Серж Брюссоло - Клятва огня
Юноша почувствовал, как кровь отливает у него от лица. Все происходящее напоминало дурной сон. Анаката и Неб поглядели на него с презрением и, прежде чем он успел сказать хоть слово, поднялись, взяли свои тарелки и пересели за другой стол.
«Что толку распинаться, – подумал он с горечью. – Что бы я ни говорил, мне не удастся их убедить, что я действую из благих побуждений. Они и слушать меня не станут. Пока радуга будет осыпать нас этим гипнотическим снегом, мне не сломить их враждебности».
Твердо решив не поддаваться всеобщему умопомешательству, он вынул из кармана одну из пилюль, которые дала ему Дорана, и запил ее глотком воды. Что ж, теперь он хотя бы защищен от колдовства.
Он быстро поел, чтобы восстановить силы, и поплелся в общую спальню, чтобы немного поспать.
«Я встану в полночь, – решил он, – когда все уже заснут. И начну действовать».
У него был план – самый радикальный из возможных, и он был твердо намерен привести его в исполнение.
Сон пришел к нему быстро, но был полон кошмаров. Лицо Дораны неотступно преследовало его. Ему виделось, что она лежит, полностью нагая, на могильном камне, и он наклоняется, чтобы поцеловать ее в серые губы. «Если ты это сделаешь, ты погибнешь, – прошептала она печально. – Все твое тепло перейдет ко мне, и ты превратишься в ледяную статую. Остановись. Проснись, пока еще не поздно!»
Он резко проснулся. В общей спальне было темно. Неб Орн и еще несколько постояльцев раскатисто храпели, провалившись в неестественно глубокий сон. Нат кое-как ощупью пробрался к двери. В столовой зале царил непривычный беспорядок: неубранные приборы на столах, незажженные лампы… Служанка дрыхла прямо на столе, в задранной до пупа юбке и с раздвинутыми ногами – в том самом положении, в каком оставил ее последний клиент… На ее лице играла улыбка. Наверное, она тоже мечтала о красавчике Горне…
Воспользовавшись случаем, Нат хорошенько порылся в кладовке и наконец нашел то, что искал: насаженный на длинную рукоять, хорошо заточенный заступ. Прихватив это орудие, он вышел из таверны и торопливо зашагал по улицам. План его был прост: под покровом темноты он намеревался убить всех троих захватчиков.
«Когда вампиры восстанавливают силы, они беспомощны, – рассуждал он сам с собой. – В это время на них и нужно нападать, это всем известно. Я распотрошу тех снеговиков, что служат им защитными коконами, и это нарушит процесс очищения их организмов. Они отравятся и к утру сами собой подохнут».
Разумеется, он собирался пощадить Дорану, которая не собиралась никому причинять вреда.
Много времени на раздумья у него не было: от холода перехватывало дыхание. Лицо онемело так, что казалось каменным. Рук и ног он уже не чувствовал.
«Нельзя прикасаться ни к чему металлическому, – напомнил он себе, – иначе кожа пальцев примерзнет намертво».
«Каждый раз, когда наступает ночь, я ухожу в тот маленький скверик, – вспоминал он слова Дораны, – и там позволяю снегу засыпать меня с головой. Если тебе понадобится поговорить со мной, приходи на рассвете, в тот момент, когда я выхожу из процесса очищения. Пытаться докричаться до меня раньше бессмысленно: я тебя не услышу».
Эти сведения намертво отпечатались в сознании Ната, поэтому в сторону скверика он даже не посмотрел.
Наконец он отыскал первого снеговика. Кто скрывался в нем – Бальд, или Марнем, или сам Горн? Кто из этих трех демонов холода?
«Да какая разница, – усмехнулся он, чтобы придать себе храбрости. – Все равно я расправлюсь со всеми троими!»
Взяв заступ на изготовку, он решительно направился к снежной фигуре, нежно искрившейся в лунном свете.
Внезапно ему показалось, что воздух вокруг него как будто сгустился. С каждым шагом Нату мерещилось, словно он утопает все глубже в вязком болоте. Чем больше он продвигался вперед, тем плотнее становилась отталкивающая его невидимая стена. Ему пришло в голову, что это какое-то средство защиты, которое серые люди используют, чтобы обезопасить себя от нападений… По всей вероятности, этот защитный экран рассеивается с первыми лучами солнца, придавая снеговику самый обычный вид.
«Или же они на самом деле не спят, – подумал он с содроганием. – Им известно, что я собираюсь сделать, и они обороняются, окружая себя силовым полем, которое уничтожит меня, если я буду упорствовать в своих попытках причинить им вред».
Все было возможно. Он сделал еще один шаг, и ему показалось, что его заживо замуровали в каменной стене, и ему стало нечем дышать. Рот и ноздри словно обволакивал густой клей… или эластичный плодный пузырь, готовый задушить его.
Он захрипел от ярости. Проклятые пришельцы предусмотрели все.
Неспособный продвинуться ни на сантиметр дальше, он упал на колени и изо всех сил метнул свой заступ в снеговика, который словно бы наблюдал за ним с насмешливой ухмылкой. Орудие отскочило от окружавшей снежную фигуру невидимой стены и полетело обратно в Ната, как бумеранг. Он едва успел уклониться: еще бы десять сантиметров, и стальное лезвие вонзилось бы ему прямо в лоб!
Ему оставалось только отступить. От последних усилий он сильно вспотел, однако ледяной воздух при каждом вдохе обжигал легкие, и теперь тело быстро остывало. Еще чуть-чуть – и влажная от испарины одежда начнет примерзать к коже.
План провалился.
Вернувшись в таверну, юноша сжался в комок на выстуженном тюфяке и попытался хоть как-то согреться, но казалось, что проникший в тело холод не изгнать никакими силами.
Глава 13
На следующее утро он проснулся с сильнейшим жаром и ознобом. Он обратился к Анакате и Небу Орну с просьбой приготовить ему лечебный отвар, чтобы облегчить лихорадку, но бывшие друзья в ответ пожали плечами и тут же отправились на очередные (которые уже по счету) празднования в честь Горна. Анаката не собиралась пропускать такое ни за что на свете.
Нат оказался в общей спальне в одиночестве, и даже служанка отказалась позаботиться о нем. Ему было так плохо, что он был не в состоянии держаться на ногах.
«Это все из-за снеговика, – думал он. – Борясь с его защитным полем, я вспотел, а потом простудился. Не стоило задерживаться на морозе так долго…»
С улицы доносились музыка, пение, веселые выкрики. Он позвал кого-нибудь, чтобы ему принесли воды – освежить пересохшее от жара горло, – но таверна была пуста. Даже владелец и служанка отправились на гулянья, забросив хозяйство. Нат снова обессиленно повалился на ложе, погружаясь в очередное кошмарное сновидение. Он понимал, что заболел тяжело и опасно и что слишком сильный жар наверняка убьет его.
Разбудило его прикосновение ледяной руки к горячему от жара лбу. Дорана склонилась над ним, внимательно глядя на него серыми, как сталь, глазами.
– Не шевелись, – прошептала она. – Я сниму твой жар. Он перейдет ко мне, мне тогда станет лучше, и ты тоже почувствуешь облегчение.
Нат даже не успел ничего сказать, как вдруг горячечное состояние покинуло его. Внутренний огонь, пожирающий его тело, угас. Видя, что ему стало лучше, Дорана тут же убрала ладонь.
– Если я продолжу, – сказала она, – то начну поглощать твое жизненное тепло.
– У меня ничего не получилось, – пробормотал Нат.
– Знаю, – кивнула женщина. – Это была неудачная идея. Наши коконы защищены особой плазменной оболочкой, которая при приближении угрозы усиливается. Если бы ты продолжал упорствовать, то скоро умер бы от удушья.
– Значит, действовать таким образом совершенно бессмысленно… – вздохнул юноша. – А Горн видел меня?
– Нет, – отозвалась Дорана. – Я ведь уже говорила тебе, когда мы погружаемся в процесс дезинтоксикации, мы ничего не видим и не слышим. Кокон сам охраняет нас от внешних опасностей. Он становится нашим защитным скафандром, нашим стражем. Он хранит нас, пока мы спим, но не обладает никакой памятью и не сообщает нам о покушениях, которые могли происходить ночью. Так что Горн тебя не видел, бояться нечего. Но не пытайся повторять эти попытки. Если же ты все-таки вознамеришься что-либо предпринять, давай договоримся о каком-нибудь условном знаке, чтобы ты не перепутал меня с другими. Каждый раз, когда я буду выбирать себе новое место, чтобы спрятаться в кокон, я воткну где-нибудь рядом палку с серым платком. Это подскажет тебе, где я… Кто знает, смогу ли я и дальше проводить ночи в маленьком сквере. Если мне придется прятаться, я выберу какое-нибудь другое место. Так что если вдруг ты снова пойдешь на приступ снежного саркофага, убедись, что нигде рядом не развевается серый флажок. Договорились?
Нат приподнялся и сел. Ему явно стало гораздо лучше.
– А что будет теперь? – спросил он.
– О! – вздохнула Дорана. – События всегда развиваются по одному и тому же сценарию. Будут еще пожары. Горн и его приятели будут снова и снова бросаться в пламя, чтобы спасать оставшихся внутри детей или стариков, и их опять будут прославлять. Люди окончательно потеряют способность относиться к ним критически и в конце концов станут поклоняться им как идолам. Пройдет немного времени, и они сами предложат дорогим гостям принять на себя управление городом, стать полными хозяевами их жизни. Тем временем Горн, Бальд и Марнем наберут достаточно тепла, чтобы приобрести нормальный облик: они перестанут быть серыми, и это весьма облегчит им внедрение в человеческое общество. Это очень важно, так как эффект распыляемого в атмосферу наркотика будет ослабевать по мере привыкания к нему. Горожане постепенно выйдут из своего придурковато-блаженного состояния и начнут удивляться переменам, которые произошли за время их «отсутствия». Вот почему Горн должен действовать быстро и завершить свою миссию до того, как возникнут первые трудности с населением.
