предвкушая мое поражение.

– Этот поединок никак не будет честным. Роден намного сильнее.

Роден взглянул на Крегана, потом на меня.

– Ладно, победитель взойдет на престол. Но прошу, лучше просто отдай мне корону. Я не хочу тебя убивать.

– Какое счастливое совпадение! Я тоже не хочу, чтобы ты меня убивал.

Это вывело его из себя:

– Не шути с этим так, будто тебе ничто не угрожает! Я лучше управляюсь с мечом, чем ты можешь представить, и знаю, как ты слаб!

Я снял с головы корону и передал Мотту.

– Не испачкай ее. Дай мне свой меч.

– Он тяжелее, чем меч принца, – предостерег Мотт.

Я пристально взглянул на него:

– Мотт. Твой меч.

С почтительным поклоном он дал мне меч.

Роден атаковал немедленно, пока я еще смотрел на Мотта. Воспользовавшись преимуществом левши, которого учили сражаться правой, я блокировал его удар левой рукой, а затем бросился на него и ударил в бок.

Роден отступил, удивленный моими способностями, но быстро опомнился и с новой силой бросился на меня. Он ощутимо подтянулся с тех пор, как я последний раз сражался с ним, и тогда мы лишь практиковались. Теперь же он собирался убить меня и ждал, пока я допущу хотя бы маленькую ошибку.

– Ты притворялся, что не умеешь! – сказал он, парируя мой выпад. – Тебя учили драться!

– Если бы ты знал моего отца, то понял бы, что меня учили лишь напоказ. Он никогда не считал, что я должен драться по-настоящему.

Роден улыбнулся и сделал выпад, целясь довольно низко.

– Но я все же лучше тебя!

– Может быть. Зато я красивее, ты не считаешь?

Это отвлекло Родена, я смог повернуться и толкнуть его сбоку. Он упал на землю, но удержал меч. Мой меч был направлен на него. Резкий выпад, и бой был бы окончен. Но я колебался. Мог ли я ударить после того, как обещал спасти его, если меня выберут принцем? Был ли я все еще связан словом? Я отступил. Этот поединок не должен был окончиться его смертью.

– Ты мог убить меня, – сказал Роден, поднимаясь на ноги. – Почему ты этого не сделал? Ах, да! – Роден нашел ответ. Он усмехнулся и снова вступил в бой. – Я знал, еще с тех пор, как ты ударил человека Вельдерграта. У тебя кишка тонка убить человека. К несчастью для тебя, я не таков! – Он резко из-за головы обрушил на меня свой меч. Сила удара была такой, что я потерял равновесие и споткнулся.

В ограниченном пространстве между стеной и водой Роден все ближе прижимал меня к реке. Возможность упасть в реку меня не привлекала. Я проиграл бы и поединок и, возможно, свою жизнь. И пахло бы от меня по-настоящему плохо.

Наши мечи двигались все быстрее, удары были все сильнее, но уверенность Родена оставалась непоколебимой. Если Креган выбрал его за природные способности, выбор был правильный. Я бы хотел, чтобы Роден в конце концов оказался на моей стороне, из него получился бы прекрасный капитан охраны.

Наконец я споткнулся о камень, потерял равновесие, и меч Мотта выпал у меня из рук. Я наклонился за ним, но он упал в реку. Сзади раздался смех Крегана, почуявшего победу. Роден опустил меч, подошел ко мне и приставил острие к моему горлу. Я поднял голову и подался назад, но острие двинулось за мной.

– Помилуешь меня? – спросил я.

– Если ты признаешь, что я победил. Признаешь, что я победил, и отдашь мне корону – тогда вы сможете идти с миром. Вот милость, которую я предлагаю. Я – принц Джерон.

– Если бы ты был Джероном, ты никогда не поддался бы на такой простой трюк, как этот. – Резким движением ноги я ударил по ногам Родена. С хриплым криком он повалился назад. Я схватил его меч и выдернул у него из рук, затем выпрямился и прицелился ему в горло.

Роден закрыл глаза.

– В самый первый день ты говорил, что так сделаешь, – пробормотал он. – Попросишь пощады и проведешь противника. Как я мог забыть?!

– Нет! – завопил Креган. – Только не он! – Он бросился на меня с ножом. Мотт встал между нами и схватил его за руку, вывернув ее ему за спину. Чтобы удержаться, Креган схватился за корону у Мотта в руке. Мотт ударил его ножом в спину, и Креган упал в воду, утащив с собой корону. Кровь смешалась с водой, и течение потащило Крегана, а корона ушла под воду.

– Я сдаюсь, – сказал Роден, опустив голову. – Сделай то, что должен.

Я положил руку ему на плечо и убрал меч.

– Я бы взял тебя с собой в замок, Роден. Мы могли бы быть друзьями.

Роден покачал головой.

– Мне не нужны друзья. Мне нужен был только трон. Прошу тебя, просто убей.

Я говорил искренне, и мне сложно было убрать руку.

– Тогда иди. Беги и никогда не возвращайся.

Роден взглянул на меня, пытаясь понять, не разыгрываю ли я очередной трюк. Но я кивнул ему, чтобы он уходил, и опустил меч. Роден молча встал на ноги и побежал прочь из тоннеля. Его шаги эхом отдавались от сводов, пока он не убежал слишком далеко, так что мы не могли его слышать.

– Корона! – сказал Коннер, глядя в мутную воду.

– Есть шанс, что ее отнесет вместе с телом Крегана к воротам, – предположил Тобиас.

– Она наверняка уже утонула, – возразил Коннер.

– Давайте я попробую достать ее. – Тобиас повернулся ко мне. – Сейдж, когда ты станешь королем, могу я быть твоим слугой?

– Лучше будь моим другом, – сказал я. – Иди найди корону.

Тобиас поклонился и побежал вниз, к реке.

Высоко над нами раздался звон колоколов.

– Началось! – закричал Коннер. – Надо спешить. Нельзя терять ни минуты.

Я пошел вперед, но, судорожно глотнув воздух, упал на колени.

– Вы ранены? – воскликнул Мотт и позвал Коннера.

– Стойте! Я могу помочь ему. – Имоджен не смутило изумление Коннера и Мотта, впервые услышавших, как она говорит. Она продолжала: – Вы двое, обеспечьте проход через кухню и остановите собрание. Я приведу туда Сейджа.

Судя по голосу Коннера, он был в панике:

– Сейдж!

– Идите на собрание. – Я смотрел прямо на Мотта. – Идите сейчас же.

Мотт кивнул и взял Коннера за локоть.

– Сэр, принц Джерон будет на месте вовремя. Пойдемте.

– Я буду вовремя, – пообещал я Коннеру. – Пусть Мотт обеспечит для нас проход через кухню.

Они ушли, а Имоджен опустилась на колени рядом со мной, спросив:

– Ты знал о Родене и Крегане. Откуда?

– Это был их последний шанс сделать Родена принцем.

Она взялась за край своей юбки, собираясь оторвать полоску для перевязки.

– Где ты ранен?

– Нигде. Все хорошо. Правда. – Я улыбнулся и поднял руки, чтобы доказать ей. – Мне просто нужна была причина остаться без Коннера. Думаешь, Мотт уже охраняет для нас кухню?

– Не знаю. Я не понимаю – ты притворился, что ранен?

– Мне нужно идти. Времени осталось мало.

Я встал, но она схватила меня за руку:

– Твоя корона.

– Она мне не нужна.

– Сейдж…

– Ты можешь мне кое-что пообещать, Имоджен?

Она сжала губы, потом проговорила:

– Что именно?

Попросить об этом оказалось труднее, чем я ожидал, но я пересилил себя:

– В следующий раз, когда мы встретимся, все будет иначе. Ты постараешься простить меня?

– Простить за что? За то, что ты станешь принцем? Теперь я понимаю, почему ты это делаешь.

– Нет, не понимаешь. Но поймешь. Если ты сможешь простить меня, ты попытаешься?

Она кивнула. В ее глазах было столько доверия, столько невинности. Она и не представляла, на что соглашается.

Я поцеловал ее в щеку и сказал:

– Подожди здесь, пока вернется Тобиас с короной. С ней он сможет пройти вместе с тобой в тронный зал. Я хотел бы взять тебя с собой, но осталось дело, с которым я должен справиться один.

– Тогда иди, и пусть бесы отступят с твоего пути.

Бесы мне были не страшны. Надо было справиться с регентами.

Собрание регентов было в самом разгаре, когда в тронный зал вошел запыхавшийся Коннер. Он один опоздал, и его появление вызвало неодобрительный ропот.

– Если вам когда-либо не следовало опаздывать сюда, лорд Коннер, то именно сегодня.

Эти слова были произнесены Джотом Кервином, обер-камергером короля Экберта. Он служил королю всю свою жизнь и был такой же неотъемлемой частью замка, как камни, из которых сложены его стены. Он не отличался высоким ростом и величественным сложением, как раз наоборот, и все же он мог управлять толпой в тысячу человек одним мановением руки. Не было человека более верного королю Экберту, и мало было таких, кто столь же сильно любил Картию. Лицо его было изборождено морщинами – свидетельствами многих лет волнений и ответственности за принятие государственных решений. Теперь он должен был исполнить важнейшее дело своей жизни: мирно избрать нового короля Картии. Иначе должна была разразиться гражданская война между соперничающими группировками, стремящимися захватить трон, и враги Картии могли воспользоваться этой возможностью разделить и уничтожить страну.