Холли Блэк - Самая темная чаща
Скорбь двинулась вглубь комнаты, Хэйзел с Северином шли по обе стороны от нее. Люди завопили. Миссис Киртлинг в панике бросилась прямо наперерез чудовищу. Длинная рука с пальцами-прутиками протянулась и отодвинула ее, как щетка, сметающая паутину. Но это незаметное движение впечатало миссис Киртлинг в стену. По обеим сторонам от нее треснула штукатурка, и женщина со стоном осела на пол.
Через образовавшуюся трещину в комнату хлынули мох и плесень – словно вода в лодку, давшую течь.
Еще одна женщина начала откашливаться грязью.
Не имея представления, что ей делать, Хэйзел ударила чудовище саблей.
Всю свою жизнь она слышала о чудовище из самого сердца леса. Она воображала, что как только оно будет убито, феи снова станут озорными и волшебными.
Хэйзел представляла это столько раз, что даже сейчас, когда знала, что нет никакой надежды, какая-то ее часть верила: попав в чудовище, клинок нанесет ему глубокую рану.
Сабля не оставила вообще никакого следа, но вынудила Скорбь повернуться к девушке и потянуться к ней длинными пальцами. Хэйзел увернулась, почувствовав легкое прикосновение сухих листьев и запах свежевскопанной земли. Увы, она оказалась недостаточно проворна, и Скорбь ухватила ее за волосы. Несколько выдранных прядей, искрясь, проплыли по воздуху. Продолжая удерживать Хэйзел за волосы, чудовище швырнуло ее на диван. Сабля вылетела из рук девушки, громыхнув об пол.
Превозмогая боль, Хэйзел заставила себя встать. Голова раскалывалась, кости скрипели, словно больше не были скреплены друг с другом. Но Хэйзел все равно дотянулась до сабли, подняла ее и повернулась к чудовищу.
Северин прыгнул Скорби на спину, ухватившись за ветви и лозы, но она стряхнула его и обрушила на брата новый удар. Принц откатился и поднялся на ноги, двигаясь с такой быстротой и уверенностью, которых Хэйзел раньше не знала. Его клинок взметнулся в воздух. Он был великолепным фехтовальщиком. И все же его лезвие отскочило от Скорби, а она снова сбила его с ног.
Это произошло как раз в тот момент, когда мистер Гордон сбежал по лестнице с зажатым в руках охотничьим ружьем. Он пристроил приклад к плечу и, глядя в прицел, навел оружие на Скорбь.
– Пожалуйста, нет! – прокричал Северин с пола, но Хэйзел не была уверена, что мистер Гордон его услышал. Он спустил курок.
Выстрел огласил комнату, как раскат грома. Хэйзел качнулась. Однако пуля отскочила от коры чудовища, будто камешек, брошенный ребенком. Скорбь развернулась и пошла на мистера Гордона.
Картер заслонил отца, замахнувшись подсвечником, но существо тут же обхватило его своими длинными пальцами. Хэйзел бросилась к ним, ударив Скорбь саблей по спине. Чудовище, похоже, этого даже не заметило.
– Эй! – закричал Джек, а потом брызнул чем-то на Скорбь.
По воздуху разлился едкий запах спирта. Парень облил ее родительским бренди из открытого бара.
– Я сожгу тебя, – прошипел он, дрожащими пальцами сжимая спичечный коробок. – Уйди от них. Убирайся отсюда.
Чудовище вперилось в него долгим взглядом, уронив Картера на пол. Тот был без сознания, его губы пошли зелеными пятнами.
Все случилось так быстро.
Хэйзел услышала, как с другой стороны комнаты кричит ее мама; посмотрев туда, она увидела, что Бен тащит ее за старое фортепиано.
Джек чиркнул спичкой.
Чудовище ринулось на него быстрее, чем вспыхнуло пламя. Хэйзел бросилась между ними, целясь существу в глаза. Удар сабли пришелся Скорби в щеку, но из нее даже сок не потек.
Джек возился, чтобы зажечь еще одну спичку, но как только у него получилось, по комнате пронесся порыв ветра. Где-то вдалеке закаркали вороны.
Северин взвыл и снова прыгнул Скорби на спину. Держась за ветви, он прижал саблю к ее горлу, явно надеясь, что она испугается. Но она лишь встряхнулась, пытаясь его сбросить. Хэйзел постаралась ранить ее в бок, порезать руки или хотя бы неимоверно длинные пальцы-веточки. Но ни один удар не оставил на чудовище даже царапины. Хэйзел отбросило к стене, у которой жалась горстка людей; они закричали, когда девушка обрушилась рядом с ними.
По всему телу разлилась боль. Встать получилось только с усилием. Голова кружилась, грозя скорым обмороком. Хэйзел сморгнула с глаз пот. Десяток порезов сочились кровью – а она даже не помнила, как их получила. И понятия не имела, сколько еще продержится.
Северин рухнул на пол, быстро перекатился и встал. Он все еще двигался, но Хэйзел чувствовала, что какая-то его часть уже сдалась.
А потом она услышала музыку.
Девушка обернулась, и Скорбь снова сбила ее с ног. Хэйзел с размаху ударилась о деревянный пол, так что перехватило дыхание.
Перевернувшись на бок, она увидела брата. Тот сидел на банкетке перед фортепиано, его сломанные пальцы бегали по клавишам. Он играл.
Комната наполнилась звуками: Бен как будто извлекал из инструмента плач. Скорбь завыла.
Но потом Бен ошибся. Музыка оборвалась. Он больше не мог. Его сломанные пальцы, которым парень не дал правильно срастись, которые никогда даже не лечил, были недостаточно ловки для клавиш. Хэйзел не имела права с изумлением на него глазеть; она должна была использовать это остановившееся мгновение, которое подарил ей брат. Девушка заставила себя подняться, надеясь, что еще не слишком поздно.
Она кинулась к Скорби, но чудовище уже было наготове. Схватив девушку, оно бросило ее на диван так сильно, что затрещали ноги, а потом двинулось назад, волоча Хэйзел за собой. Та в шоке смотрела на нависающее над ней существо: ветки, мох и слезящиеся алым глаза.
– Умер – остались одни косточки. Умер – остались одни косточки, – тихо сказала Скорбь. Длинные руки потянулись к Хэйзел.
И тогда Бен запел. Но не привычную человеческому уху мелодию, которую он мог бы сыграть, будь его пальцы целы. Нет, его голос его звучал как плач, почти как стенания Скорби. В нем слышалось горе, страшное и парализующее. Несмотря на узелок в волосах и заклинание Джека, Хэйзел почувствовала, как глаза обжигают слезы.
Скорбь издала ужасный вопль и заметалась вперед и назад, сбивая стулья. Острые края поломанных веток вспороли обивку дивана. Она горестно взвыла.
– Бен! – закричала Хэйзел. – Ты делаешь только хуже!
Но Бен не останавливался. Он продолжал петь. Люди стенали в отчаянье и гневе. Слезы орошали их одежду и пропитывали волосы. Сбившись в кучи, они колотили кулаками по стенам. Скорбь ринулась к фортепиано, со страшным грохотом повалив его набок. Ее пальцы закрыли лицо. Плечи чудовища сотрясали рыдания.
И тогда Хэйзел поняла.
Бен вел ее сквозь бурю страданий. Он пел ей ярость и отчаянье. Пел страшное одиночество, потому что не было никакого способа заглушить горе, никакого способа отбросить его в сторону или побороть. Единственной возможностью положить конец скорби было пережить ее.
Когда Хэйзел это поняла, песня Бена начала меняться. Она стала мягче, слаще, как утро после долгого плача, когда по-прежнему болит голова, но сердечные раны начинают затягиваться. Как цветы, расцветшие на могиле. Люди в комнате один за другим прекращали рыдать.
Чудовище замерло.
Бен перестал петь и в изнеможении опустился на банкетку. Мама подошла к нему и переплела свои пальцы с пальцами сына. Она по-прежнему плакала.
На мгновение воцарилась тишина. Скорбь осмотрелась вокруг своими странными черными глазами, как будто очнулась от долгого сна. Северин поднялся на ноги и подошел к ней.
Она посмотрела на него и вдруг протянула свои длинные пальцы-веточки. На сей раз она казалась мыслящей, понимающей. Но ее настроение было невозможно прочитать. Хэйзел понятия не имела, собирается Скорбь ударить Северина или нет.
Принц поднял руку и коснулся поросшей мхом щеки. Скорбь на мгновение прижалась к его руке, почти уткнувшись в нее носом. Затем, отстранившись, ринулась к двери мимо искореженной мебели и ошеломленных людей – и пропала.
Глава 19
Хэйзел выронила саблю, та упала с глухим лязгом. Костяшки пальцев дико болели. Все дико болело, но, по крайней мере, кости оказались целы. Гостиная Гордонов превратилась в свалку: сломанные рамы, вспоротые пуфики, листья и земля, разбросанные по исцарапанному паркету.
В углу стенала женщина; еще одна тоже плакала, но теперь рыдания, вырывающиеся из ее груди, не казались вынужденными: она плакала по своей воле.
– Нам нужна кровь чудовища, – сказал Джек, который сидел на полу, бережно обнимая бесчувственного Картера.
Хэйзел испуганно повернулась к нему – обычно парень не был таким жестоким.
Заметив выражение ее лица, он покачал головой:
– Ты же сама говорила: это единственное средство, чтобы разбудить людей. Чтобы разбудить Картера. Нам нужна ее кровь.
Хэйзел кивнула. Конечно. Ей рассказал об этом Ольховый король. Задачка вроде тех, что проходят в школе на математике. Чтобы получить кровь чудовища, нужен волшебный меч; чтобы достать волшебный меч, нужно вспомнить, с кем ее секретная ночная сущность состоит в сговоре; чтобы узнать, с кем секретная ночная сущность состоит в сговоре, нужно понять, кто хотел освободить Северина; чтобы догадаться, кто хотел освободить Северина…
