Бекка Фитцпатрик - Забвение
Он задумчиво поскреб подбородок:
– Я похож на «летний романчик»?
Я попыталась представить себе, как Джев играет во фрисби на пляже или натирается кремом для загара. Попыталась представить себе, как он покупает Марси мороженое, гуляя по набережной и терпеливо слушая ее трескотню. Как бы я ни старалась, эти картинки не вызывали у меня ничего, кроме улыбки.
– Так, этот пункт мне ясен, – усмехнулась я. – Идем дальше.
– Марси была моим заданием. Я тогда еще не взбунтовался, у меня еще были крылья, и я был ангелом-хранителем, а значит, исполнял приказы архангелов. А они хотели, чтобы я за ней присматривал. Она – дочь Хэнка, а это – источник потенциальной опасности. Я оберегал ее, и это был не самый приятный опыт. Я стараюсь об этом не вспоминать.
– Значит, ничего не было?
Уголок его рта дернулся вверх.
– Ну, я чуть не пристрелил ее пару раз, но больше ничего интересного не произошло.
– Эх, ты упустил такую возможность.
Он пожал плечами:
– Это никогда не поздно сделать. Ты по-прежнему хочешь говорить о Марси?
Я выдержала его пристальный взгляд и покачала головой.
– Я вообще что-то не расположена к разговорам, – шепнула я.
Я поднялась и потянула его к себе, чувствуя, как замирает сердце от дерзости того, что я собиралась сделать. Во мне бушевали эмоции, их было много, и они были разные, но главенствовали две: любопытство и страсть.
Он стоял не двигаясь.
– Ангел… – сказал он, словно предупреждая, и провел большим пальцем по моей щеке.
Я немного отстранилась:
– Не спеши. Если у меня в памяти и осталось хоть одно воспоминание о тебе, я никак не могу его выудить.
Но это была только половина правды. А вторую половину я оставила при себе: я тайно мечтала об этом моменте с тех самых пор, как впервые увидела Джева. Я много раз прокручивала в голове, как это может быть, но в своем воображении я и близко не испытывала того, что сейчас со мной творилось. Я чувствовала исходящее от него непреодолимое притяжение, которому не было сил сопротивляться.
Что бы ни случилось, я не хочу забывать, что я чувствую рядом с Джевом. Я хотела запечатлеть в памяти его прикосновения, запах и даже вкус так прочно и надежно, чтобы никто – никто! – не мог бы стереть их.
Я скользнула ладонями вверх по его груди, запоминая каждый мускул. Вдохнула его аромат – тот же, что и тогда, в джипе: кожа, пряности, мята. Прочертила пальцами линии его лица, с интересом изучая чуть угловатые скулы, придающие ему сходство с итальянцем. Джев все это время стоял неподвижно, не шелохнувшись, с закрытыми глазами.
– Ангел… – повторил он напряженным голосом.
– Еще не все.
Я перебирала пальцами его шелковистые волосы, запоминая каждую деталь, даже самую маленькую и незначительную. Бронзовый оттенок его кожи… уверенная осанка… неприлично длинные ресницы… Его черты не были совершенными и идеально симметричными, но это делало его только интереснее в моих глазах.
«Отпусти тормоза», – велела я себе. Приблизившись к нему, я закрыла глаза.
Его губы открылись навстречу моим, по телу его прошла крупная дрожь. Он обвил мою талию руками, прижал к себе, целуя меня все более страстно. И под его поцелуями я совершенно теряла голову и возможность соображать.
Ноги стали ватными и непослушными. Я обмякла в его руках, а он медленно опустился вниз по стене, и я оказалась у него на коленях. Внутри меня вспыхнул яркий, ослепительный свет, наполняя собой каждый, даже самый темный уголок сознания. Мир, который открылся мне сейчас, наш мир, был одновременно пугающим и очень знакомым. Я знала, что это все реально. Я уже целовалась так раньше. Я целовалась так раньше с Патчем. Сейчас я называла его Джевом, но почему-то Патч звучало как-то… правильнее. Это наслаждение, которое рождали во мне его поцелуи, прикосновения, ощущение, что он рядом со мной, – все это мгновенно всплыло в моей памяти и грозило затопить меня целиком.
Я оторвалась от него первой, провела языком по нижней губе.
Патч вопросительно хмыкнул:
– Неплохо, да?
Я снова склонилась к нему:
– Практика ведет к совершенству.
Глава 21
Поморгав, я открыла глаза, и очертания комнаты наконец стали четкими.
Было темно, прохладно. Кожу ласкала какая-то невообразимо роскошная и восхитительная ткань.
В сознание, словно вихрь, ворвались воспоминания о минувшей ночи. Мы с Патчем… я смутно припомнила, как шепнула ему, что у меня просто нет сил ехать домой.
Значит, я уснула у Патча.
Я резко села.
– Мама меня убьет! – выпалила я, ни к кому конкретно не обращаясь.
Во-первых, утром мне нужно идти в школу. А во-вторых, я опоздала, пропустила комендантский час и даже не удосужилась позвонить и объяснить почему!
Патч сидел в кресле в углу, подперев кулаком подбородок.
– Не волнуйся, все улажено. Я позвонил Ви, и она согласилась тебя прикрыть. Она сказала твоей маме, что вы были у нее, смотрели пятичасовую версию «Гордости и предубеждения». Вы потеряли счет времени, ты уснула… и мама Ви разрешила тебе остаться на ночь у них, чтобы не будить тебя.
– Ты звонил Ви? И она согласилась, даже вопросов никаких не задала?
Совсем не похоже на Ви. Особенно на Ви нового образца с ее пожеланием «сдохнуть немедленно «всему мужскому населению земного шара.
– Ну, скажем так… это было не так уж легко.
Его расслабленный тон меня насторожил.
– Ты… фокусничал с ее сознанием?
– Если выбирать между тем, чтобы просить прощения или спрашивать разрешения, я предпочитаю второе.
– Она моя лучшая подруга. Ты не можешь играть с ее сознанием!
Я по-прежнему злилась на Ви за то, что она солгала мне насчет Патча, но у нее, наверное, на то были свои причины. И хотя я не одобряла ее поведение и собиралась вывести ее на чистую воду в самое ближайшее время, она все равно оставалась важной частью моей жизни. А Патч перешел все границы.
– Ты была измучена. И выглядела такой умиротворенной, когда спала в моей постели.
– Это потому, что твоя кровать просто волшебная, – я немного сбавила тон. – Я могла бы спать тут вечно. Это атласные простыни? – предположила я.
– Шелк.
Черные шелковые простыни… Страшно представить себе, сколько они могут стоить. Но было очевидно, что они обладают способностями к гипнозу, и я находила это весьма возбуждающим.
– Поклянись, что ты никогда больше не будешь влезать в сознание Ви.
– Хорошо, – легко согласился он. Теперь-то, когда дело уже сделано. Такое извинение больше походило на признание собственной правоты.
– Я не думаю, что у тебя есть объяснение того факта, почему и Ви, и мама так упорно отрицали факт твоего существования в моей жизни. Ведь, по сути, признались, что помнят тебя, только Марси и Скотт.
– Ви встречалась с Риксоном. Когда Хэнк похитил тебя, я стер ее воспоминания о Риксоне. Он использовал ее и причинил ей много боли. Он всем причинил много боли. И самым правильным решением мне казалось, чтобы все забыли о его существовании. Иначе твои родные и друзья возлагали бы надежды на его арест, а этого никогда не случится. Когда я пришел к Ви, чтобы почистить ее память, она очень сопротивлялась. И она очень злится до сих пор. Она не понимает почему, но это злость сидит у нее в подсознании очень крепко. Чистка чьей-то памяти – это непросто. Все равно что пытаться выковырять все шоколадные крошки из печенья. Никогда нельзя достичь совершенства, все равно останутся какие-то фрагменты, крупинки. Какие-то необъяснимые ощущения, которые кажутся невероятно знакомыми. Ви не помнит, что конкретно я сделал с ней, но она помнит, что мне нельзя доверять. Она не помнит Риксона, но знает на каком-то подсознательном уровне, что был какой-то парень, который причинил ей много горя.
Вот как объясняется отвращение Ви к парням и мое спонтанное отвращение к Хэнку. Да, наш разум основательно почистили, но несколько шоколадных крупинок осталось.
– Мне кажется, стоит отнестись к ней помягче, – предложил Патч. – Она хочет уберечь тебя. Честность – это хорошо. Но преданность не менее важна.
– Другими словами, ты предлагаешь спустить все на тормозах.
Он пожал плечами:
– Это тебе решать.
Ви смотрела мне в глаза и лгала. Это не ерунда, не какой-нибудь маленький, незначительный проступок. Но с другой стороны, я могу понять, что она чувствует. С ее памятью неплохо поработали, а это не самое приятное ощущение. Ты чувствуешь себя крайне уязвимой, и это далеко не полная гамма чувств. Ви лгала, чтобы защитить меня. И разве так уж сильно я отличаюсь от нее? Ведь я ни словом не обмолвилась ей ни о падших ангелах, ни о нефилимах, оправдывая себя точно так же. Я могу применить по отношению к Ви двойные стандарты или воспользоваться советом Патча и простить ее.
– А как насчет моей мамы? За нее тоже вступишься? – спросила я.
– Она думает, что я имею какое-то отношение к твоему похищению. Ну, пусть лучше подозревает меня, чем Хэнка, – в голосе его появились жесткие нотки. – Если Хэнк заподозрит, что она знает правду, он так это не оставит.
