Джон Толкин - Волшебные сказки (сборник)
Хлюпогубы
У хлюпогубов смельчакаЖдет тьма черней чернилИ колокольца звон, покаОн угрязает в ил.
Покуда поглощает васБолото у ворот,Горгульи с вас не сводят глазПод шум текущих вод.
Вдоль топких берегов речных –Капель с плакучих ив,И вороны сидят на них –Вороний грай тосклив.
За Мерлокские горы путь неблизок туда,Вдоль вонючих болот по замшелым лесам, –Где в долине без ветра загнивает вода,От луны и от солнца они прячутся там.
В подвалах тот народ живет,Где сырь, и мразь, и хлад,Свечу единственную жжетИ стережет свой клад.
За хлюпогубом хлюпогуб –К дверям на ваш звонок:Носами – «хлюп», губами – «хлюп»,«Хлюп-хлюп» – стопами ног.
И в щелку робко так глядят,Но скользкая рукаВас хвать! – и косточки гремятУже на дне мешка!
За Мерлокские горы по замшелым лесам,Где гнилые туманы и стояча вода,По дороге нелегкой вы пройдете и тамХлюпогубов найдете – хлюпогубам еда!
Фаститокалон
Вот остров Фаститокалон,Который не населен.Он пустой.А все же земля пригодная дляТого, чтоб сойти с корабля,Погулять, поиграть, порезвиться.Ой! Постой!Примечай-ка:Даже белая чайкаНа его берегах не гнездится –Намекает нам птица:Этот остров совсем не простой!И беда моряку,Если, качкой морской утомлен,Он сойдет на ФаститокалонОтдохнуть и сварить чайку.
Ох и олухи те моряки,Что разводят на Нем костерки, –Знать, не варят у них котелки!Его шкура хотя и толста,Притворяется Он неспроста,Будто спит – это чистый обман:Он хитер,Он плывет в океан.И едва разгорится костер,Ухмыляется Он,Обращается ОнКверху брюхом, Фаститокалон.С кораблем заодноГости канут на дно,Они с жизнью прощаютсяИ тому удивляются.
Будь, моряк, начеку!Ведь грозит морякуВ Море множество чудищ морских.Но воистину страх –Он,Фаститокалон!
Он страшнейший из нихИ последний в роду Черепах.Надо помнить старинный завет:Коль вам жизнь дорога,Вылезать вам не следНа неведомые берега.Ну а лучше со всемиМирно жить в СредиземьеНыне и впредь,Веселиться и петь.
Кот
Вот спит кот-обормот,И он видит сон:То сметанку, вишь, то мышь,То жирен бульон,То он вроде на свободеСредь котов готов,Яр и скор влиться в хорСта котовьих ртов,А то вдруг – будто юг,Зной, томленье, лень,Люди ходят, звери бродят,А он – в тень на весь день.
А вот лев – кровавый зев,Клык на нож похож –Превелик и очень дик;Пард, он тож хорош,Тоже грозный, в шкуре звездной,
Востроок, быстроног,Для ловитвы – когти-бритвы:Скок – и поволок.Дикий в чащах настоящих
Жив народ –Рычит, ревет.Обормот в тепле живет –Но свой родПомнит кот!
Невеста-тень
Был одинокий человек,Сидел всю ночь, весь день,Сидел он камнем целый век –Без тени! Где же тень?Для белых сов он был шесткомПод зимнею луной,А летом птиц не счесть на нем:Ведь камень – не живой.
Однажды в сумерках – онаПришла из темноты,Вся в сером, волосы – волна,А в волосах – цветы.И вышел он из камня вон,Распалось колдовство,В свои объятья принял онЕе, она – его.
И под звездой ночной, и днемС тех пор своих дорогНет у нее: она – при нем,Внизу, в тени, у ног.Но ежегодно суть вещейВыходит изнутри:И вновь их двое, и он с нейТанцует до зари.
Клад
Было солнце юно и месяц млад,Когда выпевали боги свой клад:Серебрую россыпь в зелени травИ золота в водах прозрачных расплав.Щель Хелля еще не разверзлась тогда,Дракон не рожден был, ни гном – в те годаЗдесь жили издревние эльфы одни,Волшебным пеньем творили ониВ холмах средь лесов много дивных вещейИ чудо-венцы для своих королей.
Пришел им закат, звук волшебных словесСталь заглушила и грохот желез;Нет песен у жадности, только ощерУгрюмый во мраке тесных пещерНад грудой сокровищ – вековечного злаНа родину эльфов тень наползла.
Жил в темной пещере старый гном,Плененный золотом и серебром,В работу он вкладывал силу и злость,Ладони истерты по самую кость:Монеты ковал и снизки колецИ власть королевскую думал кузнецКупить! Но вовек не покинул свой склеп,И сморщился он, и оглох, и ослеп,И скрючились руки и стали дрожать –Он камушка в пальцах не мог удержать.И он не услышал, как недра горыДрожали, когда, молодой в те поры,Свою жажду сокровищ дракон утолил –В пещеру заполз и огнем опалил,В том пламени алом сгорел гном дотла,Осталась от гнома на камне зола.
Жил старый дракон. Под серой скалойСвой век пролежал он, одинокий и злой;Когда-то был счастлив, когда-то млад,Но, к злату прикован, стал он горбат,Иссох, и померк алый свет его глаз,И даже огонь в его сердце угас.Алмазы вросли в его шкуру, привыкСокровища пробовать он на язык,Знал каждую вещь и каждый изломТого, что лежит под черным крылом.Он думал всегда об одном – о ворах:Как плоть он сожрет, и сотрет кости в прах,И кровью напьется. Его головаБессильно поникла, он дышит едваИ звона кольчуги не слышит. На бойДракона зовет воитель младой;Сверкнул у героя в руках острый меч,И тот, кто сокровища должен стеречь,Чьи зубы – кинжалы, чья шкура былаКак сталь, – змей погиб, не поднявши крыла.
Жил старый король. Белоснежно седаДо костлявых колен отросла бородаС тех пор, как, юный, на трон воссел.Веселья не знал он, не пил, не елИ думал всегда об одном – о своемБогатстве в большом сундуке под замком,О золоте том и том серебре,Что за кованой дверью хранятся в горе.Его меч заржавел, его слава прошла,Бесчестен был суд и неправы дела,Хоромы безлюдны, темны – оттого ль,Что был он эльфийского клада король?Не чуял он крови, не слышал врагов,Ни стука копыт, ни звука рогов –Сгорели хоромы, погибла земля,И в холодную щель брошен труп короля.
Был он и есть, под горой древний клад,Забытый за створами кованых врат,И смертный вовек в те врата не войдет.Зеленая травка по склонам растет,И овцы пасутся, и птица свистит,И ветер морской в листве шелестит.Да! ночь охраняет извечный клад,Пока земля ждет, пока эльфы спят.
Морской колокол
Вдоль моря я шел и ракушку нашел,лежала в сыром песке,Блестя от воды наподобье звезды,и вот – заблестела в руке.В ней звук зародился, потом повторился,едва уловим, вдалеке:Во мне он звучал, как волна о причалили колокол на маяке.
И неторопливо с теченьем приливако мне, вижу, лодка плывет:«Все минули сроки, а путь намдалекий».Я сел и сказал ей: «Вперед!»
И вот наяву, как во сне, я плыву,закутан в дремоту и мгу,К неведомой мне вечерней странеза бездной, на том берегу.
Так плыл я и плыл, а колокол бил,раскачиваясь над волной;Вот рифов гряда, где вскипает вода,и вот он, тот берег иной.В мерцающем свете там море, как сети,где звездные блещут тела,Над морем утесы, как кости, белесы,и лунная пена бела.Сквозь пальцы протек самоцветный поток –жемчужен песок и лучист:Свирель из опала, цветы из коралла,берилл, изумруд, аметист.
Но там, под скалой, под морскою травой –пещера темна и страшна,И будто мороз коснулся волос…Я – прочь, и померкла луна.
Бежал я от моря в зеленые взгорья,напился воды из ручья,И, вверх по теченью, ступень за ступенью,в край вечного вечера яВзошел – на ступень, где свет – это тень,где падшие звезды – цветы,Где в синем зерцале, как луны, мерцали
кувшинки, круглы и желты.Там ива тиха и сонлива ольха,не бьется река в берега,Там на берег ирис мечи свои вынес,и с копьями встала куга.
А небо все в звездах, и полнится воздухмузыкой у тихой реки,Где зайцы и белки играют в горелки,глазеют из нор барсуки,И, как фонари, горят цветом зариглаза мотыльков в полутьме, –Там свирель и рожок, и танцующих ноглегкий шорох на ближнем холме.Они, кажется, тут, но меня-то не ждут –ни танцующих нет, ни огня:Свирель и рожок от меня со всех ног,и шуршание ног – от меня.
Трав речных-луговых я нарвал и из нихдрагоценную мантию сплел,С жезлом-веткой в руке и в цветочном венкена высокий курган я взошелИ, как ранний петух, прокричал во весь духгорделивый и резкий указ:«Да признает земля своего короля!Все ко мне на поклон сей же час!Где же вы, наконец? Вот мой жезл и венец,меч мой – ирис, тростина – копье!Почему же вас нет? Что молчите в ответ?Все ко мне! – вот веленье мое!»
И тут же на зов, словно черный покров,тьма пала, и я, будто крот,Пластаясь внизу, на ощупь ползуто ли по кругу, то ли вперед;Вокруг – мертвый лес, где опала с древес,шуршит под руками листва:Я сижу на земле, мысли бродят во мгле,и кричит надо мною сова.Год единый и день я сидел там, как пень,и в трухе копошились жуки,Ткали сеть пауки, из-под пальцев рукигрибы выросли, дождевики.Ночь – как тысяча лет, но увидел я свети увидел я, что поседел:«Пусть я прах и тлен, пусть я слаб и согбен,но покину этот пределИ найду как-нибудь к морю путь!»
Брел я, брел. А летучая мышьвсю дорогу парила, перепончатокрыла,Надо мной. Я кричал ей «кыш-кыш»и шиповником бил. Весь изранен я был.На плечах моих старости груз.О вот дождь – и какой!Пахнет солью морской и соленый на вкус.
Там чайки летали, кричали, стенали,и кто-то в пещерах сопел,Тюлень глухо тявкал, прилив в камнях чавкал,а кит своим дыхалом пел.Чем дальше, тем хуже, край суши все уже,к тому же настала зима:Лед на воде, лед в бороде, –кромешное место и тьма!
И вдруг в полынье, вижу, лодка ко мне,та же самая лодка плывет;Упал я на дно, мне уже все равно –куда хочет, туда пусть несет.Вот остров тот, старый, где птичьи базары,корабль весь в огнях, волнолом,Вот берег родной, безмолвен и тьмойукрыт, как вороньим крылом.
Был ветер и дождь. Дома била дрожь.Присел я на чей-то пороги в безлюдную ночь выбросил прочьСокровища дальних дорог:Прочь с ладони песок, прочь морской завиток –ракушка мертва и молчит:На темный тот брег не вернусь я вовек,и колокол не зазвучит.Оборван и нищ, от скучных жилищвовек не уйду в белый свет,Не встречу зарю. Сам с собой говорю,ибо мне собеседника нет.
Последний корабль
