Джо Аберкромби - Полмира
– Сдается мне, ты приобрела в его лице врага, – пробормотал Бранд, пряча кинжал в ножны.
– О, врагов я приобретаю с невероятной легкостью. Что там говорит отец Ярви? Враги – это цена успеха.
И она крепко обняла их за плечи, обоих – и Бранда, и Одду, и заметила:
– Удивительно, что у меня еще и друзья появились!
Алый день
– За щиты! – заорал Ральф.
И Бранда так и подкинуло от страха – только что он видел сладкие сны о родном доме, и вдруг раз – и из-под теплого одеяла нужно вылезать в утренний холод, а над головой алеет небо цвета крови.
– За щиты!
Люди суматошно выбирались из постелей, наталкивались друг на друга, носились, как спугнутые овцы – полуодетые, непроснувшиеся, кто при оружии, кто еще нет. Кто-то наступил на угли кострища, когда несся мимо, вихрем полетели искры. Кто-то отчаянно лез в кольчугу, путаясь в рукавах, и ревел от натуги.
– К оружию!
Колючка подскочила и встала рядом. На нестриженой половине головы волосы свалялись в безобразные колтуны, торчали космами среди наспех заплетенных косичек. А вот оружие в ее руках лоснилось свежей смазкой, и выражение лица было самое решительное. Бранд смотрел на нее и… набирался храбрости. Потому что, боги, храбрость ему сейчас очень была нужна. Он очень хотел набраться храбрости и отлить.
Они разбили лагерь в излучине реки, на единственном на многие мили холме с плоской вершиной. Из склонов торчали осколки камней, из вершины – пара кривоватых деревьев. Бранд побежал к восточному склону, где собиралась команда. И оглядел похожую на океан плоскую равнину, которая тянулась к самому рассветному солнцу. Трясущимися руками он протер заспанные глаза и увидел всадников. Призрачных всадников, скачущих сквозь утреннюю дымку.
– Коневоды? – пискнул он.
– Ужаки, я полагаю, – отец Ярви стоял, прикрывая бледные глаза ладонью от света Матери Солнца. Та как раз вставала кровавым пятном над горизонтом. – Однако они живут по берегам Золотого моря… Не понимаю, что привело их сюда…
– Невероятно сильное желание поубивать нас? – подсказал Одда.
Всадники уже виделись вполне отчетливо: красные отблески солнца на наконечниках копий и кривых мечах, на шлемах в виде звериных голов.
– И сколько их? – пробормотала Колючка – под кожей бритой части головы ходуном ходили мускулы.
– Восемьдесят? – Фрор наблюдал за приближающейся конницей совершенно спокойно – прям как за соседом, пропалывающим грядку. – Девяносто?
Тут он развязал мешочек, плюнул в него и принялся что-то размешивать пальцем.
– Сотня?
– Боги, – прошептал Бранд.
Теперь он слышал топот копыт. Коневоды приближались, над степью разносились их странные, ни на что не похожие вопли. Вокруг тоже рычали и звенели оружием: все спешно готовились к бою и призывали помощь богов. Один всадник подскакал ближе – стало видно, что у него длинные, развевающиеся на ветру волосы – и выстрелил из лука. Бранд съежился, но это был пристрелочный выстрел – так, подразнить. Стрела упала в траву, не долетев до них и половины склона.
– Старый друг как-то сказал мне: чем больше у врага численный перевес, тем слаще победа, – заметил Ральф, пробуя мозолистыми пальцами тетиву.
Та сердито загудела.
Доздувой распеленал из промасленной ткани свой гигантский топор:
– Ага. А смерть ближе.
– Кто хочет встретить Смерть стариком, греющимся у очага? – Одда растянул губы в своей безумной улыбке, на зубах блеснула слюна.
– Не вижу в этом ничего плохого.
Фрор запустил руку в мешочек и вытащил ее всю перемазанную в синей краске. Потом приложил ладонь к лицу – остался здоровенный отпечаток.
– Но я готов.
А вот Бранд был не готов. Совсем. Он вцепился в щит, на котором Рин нарисовала дракона – когда это было-то, словно вообще в другой жизни… Вцепился, до боли в изодранных веревкой ладонях, в рукоять своего топора. А коневоды носились вокруг, то разделяясь, то съезжаясь вместе, они текли по степи подобно быстрому потоку – и неуклонно приближались. Над рогатым черепом развевалось белое знамя. Он уже мог разглядеть свирепые, перекошенные, злобные лица, вытаращенные глаза. Как же их много…
– Боги, – прошептал он.
И этого он хотел? А между прочим, в кузне у Гейден совершенно скучно, сухо и безопасно, на что он променял ее?!
– Скифр!
Отец Ярви говорил так, что стало понятно – дело неотложное.
Старуха сидела, скрестив ноги, у прогоревшего костра. И таращилась в уголья, словно пытаясь вычитать по ним рецепт спасенья.
– Нет, – резко бросила она через плечо.
– Стрелы! – заверещал кто-то, и Бранд увидел их – черные длинные прутики высоко в небе, невесомо летящие с ветром.
Одна упала рядом с ним, трепеща опереньем. Надо же, дунь ветер посильней – и эта штучка из дерева и металла вошла бы ему в грудь. И он бы умер здесь, под этим кровавым небом, и никогда б не увидел сестренку, порт и помойки Торлбю. Казалось бы, что ему до тех помоек, однако из нынешнего его далека даже дерьмо казалось привлекательным и родным до печенок…
– А ну в стенку, уроды ленивые! – заорал Ральф, и Бранд вскарабкался и встал между Оддой и Фрором.
Дерево и металл заскрипели, когда они подняли щиты: левый край под щит, правый – на щит соседа. Тысячу раз они это делали на тренировочной площадке – вот руки и ноги все запомнили и делали все сами по себе, раз уж голова словно глиной забита. Бойцы с копьями и луками встали сзади и хлопали по плечу, подбадривающе ворча. А те, у кого щита не было, стояли наготове: их дело – убивать тех, кто прорвется через стенку. И встать на место того, кого убьют. Потому что сегодня кого-нибудь обязательно убьют. Как пить дать.
– Даже позавтракать не дали, сукины дети! – зло заметил Одда.
– Ежели б я шел кого убивать, я б ему ни за что пожрать не дал! – рассудительно заметил Фрор.
Сердце Бранда билось так, что едва из груди не выпрыгивало, колени дрожали – хотелось припустить подальше отсюда, челюсти сжимались до хруста – хотелось стоять до конца и не опозориться. Он повел плечами – как все плотно-то стоят… Боги, как отлить хочется…
– Как ты получил этот шрам? – прошептал он.
– Тебе сейчас рассказать? – рыкнул Фрор.
– Мы с тобой плечом к плечу стоим, вот умру – как я узнаю, с кем стоял?
– Отлично! – ванстерец оскалил зубы в безумной улыбке, здоровый глаз казался белым посреди вымазанным синим лица. – Вот умрешь – тогда и расскажу.
Отец Ярви, пригибаясь, чтоб из-за стенки особо не вылезать, выкрикивал что-то на языке коневодов – надо же было умягчить дорогу Отче Миру. Но коневоды не отвечали, только шикали и бились о дерево стрелы. Кто-то закричал от боли – стрела попала в ногу.
– Этот день принадлежит Матери Войне, – пробормотал Ярви, вскидывая в руке изогнутый меч. – Покажи им, как надо стрелять, Ральф!
– Стрелы! – проорал кормчий, и Бранд отступил, наклонив щит – чтоб щель для лучника сделать.
Ральф встал у него за спиной, натянул до отказа свой черный лук. В этот раз тетива гудела яростью. Бранд почувствовал на щеке ветерок от выпущенной стрелы, а потом шагнул вперед и сомкнул щиты с Фрором.
Из степи донесся пронзительный вопль – стрела попала в цель. Команда расхохоталась и заулюлюкала, и все показывали языки, и коневоды видели их свирепые, перекошенные, злобные лица. Бранду, впрочем, совсем не хотелось смеяться и улюлюкать. Ему все сильнее хотелось отойти в сторонку и отлить.
Все хорошо знали тактику коневодов: наскочили – откатились, заманили врага в ловушку, измотали обстрелом. Однако щитовую стенку на раз стрелой не пробьешь, да и лук Ральфа оказался в деле даже страшней, чем выглядел. Они стояли на вершине невысокого, но все же холма, так что бил он дальше, чем всадники. И, несмотря на преклонные годы, не промахивался. Одна за другой вниз по зеленому склону свистели его стрелы, а Ральф стоял спокойный, как вода в старице, и терпеливый, как камень. Команда снова разразилась восторженными кликами: кормчий спешил всадника – стрела подбила лошадь, наездник рухнул в траву. Остальные отошли на выстрел и стали собираться в кучку.
– Они не могут нас окружить, потому что позади река.
Между ними протиснулся отец Ярви и поглядел поверх щита Одды.
– Они не могут пустить лошадей по склону, потому что кругом булыжники, к тому же мы на вершине. Моя левая рука выбрала нам хорошее место для лагеря.
– Не первый раз пляшем, – мрачно заметил Ральф, отпуская с тетивы очередную стрелу. – Они спешатся и пойдут на нас, и разобьются о щитовую стенку, как Матерь Море о скалы.
Между прочим, скалы не чувствуют боли. И кровь у них не идет. И еще они не умирают. Бранд приподнялся на цыпочки, чтобы глянуть поверх щитов, и увидел, что ужаки слезают с коней. И готовятся к атаке. Как же их много… Раза в два больше, чем людей на «Южном ветре»… А может, и в три…
– Чего они хотят? – прошептал Бранд.
Голос его, как выяснилось, дрожал от ужаса, и Бранду стало еще страшнее.
