Крис Эвас - Свет пылающих теней
Эльфийка улыбнулась ей и села рядом.
– Тиул воспринимает мир иначе, чем мы. Для него все просто или, по крайней мере, должно быть простым. Все делится на естественное и искаженное. Собственно, именно поэтому он до сих пор со мной. Он понимает, какую угрозу представляет собой Темная Владычица, и стремится вернуть Ее гору в изначальное, неоскверненное состояние. Если он обнаружил нечто столь же неправильное, то наверняка отправился по следу. С точки зрения Тиула, он только хочет помочь, даже если для этого придется убить того, кому он помогает.
– А Джурван?
Чайи покачала головой.
– Мой муж глупец. Отважный, умный, любящий, но глупец. Никто другой не выжил бы на Ее горе, да я и не уверена, что он выжил. Я теперь не могу сказать ни чего он хочет, ни что он вообще знает и понимает.
Бринды рванулись вперед, и фургон покатил дальше. Висина продолжала плести воздух вокруг себя, разбирая разные потоки энергии и пытаясь распутать их. То, что тогда, в Эльфии, эмиссар Темной Владычицы сумел ее обмануть, глубоко уязвило девушку, и она не собиралась допускать повторения.
Плести чары поздно ночью, на козлах движущегося фургона, посреди большого города нелегко. Висина зевнула и начала уже было распускать нити, как вдруг что-то зацепило ее внимание. Она попыталась вычислить причину, но ощущение ускользало.
– Вы ничего не... – начала она, обращаясь к своим спутницам, но не договорила.
Обернувшись к ним, она увидела, что обе они смотрят на южную сторону небосвода. Среди звезд сиял крошечный синий огонек.
– Да, я тоже это чувствую. – Чайи не мигая смотрела в ночное небо. – Самоцвет Пустыни возвращается.
Ралли тряхнула вожжами, и бринды ускорили шаг.
– Не только это. Ветер меняется, скрывая таящуюся в песках силу.
Сон как рукой сняло. Висина целиком сосредоточилась на плетении чар, следя за уводящими из города нитями. Через несколько миль они рвались и терялись во враждебной, холодной тьме. Ощущение этой тьмы было Висине более чем знакомо.
– Лес Темной Владычицы перебрался через море и вырос здесь, в пустыне. – Девушка опустила руки и вытерла их о колени.
Чайи выругалась по-эльфийски.
– А Тиул и Джурван направляются прямиком туда! – сказала она. – И им, уж конечно, не хватит соображения повернуть обратно! У обоих разум чересчур помутнен для этого. Придется отправиться туда и спасти их от них самих!
– Чайи, нам понадобится помощь, – сказала Висина. – Ралли, надо сейчас же отправить сообщение Конове. Пусть полк выступает немедленно. Звезда вот-вот упадет, а единственными силами, которые окажутся на месте, будут Ее слуги и твари Каман-Рала. Нас троих на хватит. Нужна помощь!
Ралли резко натянула вожжи, и фургон, вздрогнув, остановился.
– Ралли, ты что делаешь? – спросила Чайи.
Ралли достала из кармана плаща сигару и раскурила ее, глубоко затянувшись, пока кончик сигары не зарделся алым.
– А вон и помощь пришла, – ответила она.
Темные фигуры выступили из переулка и преградили им путь.
Глава 21
– Чешется! – пожаловался Сколли, потирая правую руку.
– Так не расчесывай! И говори потише, – буркнул Йимт и тоже поскреб правое плечо.
Они топтались в тупичке, среди гномьих корзин, ждали Хрема. В следующую секунду великан выбрался из потайного хода за большой корзиной и нахлобучил на голову кивер.
Элвин подвигал рукой и обнаружил, что татуировка совершенно не беспокоит. Его первая наколка! Он всегда думал, что, если когда-нибудь наберется храбрости сделать себе татуировку, закажет что-нибудь этакое, мужественное: меч, например, или имя какой-нибудь особенно дорогой ему женщины, или, вот, скрещенные мушкеты, о которых говорил Гриц. Ему и в голову не приходило, что это окажется черный желудь.
– Господин сержант! Как вы думаете, мы можем ненадолго вернуться в «Синий скорпион»? – спросил Неваляшка.
Йимт глубоко задумался, потом хлопнул по прикладу «костолома».
– Мне очень неприятно вас расстраивать, но, думаю, нам пора в лагерь, сообщить майору о том, что тут творится.
Неваляшка сердито топнул ногой и умоляюще взглянул на гнома.
– Ну, сержант, нам ведь на самом деле известно не так уж много, а?
– Ничего не поделаешь, надо возвращаться, – ответил тот и обвел солдат взглядом, ожидая новых возражений.
Однако все молчали. Элвина это не удивило. В пустыню не хотелось никому, но чем скорее они там окажутся, тем быстрее найдут способ избавиться от клятвы. Юноша пошевелил деревянной ногой, культя отозвалась болью. Эффект от вина и кальяна понемногу выветривался. Как и возбуждение, испытанное при разговоре с Нафизой. Снова навстречу неизвестности, снова сражаться с непонятными силами, которые норовят их убить, а то и похуже... Он окинул взглядом темный переулок и крепче стиснул мушкет. Элвин попытался припомнить те времена, когда еще не знал, что на свете есть вещи похуже смерти.
– А ты вроде говорил, мол, тут по ночам холодно, – сказал Цвитти, как бы ненароком открывая корзины и заглядывая внутрь. – По мне, так вроде нормально...
– Во-первых, ты надрался выше глаз, – ответил Йимт, захлопнув крышку корзины «костоломом» и заодно прищемив Цвитти руку, – а во-вторых, мы на побережье. Погоди, вот мы окажемся в глубине пустыни, там и поглядим, будет ли тебе тепло по ночам.
– А сколько времени? – спросил Неваляшка, глядя на небо.
– Может, полночь, а может, и больше, – ответил Хрем. – Сержант, у вас часов карманных нет?
Йимт расхохотался.
– Может, у меня еще и каэрна золотым кружевом обшита? Такие игрушки больших денег стоят. К тому же мне не нужны часы, чтобы узнавать время.
Он задрал голову и тоже посмотрел на небо.
– Поздно уже!
– Это мы и так знали... – проворчал Инкермон, привалившись к корзине, чтобы не упасть, и тоже глядя на небо.
– А почему все наверх смотрят? – спросил Сколли.
Элвин задрал голову.
– Что-то небо какое-то слишком синее, вам не кажется? И ощущение какое-то странное...
– Чем именно странное? – спросил Йимт, погрозив пальцем Цвитти и подойдя к Элвину.
– Не знаю. Но с тех пор, как мы спустились в подземный ход, все стало какое-то другое, – ответил Элвин. Ему в целом сделалось не по себе. – Как вы думаете, это не может быть Звезда? Я не могу объяснить, в чем дело, но что-то изменилось. Да, ты прав: думаю, нам пора возвращаться в лагерь.
Инкермон отлепился от корзины и, пошатываясь, выбрался в переулок.
– Это уже неважно. Вы ведь понимаете, что это значит, да?
Он снял мундир, закатал рукав и осторожно водил пальцем по свежей татуировке с желудем.
– Это означает, что отныне мы воистину отмечены Ею. Нашим душам нет спасения. Вот что ты чувствуешь. Пропали наши душеньки...
Инкермон принялся всхлипывать и разрыдался.
Йимт подошел к фермеру и положил руку ему на плечо. А второй рукой с размаху ударил по свежей наколке. Инкермон прекратил плакать и взвыл от боли.
– Заткнись, пьяная рожа! Ты хочешь, чтобы половина Назаллы слышала, как ты хнычешь, точно младенец?
Инкермон затих. Элвин ожидал бурных возражений, но бывший крестьянин просто отошел к стене и соскользнул по ней, уронив голову на колени.
Йимт снял кивер, почесал в затылке и снова надел.
– Слышь, никуда наши души не делись! Мы себе эти татуировки сделали сами, по доброй воле. Ну да, жутковато, конечно, знать, что этот знак желудя проступил там сам по себе, ну так ведь на то она и магия. В конце концов, мы связаны клятвой. Куда страннее было бы, вызови зелье этого гнома-щеночка или там букетик какой-нибудь. Верно? К тому же не забывай, мы картинку переделали на свой лад. Думаю, Темная Владычица этого не одобрила бы.
Элвин пригляделся к голой руке товарища. Да уж, вряд ли Темная Владычица пришла бы в восторг, увидев желудь, пронзенный штыком, и над ним слова «Ээри меках» – «В пламя!», а под ним «И ни шагу назад!».
Йимт указал на небо, потом щелкнул пальцами, чтобы привлечь общее внимание. На его лице читалась яростная решимость.
– Я чего хочу сказать: не давайте этому овладеть вами! Ни клятве, ни загробной жизни, ни чему другому! Мы уже побывали в разных передрягах, и ничего, выжили же как-то? Вот и это переживем! Придумаем что-нибудь.
– Но что же тогда Элли-то почуял, а? – спросил Цвитти. – Раз уж ему не по себе, значит, точно что-то происходит!
Йимт пожал плечами.
– А кто его знает. Может, большая песчаная буря идет. Тут такие бури бывают, кошмар просто. Ветрюга аж мясо с костей сдирает.
– Очень мило, – буркнул Хрем. – Ну ладно, с меня, пожалуй, местных развлечений хватит. Раз уж надо возвращаться в лагерь, так пошли, что ли? Чем дольше мы тут торчим, тем больше у нас шансов нарваться на неприятности. Если нам надо в пустыню, то недурно бы поспать несколько часов перед тем, как выступить в поход.
– Вот наконец речи человека, у которого есть голова на плечах! – одобрил Йимт. – Ладно, Хрем, давай поднимай Инкермона и пошли дальше вращать колеса истории.
