Мэри Лю - Молодая Элита
– Да, смогу.
Мой ответ вызывает оживленные восклицания гостей. Энцо благосклонно улыбается и чокается с ними. Но даже здесь, в надежном подземелье, среди соратников и сторонников, с его лица не сходит настороженность. Что-то не позволяет наследному принцу целиком отдаться праздничному настроению.
Я снова размышляю, способен ли Энцо что-то заподозрить. Хвала богам, здесь нет Раффаэле. Он бы сразу заметил перепады моей силы. Должно быть, у Раффаэле сегодня посетитель. Пряное вино несколько заглушает мою тревогу, и, когда мне предлагают еще бокал, я не отказываюсь.
– А вы сегодня не слишком расположены к веселью, – говорю я Энцо, пока на нас не обращают внимания и можно перекинуться несколькими фразами.
Энцо задумывается над моими словами и вдруг спрашивает:
– А тебе здесь весело, дорогая Аделинетта?
У меня замирает сердце. До сих пор Аделинеттой меня называл только Раффаэле. В устах Энцо это имя звучит очень страстно. Я не знаю, как ему ответить. Возможно, принц и не ждет моего ответа, потому что кивком указывает на полный бокал в моей руке и говорит:
– Будь осторожна. Это крепкое вино.
Он прав. Вино делает меня смелее, помогает забыть о предстоящем визите к Терену.
– Я Белая Волчица. Вполне выдержу второй бокал.
Энцо удивленно кривит губы. Меня тянет к нему. Чувствую, как по телу разливается жаркая волна. Как я расскажу ему о Терене? Энцо оглядывает собравшихся, затем поднимает бокал. Гости тут же следуют его примеру.
– За Белую Волчицу! – говорит он, глядя на меня. – И за начало новой эпохи.
Я отхлебываю глоток вина.
– А ведь он тебе нравится, – шепчет мне Джемма, слегка толкая меня под ребра.
Я вздрагиваю и отвечаю ей таким же толчком.
– Не так громко, – шиплю я.
Джемма хихикает, как маленькая, затем вдруг сбрасывает туфли и вскакивает на диван. У меня перехватывает дыхание, но я продолжаю улыбаться. Она привыкла резвиться. И в детстве никто не ломал ей пальцев.
Энцо смотрит на нее. Джемма стоит со скрещенными руками.
– Жнец, я упражняюсь, – заявляет она. – Гляди!
Джемма прищуривает глаза и указывает на Энцо. Я с любопытством смотрю, чтó будет дальше.
– Эй! – командует она. – Принеси мне ломтик дыни.
Энцо изумленно морщит лоб, потом отвечает:
– Нет.
Гости покатываются со смеху. Отец Джеммы благосклонно улыбается.
Джемма смеется вместе со всеми, затем плюхается на диван.
– Подожди, это еще не конец, – говорит она. – Мужчины не многим сложнее животных. Я научусь.
Энцо тоже смеется. Выходка Джеммы на короткое время вывела его из напряжения.
– Я в этом не сомневаюсь, моя Похитительница Звезд, – говорит он.
Джемма сияет, ловя одобрительные возгласы соратников и гостей. Я смотрю на нее, на ее смеющегося отца и стараюсь не поддаваться зависти.
Одна из девушек-консортов хлопает в ладоши и объявляет:
– Давайте поиграем!
Каждый получает по широкому золотому ожерелью. Я впервые слышу о такой игре, но собравшимся она хорошо знакома, поскольку предложение с жаром принимается. Заметив мой недоумевающий взгляд, девушка поясняет:
– Надень свое ожерелье на шею того, кто больше всех тебе нравится. На чьей шее окажется больше ожерелий, тот и выиграл.
Собравшиеся играют с детским азартом. Джемма пытается завладеть чужими ожерельями и повесить себе на шею. Но Лючента вызывает ветер, и все они взлетают в воздух, а Джемма падает на диван. Знать хлопает в ладоши, восхищается дарованиями членов Общества Кинжала и выражает уверенность, что во время Турнира Бурь все это послужит серьезному делу. Несколько консортов набрасывают ожерелья на шею Микеля. Архитектор улыбается во весь рот. Даже вечно хмурый Данте позволяет хорошенькой девчонке надеть ему ожерелье и обнимает ее за талию.
Джемма отдает свое ожерелье мне. Второе я получаю от консорта. Я краснею и смеюсь. Мне это приятно. Энцо наблюдает за нами. Похоже, игра его не увлекает. Он рассеянно вертит на пальце свое ожерелье. Какие мысли одолевают наследного принца?
– Решайтесь, ваше высочество, – подзадоривает его Микель, набравший три ожерелья. – Или, кроме вас самих, вам никто не нравится?
Вопрос вызывает новый взрыв хохота. Энцо лишь слегка улыбается и подбрасывает свое ожерелье в воздух:
– Лови!
Микель взмахивает рукой. Ожерелье исчезает и тут же появляется у него на руке. Он с победным видом надевает трофей на шею. Консорты наперебой предлагают Энцо свои ожерелья, но принц отказывается и продолжает наблюдать. Никогда не думала, что можно так увлеченно играть в столь глупую игру.
В другое время я бы, наверное, тоже беззаботно хохотала вместе со всеми. Но не сейчас. Никто из присутствующих и не догадывается, какие мысли проносятся в моем мозгу. Как мне вести себя с Тереном? Как пробраться в подземелье Башни инквизиции и спасти Виолетту? И как предать тех, кто только что принял меня в свои ряды?
Я ерзаю по дивану. Никто, кроме Энцо, этого не замечает. Он внимательно смотрит на меня. Я отставляю недопитый бокал с вином, делаю глубокий вдох, но легче мне не становится. Тьма бурлит во мне, лихорадочно пожирая мой страх. Мне тяжело находиться на этом празднике.
Энцо вдруг поднимается и идет ко мне, протягивает руку, помогая встать. Я встаю. Ноги плохо меня держат, и я приваливаюсь к его плечу. На нас смотрят.
– Аделина, ты никак выпила лишнего? – спрашивает Джемма.
Я пытаюсь ей ответить, но перед глазами все плывет. Энцо обнимает меня за талию и уводит.
– Веселитесь пока без меня, – говорит он. – Скоро вернусь. – Энцо наклоняется ко мне. – Тебе надо отдохнуть.
Я не спорю. Мы выходим в туннель. Постепенно шум за спиной смолкает. Я медленно прихожу в себя. Тьма внутри отступает. Теперь вместо нее я ощущаю биение сердца Энцо. Его рука горяча. У меня подгибаются колени, но Энцо держит крепко, не давая спотыкаться. Моя голова клонится ему на плечо, однако плечо гораздо выше, и я утыкаюсь ему куда-то в подмышку.
– Наверное, я еще не до конца оправилась после вчерашнего, – бормочу я, пытаясь придумать убедительное оправдание.
– Не извиняйся. Терен не из тех, с кем можно легко справиться.
Во мне снова просыпается любопытство, а выпитое вино придает смелости.
– Ваш огонь не причинил ему вреда. И стрелы тоже. Вы… и раньше знали об этом?
Энцо отвечает не сразу. Может, я задала неуместный вопрос?
– Я знаю Терена… с детства. – Энцо говорит так, словно Терен ему чем-то симпатичен. – Терен – единственный, кого не в состоянии почувствовать Раффаэле.
Раффаэле. Я почти забыла о нем!
– А почему Раффаэле нет на празднике?
– Хозяйка меня уведомила, что Раффаэле позвали в дом одного из его… посетителей. Должен скоро вернуться.
За произнесенными словами слышу другие: «Он уже должен был вернуться». Стремительно отгоняю тревожные мысли.
Мы достигаем стены и выходим во двор с фонтанами. Моросит дождь. Воздух довольно холодный. Дурнота прошла, и я снова могу идти сама. Дождь мне даже нравится. Энцо терпеливо ждет. Я задираю голову, потом закрываю глаз. Дождь охлаждает мои чувства. Подол платья намокает от влажной травы.
– Мне лучше, – говорю я.
Отчасти это правда.
Энцо оглядывает двор, где от дождя все стало сверкающим. Я чувствую, что принц не перестает думать о своем. Поворачивается ко мне. Кажется, хочет спросить о причинах моей тревоги. Догадывается, что дело тут не только в душном подземелье и выпитом крепком вине. Но Энцо молчит. Если я тебе расскажу, как после этого ты будешь относиться ко мне?
Энцо молча смотрит на меня. Свет фонарей на стенах окружает его ореолом влажного золотистого света, а капельки на мокрых волосах блестят радужными россыпями. Раффаэле красив, но у Энцо совсем другая красота: темная, неистовая, тревожащая, даже угрожающая. И вместе с тем я ощущаю в нем нежность и возрастающее желание. В его глазах что-то мелькает.
Выпитое вино делает меня еще смелее. Я сдергиваю со своей шеи ожерелье и надеваю на шею Энцо. Для этого мне приходится встать на цыпочки. Руки касаются его темно-красных волос и шеи. Опасаюсь, что Энцо меня оттолкнет. Нет, не отталкивает. Его глаза – как два темных озерца, испещренные красными линиями. Они удивительно живые и подвижные, полные чувств и откровенного желания. Я вдруг понимаю, какое внимание к себе пробудила. Снова встаю на цыпочки, берусь за низ ожерелья и притягиваю губы Энцо к своим.
На секунду я замираю, голова слегка кружится, но смелость не оставляет меня. Энцо тоже неподвижен. К моему удивлению и досаде, поцелуй не наполняет мое тело нестерпимым жаром. Короткий поцелуй на берегу был полон огня. Что с ним сегодня? Потом догадываюсь: страх. Страх не позволяет Энцо выпустить свою силу. Эта мысль возвращает меня в реальность, и я сознаю всю глупость своего поведения. Наш вчерашний поцелуй был вызван необходимостью. Мы играли во влюбленную парочку. Но это было вчера.
