Убийца Войн - Сандерсон Брендон

Брендон Сандерсон

Убийца Войн

Эмили, сказавшей «да»

Brandon Sanderson

WARBREAKER

Copyright © Dragonsteel Entertainment, LLC 2009

© А. Смирнов, перевод, 2017

© Издание на русском языке. ООО «Издательская Группа „Азбука-Аттикус“», 2017

Издательство АЗБУКА®

У Сандерсона выдающиеся героини и герои, особенно Вашер, чьи особые отношения с разумным мечом полны зловещего сарказма. Эти трехмерные персонажи раскрывают для нас секреты жизни после смерти, самопознания и предназначения, политики и магии. Сандерсон предлагает нам не только яркий мир и оригинальное общество, но и сюжет, изобилующий неожиданными поворотами… Все, кому хочется свежей и необычной фэнтези, будут в восторге.

Снова Сандерсон демонстрирует свое умение разворачивать большие и сложные темы и одновременно создавать достоверных героев. А еще он искусно строит красочный, дышащий магией мир… Любителям фэнтези здесь есть что почитать.

Безусловно, Сандерсон – мастер создавать эпические сюжеты, великолепные миры и сильных героинь.

В высшей степени увлекательный роман от автора знаменитой трилогии «Рожденный туманом». Как и ожидалось, миропостроение выше всяческих похвал. А еще очень продуманная система магии и религии. Настоятельно рекомендуем любителям эпической фэнтези.

Пролог

«Умора, как часто все у меня начинается с каталажки», – подумал Вашер.

Пересмеиваясь между собой, стражники с лязгом захлопнули дверь камеры. Вашер встал, отряхнулся и, морщась, повращал плечами. Нижняя половина двери была из толстого дерева, а верхняя – зарешечена, и он увидел, как трое тюремщиков открыли его вместительную котомку и принялись рыться в пожитках.

Один перехватил его взгляд. Здоровенный кабан с бритой наголо головой и в грязном мундире, на котором едва проступали некогда яркие – желтые и синие – цвета городской стражи Т’Телира.

«Яркие краски, – подумал Вашер. – Придется к ним снова привыкнуть».

В любой другой стране веселенькая желто-синяя расцветка солдатской формы показалась бы дикой. Однако он находился в Халландрене – в краю возвращенных богов, безжизненных слуг, биохроматических изысканий и, разумеется, красок.

Тюремщик-амбал лениво приблизился к двери камеры, предоставив друзьям развлекаться имуществом Вашера. Смерил его взглядом.

– Говорят, ты крутой, – сказал он.

Вашер не ответил.

– Трактирщик гонит, что при разборке ты уложил человек двадцать. – Стражник поскреб подбородок. – Мне ты таким крутым не кажешься. Короче, ты зря засветил жрецу. Остальные-то переночуют под замком, а тебя, бесцветный козлина, подвесят!

Вашер отвернулся. Его камера была удобна, хотя и убога. Свет проникал через узкий проем в верхней части одной стены. Сами каменные стены сочились влагой и поросли мхом, в углу гнила куча грязной соломы.

– Что, язык проглотил? – ощерился страж, подступая еще ближе к двери.

Цвета его мундира стали ярче, как будто улучшилось освещение. Перемена была небольшой. У Вашера осталось мало дохов, и его аура слабо влияла на окружающие цвета. Страж не заметил перемен – как и там, в кабаке, когда со своими громилами поднял Вашера с пола и зашвырнул в скотовозку.

– Эй! – подал голос стражник, рывшийся в котомке Вашера. – А это что?

Вашер всегда находил занятным, что люди, ведающие тюрьмами, обычно ничем не лучше тех, кого они караулят. Возможно, так и было задумано. Общество, похоже, не заботило, где именно пребывают такого рода субъекты – вне камер или внутри оных; главное – подальше от более честных людей.

Если таковые существуют.

Стражник извлек из котомки продолговатый предмет, закутанный в белое полотно. Развернул и присвистнул при виде длинного узкого меча в серебряных ножнах. С рукоятью черной как ночь.

Старший всмотрелся в Вашера, прикидывая, не из благородных ли этот тип. Хотя в Халландрене аристократии не водилось, во многих соседних королевствах имелись и лорды, и леди. Но разве лорд облачится в бурый дырявый плащ? Разве лорд будет расхаживать небритым, в сапогах, истоптанных за многие годы пешей ходьбы, да с синяками, которых нахватался в пьяной драке? Стражник отвернулся в уверенности, что Вашер не аристократ.

Он был прав. И в то же время ошибся.

– Дай-ка взглянуть, – потребовал старший и взял меч.

Он крякнул, откровенно удивленный весом оружия. Повернул и заметил застежку, которая крепила ножны к рукояти, не позволяя извлечь клинок. Он расстегнул ее.

Краски стали насыщеннее. Не ярче – не такими, как жилет стражника, когда тот приблизился к Вашеру. Они сделались гуще. Темнее. Красное обернулось бордовым. Желтое уплотнилось до золота. Голубое приобрело цвет морской волны.

– Осторожно, приятель, – кротко предупредил Вашер. – Этот меч бывает опасен.

Стражник поднял глаза. Все было спокойно. Тогда он фыркнул и двинулся прочь от камеры Вашера, не выпуская меча. Остальные двое понесли следом суму Вашера и дошли до караульного помещения в конце коридора.

Хлопнула дверь. Вашер тотчас встал на колени перед кучей соломы, набрал пучок покрепче. Надергал ниток из плаща – подол уж истрепался – и сплел человечка дюйма три ростом, с лохматыми ручками и ножками. Выдрав из брови волосок, он приложил его к голове куклы и вытянул из сапога алый шейный платок.

Затем Вашер дохнул.

Нечто выплыло из него, пыхнуло в воздух – прозрачное, но блескучее, как маслянистые разводы на воде в лучах солнца. Вашер почувствовал, как он исторгся – биохроматический дох, по выражению ученых. Большинство называло его просто дохом. По крайней мере, так бывало обычно. Один человек – один дох.

У Вашера было около пятидесяти дохов – только для первого повышения. Обладая столь малым и помня, чем владел когда-то, он ощутил себя нищим, но многие сочли бы пятьдесят дохов несметным богатством. Увы, но даже пробуждение фигурки из органического материала с фокусировкой волоском – частичкой себя – отняло добрую половину его дохов.

Соломенное чучелко дрогнуло, впитывая дох. Алый платок в руке Вашера наполовину стал серым. Вашер нагнулся, воображая желаемые действия фигурки, и завершил первый этап процесса, отдав команду.

– Забери ключи, – велел он.

Соломенное чучелко встало и вскинуло на Вашера единственную бровь.

Вашер указал на караульное помещение. Оттуда донеслись удивленные возгласы.

«Времени в обрез», – подумал он.

Соломенный малютка пробежал по полу, подпрыгнул, протиснулся меж прутьев. Вашер снял плащ и расстелил на полу. Получились идеальные очертания человеческой фигуры: прорехи соответствовали шрамам на теле Вашера, проделанные в капюшоне дыры – его глазам. Чем больше предмет напоминал человека, тем меньше дохов расходовалось на пробуждение.

Вашер склонился, стараясь не думать о временах, когда ему хватало дохов, чтобы пробуждать, не заботясь о форме и фокусе. Сейчас положение изменилось. Морщась, он выдернул клок волос и рассыпал по капюшону.

Еще один дох.

На этом дохи кончились. Без них – плащ дрожит, платок вконец обесцвечивается – Вашер почувствовал себя… более тусклым. Потеря доха несмертельна. Сказать по правде, те лишние дохи, которыми воспользовался Вашер, когда-то принадлежали другим людям. Они их ему отдали. Но иначе, конечно, и быть не могло. Дох нельзя забрать силой.