Убийца Войн - Сандерсон Брендон
Бог вышел из ворот на арену. Благоговение Вивенны рассеялось. Надменность в поступи, пренебрежение к людям, ждущим очереди у забитого входа…
«Чтобы жить, – подумала Вивенна, – он должен еженедельно поглощать человеческий дох».
Она расслабилась, и омерзение вернулось. Цвета и красоты не могли скрыть ни неимоверной спеси этого бога, ни греха превращения в паразита, живущего за счет обычных людей.
Бог исчез на арене. Вивенна выждала какое-то время, думая о своей биохроме и о том, что это значило. Она была до печенок потрясена, когда стоявший рядом мужчина вдруг оторвался от земли.
Он взмыл, будучи поднят необычно длинным плащом. Одежда затвердела, уподобившись руке, которая подняла его ввысь, позволяя взглянуть поверх толпы. «Как это получается?» Вивенне говорили, будто дох способен оживлять предметы, но что означает «жизнь»? Казалось, волокна плаща напряглись, словно мышцы, но как он поднял груз намного более тяжелый?
Мужчина опустился на землю. Он что-то пробормотал, чего Вивенна не разобрала, и его аура укрепилась, когда он вернул свой дох из плаща.
– Скоро двинемся дальше, – сообщил человек своим спутникам. – Толпа впереди редеет.
И правда, вскоре та подалась вперед. Это произошло незадолго до того, как Вивенна и Парлин сами шагнули на арену. Они пробрались меж каменных скамей, выбирая не самое людное место, и Вивенна нетерпеливо посматривала вверх на ложи. Здание было орнаментированным, но не очень большим, а потому она довольно быстро увидела Сири.
У нее зашлось сердце.
«Моя сестра, – содрогнулась Вивенна. – Моя несчастная сестра».
На Сири было скандальное золоченое платье, не достигавшее даже колен. Глубок оказался и вырез на груди. Волосы Сири, которые даже она умела сохранять темно-каштановыми, на радостях пожелтели, и в них вплели темно-красные ленты. Ее обхаживала дюжина служанок.
– Глянь, что с ней сделали, – сказала Вивенна. – Должно быть, она до смерти напугана и вынуждена так одеваться, а волосами соответствовать одежде…
«Ее превратили в рабыню Бога-короля».
Квадратное лицо Парлина закаменело. Он редко гневался, но Вивенне выдался случай на это взглянуть. Она была с ним солидарна. Сири эксплуатировали; ее носили и выставляли напоказ, как трофей. Вивенне показалось, что так и гласила формулировка. Халландренцы предъявили право забрать целомудренную, невинную идрийку и сделать с нею что заблагорассудится.
«Я поступаю правильно, – подумала Вивенна с растущей решимостью. – Прибыть в Халландрен было мудро. Пусть Лемекс мертв, но я должна завершить начатое. Мне придется найти способ спасти сестру».
– Вивенна? – окликнул ее Парлин.
– Мм? – рассеянно отозвалась она.
– Почему все кланяются?
* * *Сири беспечно играла кисточкой на платье. Последний бог прибыл и усаживался в ложе. «Двадцать пятый, – подумала она. – Все в сборе».
Люди из публики вдруг начали вставать со скамей и опускаться на колени. Сири тоже поднялась, озабоченно всматриваясь. Что она пропустила? Явился Бог-король или дело в чем-то другом? На колени пали даже боги, хотя не простерлись ниц, как смертные. Казалось, что все они склоняются перед Сири. «Ритуальное приветствие новой королевы?»
Затем она увидела. Ее платье взорвалось цветом, камни под ногами засияли, и даже кожа стала более упругой. Перед ней засверкала чаша белого сервиза; затем почудилось, что та растянулась, а белый цвет рассыпался радугой.
Коленопреклоненная служанка дернула Сири за подол.
– Сзади, Сосуд! – прошептала женщина.
15
Дыхание пресеклось, Сири обернулась. За спиной стоял Бог-король, хотя принцесса понятия не имела, откуда он вышел. Позади не было входа – только каменная стена.
Он был облачен в белое. Этого Сири не ожидала. Что-то в его биохроме заставило чистый белый свет расщепиться, как она видела раньше; преломиться, словно в призме. Сейчас, при свете дня, она наконец все рассмотрела правильно. Его одеяние будто растянулось. Образовалась радужная аура, которая повторяла очертания рясы.
И он был юн. Гораздо моложе, чем можно было заключить по их свиданиям во тьме. Он царствовал уже десятилетия, но выглядел едва ли на двадцать. Сири уставилась на него в благоговении, чуть приоткрыв рот и позабыв все слова, которые собиралась произнести. Этот человек и правда был богом. Вокруг него искажалось само пространство. Как можно было этого не замечать? Как она только посмела вести себя с ним непочтительно? Сири показалась себе нестерпимо глупой.
Он взирал на нее пустым и нечитаемым взглядом, настолько контролируя свое лицо, что напомнил Вивенну. Вивенна. Она не показала бы норов, она была бы достойна брака с таким величественным созданием.
Служанка тихо шикнула, вновь дернув Сири за платье. Сири запоздало опустилась на колени. Ветер чуть колыхал ее длинный шлейф.
* * *Рдянка покорно преклонила колени на подушке. Однако Жаворонок стоял, взирая через стадион на едва видного Бога-короля. Для пущей театральности тот, как бывало часто, оделся в белое. Будучи единственным существом, которое достигло десятого повышения, Бог-король обладал столь мощной аурой, что умел извлечь краски даже из бесцветной вещи.
Рдянка посмотрела на Жаворонка.
– Почему мы стоим на коленях? – осведомился он.
– Это же наш король! – прошипела Рдянка. – Опустись, болван.
– А если нет, что мне сделают? – спросил Жаворонок. – Казнить меня не могут. Я бог.
– Ты навредишь нашему делу!
«Нашему делу? – озадачился Жаворонок. – Одна-единственная встреча – и я уже участвую в ее планах?»
Однако он был не так глуп, чтобы без надобности навлекать на себя гнев короля. Зачем рисковать идеальной жизнью, полной людей, которые понесут его кресло сквозь дождь и расколют для него орехи? Он опустился на подушку. Превосходство Бога-короля было случайным, во многом – как и божественность Жаворонка; две составляющие большой игры под названием «Заставь уверовать».
Но он обнаружил, что в жизни воображаемые вещи нередко бывают последними осколками реального прошлого.
* * *Судорожно вздохнув, Сири преклонила колени перед мужем. По всей арене зашикали, и наступило безмолвие. С потупленным взором она видела пред собой только ступни Сьюзброна на белом фоне. Цветная аура исходила даже от них, и белые ремешки сандалий распространяли радужное сияние.
Два витка цветастой веревки шлепнулись оземь с обеих сторон от Бога-короля. Сири смотрела, как они сами собой сплетаются, аккуратно обматываются вокруг Сьюзброна и возносят его в воздух. Его белые одежды колыхались, пока он возносился от балдахина к задней стене. Сири подалась вперед, следя, как веревки подтягивают мужа наверх, к каменному выступу. Он сел на золотой трон. Рядом с ним пара пробуждающих приказала ожившим веревкам вернуться к ним на шеи и руки.
Бог-король простер длань. Люди встали с колен, уселись на свои места и возобновили болтовню. «Значит, он не собирается садиться со мной», – подумала Сири, поднявшись. Отчасти ей стало легче, но она разочаровалась. Придется излечиться от восторга из-за пребывания в Халландрене и бракосочетания с богом. Теперь он улетучился, поразив ее снова. Озадаченная, она села и стала смотреть поверх публики, едва ли видя, как на арену вышли жрецы.
Что же думать о Сьюзброне? Он не мог быть богом. Не всерьез. Или мог?
Истинным Богом был Остр, который прислал возвращенных. До Панвойны и бегства королевской семьи ему поклонялись и халландренцы. Но впоследствии они пали, превратились в язычников, стали боготворить Радужные тона: биохроматические дохи, возвращенных и искусство как таковое.
И все-таки Сири ни разу не видела Остра. Ей рассказывали о нем на уроках, но кто мог сотворить существо, подобное Богу-королю? Невозможно пренебречь этим цветным божественным нимбом. Она начала понимать, почему народ Халландрена, почти уничтоженный врагами, а после спасенный дипломатическими уловками Миродателя Благословенного, попросил возвращенных о божественном руководстве.
