Стивен Кинг - Ветер сквозь замочную скважину
Откуда-то сверху раздался звук, как будто кто-то провел рукой по наждачной бумаге. Тим поднял лампу повыше. Вокруг нижней ветки железного дерева, стоявшего слева, обвилась кольцами огромная змея ржавого цвета. Ее лопатообразная плоская голова – она была больше, чем самая большая из маминых кастрюль – смотрела прямо на Тима. Янтарные глаза с черными прорезями зрачков сонно глядели на мальчика. Изо рта вырвался тонкий раздвоенный язык, дернулся и убрался обратно, издав звук, похожий на влажное хлюпанье.
Тим наполнил чашу вонючей водой, стараясь проделать это как можно быстрее, но поскольку его внимание было полностью поглощено змеей, смотрящей на него сверху, несколько белых личинок все-таки попало ему на руки. Они тут же принялись кусаться. Вскрикнув от боли и отвращения, мальчик стряхнул их с себя, подхватил чашу и вернулся к костру. Он шел медленно и осторожно, чтобы не пролить на себя ни одной капли этой противной воды, полной корчащихся личинок.
– Если это чтобы пить или мыться…
Сборщик налогов смотрел на него, склонив голову набок, и ждал окончания фразы, но Тим не смог договорить. Он просто поставил чашу на землю перед сборщиком, который, похоже, решил оставить свое бессмысленное занятие и прекратил выбивать каблуком ямку в земле.
– Не пить и не мыться, хотя мы могли бы и выпить, и вымыться, если бы захотели.
– Вы шутите, сэй! Она грязная!
– Весь мир грязен, юный Тим, но мы же к нему приспособились, правда? Выработали сопротивляемость. Мы дышим его воздухом, едим его пищу, ходим его путями. Да, именно так. Ладно, не бери в голову. Присядь.
Сборщик налогов указал пальцем на землю сбоку от чаши, а потом принялся рыться в седельной сумке. Тим присел на корточки и стал наблюдать, как личинки в воде поедают друг друга. Ему было противно, и все-таки он смотрел как завороженный. Неужели они так и будут пожирать друг друга, пока не останется только одна – самая сильная?
– Ага, вот он где! – Сборщик налогов достал из сумки стальной прут с белым набалдашником, похожим на слоновую кость, и тоже уселся на корточках напротив Тима. Теперь они сидели лицом друг к другу над чашей, в которой бурлил живой суп.
Тим смотрел на стальной прут, зажатый в руке, затянутой в черную перчатку.
– Это волшебная палочка?
Сборщик налогов как будто задумался.
– Да, пожалуй. Хотя в прошлой жизни это был рычаг переключения передач в «додже-дарте». Автомобиль эконом-класса. Из Америки, юный Тим.
– Что такое Америка?
– Королевство, в котором живут идиоты, любящие игрушки. Но к нашему делу оно не относится. Ты, главное, знай и потом расскажи своим детям, если тебе все-таки не посчастливится и у тебя будут дети: в умелых руках любая вещь может стать волшебной. Смотри!
Сборщик налогов откинул плащ за спину, чтобы полностью освободить руку, и провел стальным прутом над чашей с мутной водой, кишащей белыми личинками. Тим не поверил своим глазам: личинки сделались неподвижными… расплылись по поверхности… и исчезли. Сборщик еще раз провел прутом над чашей, и вода стала прозрачной и чистой. Сейчас она и вправду вполне годилась для питья. Из воды на Тима смотрело его изумленное отражение.
– Боги! Как вы…
– Тише, глупый мальчишка! Потревожишь воду хотя бы чуть-чуть – и вообще ничего не увидишь!
Сборщик налогов в третий раз провел прутом над чашей, и отражение Тима пропало, как пропали личинки и муть в воде. А вместо него на поверхности воды возникла дрожащая картинка. Дом Тима в Древесной деревне. Мальчик увидел маму, увидел Берна Келлса. Нетвердой походкой тот вышел в кухню из прихожей у задней двери. Мама, одетая в ночную рубашку, стояла между плитой и столом. Келлс был страшен. Красные выпученные глаза. Мокрые волосы липли ко лбу. И хотя Тима не было рядом, он знал, что от отчима исходили пары дешевого ржаного виски – окружали его, как туман. Келлс заговорил, и Тим сумел прочитать по губам: Как ты открыла мой сундук?
Нет! – хотел закричать мальчик. Это не она! Это я! Но горло сжалось, и он не сумел выдавить из себя ни единого слова.
– Нравится? – прошептал сборщик налогов. – Хорошее представление, да?
Нелл отступила, уперлась спиной в дверь буфета, а потом развернулась, чтобы бежать. Келлс схватил ее одной рукой за плечо, другой – за волосы. Встряхнул, как тряпичную куклу, потом со всей силы швырнул об стену. Он стоял перед ней, качаясь, как будто вот-вот упадет. Но он не упал, и когда Нелл опять попыталась бежать, схватил тяжелый глиняный кувшин, стоявший у раковины, – тот самый кувшин, из которого Тим наливал воду в таз, чтобы намочить тряпку и приложить ее к маминому синяку, – и с размаху ударил ее прямо в лоб. Кувшин разбился, в руке у Келлса осталась лишь ручка. Тот отбросил ее, схватил Нелл и принялся избивать.
– НЕТ! – закричал Тим.
Его дыхание всколыхнуло воду, и картинка исчезла.
Тим вскочил на ноги и бросился к Битси, которая с удивлением повернулась к нему. В своих мыслях сын Джека Росса уже ехал назад по Тропе железных деревьев, подгоняя Битси: бил ее пятками по бокам, пока она не пошла галопом. А в реальности сборщик налогов схватил его прежде, чем Тим успел сделать три шага, и подтащил обратно к костру.
– Та-та-та, трам-пам-пам, юный Тим, не так быстро! Мы еще только начали разговор.
– Отпустите меня! Она умирает, если он уже ее не убил! Хотя… может, это обман? Наваждение? Ваша шутка? – Если так, подумал Тим, то это была самая жестокая шутка, которую только можно сыграть с мальчиком, любящим свою маму. И все-таки он надеялся, что это шутка. Надеялся, что сборщик налогов сейчас рассмеется и скажет: Ловко я тебя провел, да, юный Тим?
Но тот покачал головой:
– Не шутка и не наваждение, чаша никогда не лжет. Боюсь, это уже случилось. Ужас, что может сотворить с женщиной пьяный мужчина, да? Но давай смотреть дальше. Может, на этот раз ты найдешь утешение.
Тим упал на колени перед чашей. Сборщик налогов провел над водой стальным прутом. Вода затуманилась легкой дымкой… или, может быть, Тиму лишь показалось, потому что его глаза переполняли слезы. Как бы там ни было, дымка быстро рассеялась. Теперь Тим увидел в воде крыльцо своего дома и склонившуюся над Нелл женщину, у которой, казалось, не было лица. Медленно, очень медленно с помощью этой женщины без лица Нелл сумела подняться на ноги. Женщина развернула ее к двери и повела в дом. Нелл шла неуверенно и осторожно, словно каждый шаг давался ей с болью.
– Она жива! – закричал Тим. – Мама жива!
– Поистине так, юный Тим. Вся в крови, но цела и невредима. Ну… может быть, и не совсем невредима. – Он хохотнул.
На этот раз Тим крикнул над чашей, а не прямо в нее, и картинка осталась на месте. Теперь мальчик увидел, почему у женщины, помогавшей его маме, как будто не было лица. Потому что она закрывала лицо вуалью. А маленький ослик, которого Тим разглядел на самом краю дрожащей картинки, – это был Лучик. Тим не раз кормил Лучика, чистил его и выводил на прогулку. И не только Тим, но и все остальные ученики маленькой школы Древесной деревни. Их учительница говорила, что это тоже часть учения, которое сама называла «образованием», но Тим ни разу не видел, чтобы она ездила на Лучике верхом. Если бы его спросили, он бы ответил, что, наверное, она и не может. Из-за ее припадков.
– Это же вдова Смэк! Что она делает у нас дома?
– Возможно, ты сам ее спросишь об этом, юный Тим.
– Это вы ее как-то направили к нам?
Сборщик налогов улыбнулся и покачал головой.
– У меня множество увлечений, но спасение барышень, попавших в беду, к ним не относится. – Он наклонился над чашей. Широкие поля черной шляпы затеняли его лицо. – Ох ты ж. Кажется, с ней и вправду беда. Впрочем, и неудивительно. После такого битья! Говорят, правду можно прочесть по глазам, но я всегда смотрю на руки. Посмотри на ее руки, юный Тим.
Тим наклонился поближе к воде. Вдова Смэк по-прежнему поддерживала Нелл, а та шла, выставив руки вперед. Вот женщины поднялись на крыльцо, но вместо того чтобы сразу войти в дом, мама направилась в стену, хотя крыльцо было совсем не широким, а дверь – прямо перед глазами. Вдова Смэк мягко подтолкнула Нелл куда нужно, и женщины вошли в дом.
Сборщик налогов сокрушенно цокнул языком.
– Кажется, плохо дело, юный Тим. Удары по голове – штука опасная. Даже если они не смертельны, от них бывают последствия. Очень плохие последствия. Необратимые. – Его голос был мрачным и скорбным, но в глазах плясал смех.
Тим этого и не заметил.
– Мне надо ехать. Я нужен маме.
Он опять бросился к Битси. На этот раз успел пробежать пять-шесть шагов, прежде чем сборщик налогов остановил его, схватив за плечи. Пальцы этого человека были словно стальные тиски.
– Прежде чем ты уедешь, Тим – и я, конечно же, благословлю тебя на добрый путь, – тебе нужно сделать еще одну вещь.
