Скотт Линч - Хитрости Локка Ламоры

Часть II. Неожиданное осложнение

Игрой цветов сравнюсь с хамелеоном;Быстрей Протея облики меняю,В коварстве превзойду Макиавелли.

Глава 4

При дворе капы Барсави

1

– Девятнадцать тысяч девятьсот двадцать, – устало выдохнул Клоп. – Все. Можно мне теперь пойти и самоубиться?

– В чем дело, Клоп? Я думал, ты будешь счастлив помочь нам подсчитать добычу.

Жан сидел скрестив ноги посреди столового зала в стеклянном подвале храма Переландро. Стол и стулья были отодвинуты к стене, чтобы освободить место для огромного количества золотых монет, сейчас разложенных маленькими блестящими кучками, окружавшими Жана и Клопа сплошным кольцом.

– Так вы ж не предупредили, что притащите все в тиринах.

– Ну, сам знаешь, белое железо слишком дорого. Никто не станет выплачивать пять тысяч крон белым железом, да и не сыщется таких дураков, которые согласятся запросто таскаться с ним по городу. Мераджо всегда производит крупные выплаты в тиринах.

В следующую минуту по входному коридору прогрохотали шаги, и из-за угла появился раскрасневшийся Локк в обличье Лукаса Фервайта. Он сдернул с носа фальшивые очки, распустил шейные платки, небрежно сбросил свой суконный камзол прямо на пол и радостно помахал сложенным пергаментным листом с голубой восковой печатью.

– Еще семьдесят пять сотен, парни! Сказал Сальваре, что мы нашли четыре подходящих галеона, но требуются дополнительные расходы – надо заплатить взятки, собрать и протрезвить команды, подмаслить офицеров, отделаться от других грузоотправителей… И он только что выдал мне вексель, любезно улыбаясь. Боги мои! Мне следовало бы додуматься до такой аферы еще пять лет назад! Нам даже не нужно тратить силы на поиски кораблей, якобы готовых к плаванию, на подделку документов и разные прочие ухищрения, поскольку Сальвара знает наверное, что Фервайт обманщик. Нам остается лишь сидеть отдыхать да денежки пересчитывать.

– Вот и пересчитывал бы сам, коли для тебя это отдых. – Клоп вскочил на ноги и крепко потянулся, хрустнув позвонками.

– Да я бы с удовольствием, Клоп. – Локк достал из буфета бутылку и налил себе полбокала красного вина, которое затем развел до розового цвета теплой дождевой водой из медного кувшина. – А ты завтра изобразишь Лукаса Фервайта. Уверен, дон Сальвара не заметит разницы. Здесь все?

– Пять тысяч крон, выданных в виде двадцати тысяч тиринов, – доложил Жан. – Минус восемьдесят тиринов на комиссионное вознаграждение, охрану и наемную подводу.

При перевозке больших денег в тайное пристанище под храмом Переландро Благородные Канальи прибегали к простой подмене: во время короткой остановки по пути кованые сундучки с монетами исчезали с одной телеги, а на другую погружались бочки с обычными продуктами и напитками. Даже маленький ветхий храм нуждается в постоянном снабжении съестными припасами.

– Ладно, – сказал Локк, – дайте мне освободиться от одежды бедного Лукаса Фервайта, и я помогу вам перетащить все в хранилище.

На самом деле в глубине подвала, за спальнями, было целых три хранилища. Два из них представляли собой широкие десятифутовые колодцы, в незапамятном прошлом прорубленные в Древнем стекле с неизвестной целью. Накрытые деревянными крышками на петлях, они напоминали миниатюрные зерновые башни, утопленные в земле и почти наполовину наполненные монетами разного достоинства.

В колодцы ссыпалась основная часть добытого золота и серебра, а на узких полках по стенам помещения хранились деньги на текущие расходы, сложенные столбиками или рассованные по мешочкам. Были здесь и дрянные мешочки с медными баронами, и великолепные кожаные кошельки, набитые серебряными солонами, и миски с ломаными или стертыми полумедяками, приготовленные на случай любой срочной надобности, какая может возникнуть у одного из Благородных Каналий. Даже чужеземные монеты лежали кучками – марки королевства Семи Сущностей, веррарские солары и прочие.

Еще со времен отца Цеппи ни крышки колодцев, ни дверь самого помещения на замок не запирались. Не потому, что Благородные Канальи доверяли друг другу (хотя они доверяли полностью), и не потому, что о существовании стеклянного подвала никто из посторонних не знал (хотя никто и впрямь не знал ни сном ни духом), но по причине сугубо практического свойства: ни Кало, ни Галдо, ни Локк, ни Жан, ни Клоп совершенно не представляли, что делать с неуклонно растущей грудой драгоценного металла.

Они были самыми богатыми ворами Каморра – после капы Барсави, конечно. Согласно последней записи в пергаментной счетной книге, лежавшей на одной из полок в хранилище, в собственности шайки окажется свыше сорока трех тысяч полных крон после того, как они обратят в наличность второй вексель дона Сальвары. Благородные Канальи были не беднее нынешней своей жертвы и гораздо богаче многих каморрских аристократов.

Однако для всех они оставались заурядной шайкой мелких воров – достаточно опытных и осторожных, успешно добывающих средства к существованию, но звезд с неба не рвущих. Для безбедной жизни вполне хватало десяти крон в год на каждого, а бо́льшие траты неизбежно привлекли бы в высшей степени нежелательное внимание со стороны каморрских властей, равно официальных и неофициальных.

За последние четыре года Благородные Канальи провернули три крупных дела и сейчас работали над четвертым. И все деньги, добытые за последние четыре года, просто пересчитывались и ссыпались во тьму хранилищ.

Беда была в том, что отец Цеппи прекрасно научил своих подопечных освобождать каморрскую знать от бремени накопленного богатства, но не удосужился обсудить с ними возможности использования громадных сумм, неминуемо оседающих в руках. Благородные Канальи не могли ума приложить, куда еще тратить деньги, кроме как на подготовку новых мошеннических предприятий.

Взимаемая с них Барсавой десятина в среднем составляла около кроны в неделю.

2

– Возрадуйтесь! – воскликнул Кало, появляясь в кухне, где Локк с Жаном передвигали стол на прежнее место. – Братья Санца вернулись!

– Интересно знать, – хмыкнул Жан, – кто-нибудь еще когда-нибудь произносит эту замечательную фразу?

– Только молодые незамужние дамы, обитающие на другом конце города, – ответил Кало, выкладывая на стол небольшой джутовый мешок.

Локк вытряхнул из него содержимое: несколько медальонов, украшенных полудрагоценными камнями, набор серебряных ножей и вилок довольно тонкой работы и с десяток разных колец – от дешевого медного колечка с гравированным узором до крупного плетеного перстня из золота и платины, с бриллиантом и обсидиановыми кристаллами.

– Неплохо, – кивнул Локк. – Сгодится. Жан, выбери еще чего-нибудь из Барахольного ларя и принеси мне… м-м… двадцать солонов, ладно?

– Ага, двадцать будет в самый раз.

Локк знаком велел братьям Санца помочь ему расставить стулья вокруг стола, а Жан направился обратно в хранилище. Там он откинул крышку высокого и узкого деревянного сундука, стоявшего у левой стены, и принялся в нем рыться с задумчивым выражением лица.

Барахольный ларь был наполовину наполнен блестящими ювелирными украшениями, всевозможными побрякушками, предметами домашней утвари и декоративными безделками. Здесь были хрустальные статуэтки, зеркальца в резных рамках из слоновой кости, ожерелья и кольца, подсвечники из разных драгоценных металлов – и даже несколько бутылок со снадобьями и алхимическими зельями, завернутых в тонкий войлок и снабженных бумажными ярлыками.

Поскольку Благородные Канальи не могли рассказать капе об истинном характере своей деятельности и поскольку у них не было ни времени, ни желания вскрывать дверные замки и лазать по дымоходам под покровом ночи, они обзавелись Барахольным ларем, чтобы успешно изображать из себя обычных мелких воров. Раз или два в год они пополняли его содержимое, совершая набеги на ломбарды и рынки Талишема или Ашмира, где могли открыто покупать всякую всячину. Лишь изредка в ларь добавлялись вещи, украденные в Каморре, – в основном разная мелочь, стянутая братьями Санца по внезапной прихоти или добытая Клопом в учебном порядке.

Жан отобрал два серебряных кубка, добротный кожаный футляр с очками в золотой оправе и завернутую в войлок бутылочку. Осторожно ухватив все это в одну руку, другой он отсчитал двадцать серебряных монет из кучки на полке, пинком захлопнул сундук и поспешил обратно в столовую. Клоп уже снова присоединился к старшим товарищам и сейчас с гордым видом гонял солон по костяшкам правой руки. Он овладел этим трюком всего пару недель назад, после многомесячных наблюдений за братьями Санца, которые умели катать монетки по костяшкам обеих рук одновременно, причем в разных направлениях.