Джо Аберкромби - Герои
– Ну не герой ли ты!
– Пытаюсь им быть, но ты, черт подери, несказанно это осложняешь. В следующий раз, прошу тебя, ради меня, подумай, прежде чем говорить что-то в лоб. Или уж лучше говори о погоде!
И он поскакал к голове колонны.
– Срать я хотела на погоду, – буркнула Финри вслед, – и на Мида этого тоже.
Хотя в словах Гара определенно был смысл. От того, что она досаждает лорд-губернатору Миду, нет пользы ни ей самой, ни мужу, ни Союзу, ни даже беженцам. Его надо извести.
Отдать и отнять
– Вставай давай, старый.
Зоб пребывал в полудреме. Ему казалось, что он дома, молодой человек, или, наоборот, уже на покое. Это кто там, Кольвен улыбается из угла? Он строгает чурочку на верстаке; кудрявится стружка, похрустывает под ногами. Зоб хрюкнул, перевернулся, в боку полыхнула боль, обожгла страхом. Он попытался натянуть одеяло.
– Какого…
– Такого, такого, – на плече лежала рука Чудесницы. – Поначалу хотела дать тебе поспать.
На голове у нее была длинная корка, короткие волосы в запекшейся крови.
– Думала, тебе это пойдет на пользу.
– Еще несколько часиков и впрямь бы не помешало.
При попытке сесть – вначале быстро, затем медленно-премедленно, – Зоб стиснул зубы от десятка болевых ощущений, все разного характера.
– Война все-таки, черт возьми, занятие для молодых.
– А что делать?
– Да ничего толком не поделаешь.
Она подала фляжку; он, глотнув, прополоскал несвежий рот и выплюнул воду.
– Черствого следов нет. Атрока мы похоронили.
Зоб, не донеся до рта фляжку, медленно опустил руку. У подножия камня на дальней стороне Героев виднелась куча свежевырытой земли. Возле нее стояли с заступами Брек и Легкоступ. Между ними уставился себе под ноги Агрик.
– Слова еще не сказали? – спросил Зоб, зная, что нет, но все же надеясь.
– Тебя ждем.
– Хорошо, – сказал он и грузно поднялся, схватив подручную за руку.
Утро было серое, с ветерком. Облака устилали скалистые вершины гор; туман накрывал болота на дне долины дымчатым одеялом.
Зоб вразвалку прихромал к могиле, пытаясь обмануть боль в суставах. Он бы лучше шел за чем-нибудь другим, однако есть дела, от которых не отвертишься. Все сбрелись, расположились полукругом – печальные, притихшие. Дрофд упихал в себя разом целый ломоть хлеба и спешно обтирал пальцы о рубаху. Жужело с откинутым капюшоном нянчил Меч Мечей бережно, как родитель – больного ребенка. У Йона лицо еще мрачнее обычного, а это надо постараться. Зоб нашел себе место у изножья могилы, между Агриком и Бреком. Лицо горца осунулось, утратило обычный румянец, а повязку на ноге обагряло большое свежее пятно.
– Нога как? – осведомился Зоб.
– Так, царапина.
– Хороша царапина, кровь хлещет без продыху.
Брек улыбнулся, отчего татуировки на лице шевельнулись.
– И это, по-твоему, хлещет?
– Да вообще-то не так чтобы.
Уж во всяком случае не сравнить с племянником Черствого, которого Жужело разрубил считай что напополам. Зоб глянул через плечо туда, где они в укромном месте под полуразрушенной стеной сложили трупы. Подальше от глаз, но не забытые. Мертвые. Всегда мертвые. Зоб посмотрел на черную землю, раздумывая, что сказать. На черную землю, как будто в ней были ответы на вопросы. Однако нет в земле ничего, кроме темноты.
– Странная штука, – голос вышел с хрипом, пришлось откашляться. – Совсем недавно Дрофд спрашивал, называются ли те камни Героями потому, что там погребены Герои. Я сказал, что нет. А вот теперь один здесь, может, нашел покой.
Зоб поморщился – не от печали, а просто чувствовал, что несет околесицу. Дурь несусветную, какой не проймешь и ребенка. Но вся дюжина торжественно кивнула, а Агрик так еще и с влажным следом слезы на щеке.
– Эйе, – сказал Йон.
На могиле из уст вырывается иной раз такое, что обсмеяли бы в любой таверне, а тебе внемлют как какому-нибудь заумному мудрецу. Каждое слово Зоб ощущал как вонзающийся нож, но прекратить было нельзя.
– Атрок пробыл с нами недолго. Но он оставил след. И не будет забыт.
Зоб думал о других, кого успел похоронить; имена и лица, истертые годами, не поддающиеся даже исчислению.
– Он стоял заодно с товарищами. Храбро сражался.
А умер скверно, изрубленный топором на земле, которая не значила ничего.
– И дело делал правое. Что, видно, только и можно спросить с человека. И если есть кто…
– Зобатый, – окликнул Хлад, стоящий шагах в тридцати к югу от кружка.
– Тихо ты, – шикнул Зоб.
– Какое там тихо, – раздраженно бросил Хлад, – сюда, живо.
Привлеченный серьезностью тона, Зоб поспешил туда, где меж двух камней открывался вид на серую долину.
– Куда смот… Ох-х.
За рекой, снизу у Черной пади, где стелется бурый отрезок Уфрисской дороги, виднелись всадники, скачущие во весь опор в сторону Осрунга. Сорок верховых, никак не меньше. А может, и больше. Несутся так, что аж грязь из-под копыт.
– И вон там.
– Черт.
Еще два отряда – пара десятков в каждом – двигались в другую сторону, к Старому мосту. К переправам. Обходя с обеих сторон Героев. У Зоба тревожно заныло в груди.
– А Легкоступ чем у нас занимается?
Он растерянно оглянулся, как будто речь шла о какой-то оброненной и запропастившейся вещи. Между тем Легкоступ стоял непосредственно за его спиной, осторожно подняв палец. Зоб медленно выдохнул и похлопал его по плечу.
– А, вот ты где. Вот вы где.
– Воитель, – подал голос Дрофд.
Зоб посмотрел в ту сторону, куда он указывал. Дорога к югу от Адвейна, нисходящая в дол через лощину меж двумя пустошами, была полна оживленного движения. Зоб вынул окуляр и пристально вгляделся.
– Это Союз.
– Сколько их, по-твоему?
Туман слегка развеялся, и сквозь него перед глазами Зоба на секунду проглянула колонна между холмов – люди и металл, острия пик, секир и алебард, флаги и вымпелы. Конца-краю не видно.
– Похоже, все идут, – выдохнула Чудесница.
Брек тоже вгляделся.
– Кто скажет, что теперь нам не отвертеться от драки…
Зоб опустил руку.
– Иногда единственно верное – это уноситься без кукареканья, как драному петуху. А ну, ноги в руки, да поживей! – взревел он. – Не рассусоливать! Уходим сию минуту!
Снаряжение у его дюжины было, как правило, всегда собрано, а остальное спешно кинулись рассовывать по торбам. Легкоступ успевал еще и напевать что-то бравое, походное. Весельчак Йон притаптывал башмаком костерок, а Жужело стоял и смотрел, полностью готовый в дорогу, поскольку единственным его имуществом был Меч Мечей.
– Костер-то зачем топчешь? – спросила Чудесница.
– Еще я буду мой огонь оставлять этим выродкам, – проворчал Йон.
– Ты думаешь, они вокруг него всем скопищем рассядутся?
– Да хоть и не рассядутся.
– Мы и то вокруг него все не помещаемся.
– Да ну и что.
– А вот ты подумай: вдруг ты его оставишь, а кто-нибудь из молодцов Союза обожжется и они все с перепугу уберутся восвояси?
Йон ожесточенно дотоптал последние угли.
– Нечего! Ни уголька не оставлю мерзавцам.
– И что? – спросил Агрик.
Зобу сложно было смотреть в его глаза, полные гневного отчаяния.
– И это все слова, что достались ему?
– Можно будет сказать и больше, только, как видно, погодя. А сейчас надо позаботиться о живых.
– Мы сдаемся, – Агрик, стиснув кулаки, воззрился на Хлада, как будто это он убил его брата, – уступаем этот клочок. Мой брат умер ни за что ни про что. Просто так. За драный бугор, который мы даже не пытаемся удержать! Не вступи мы в бой, Атрок был бы жив! Слышите?!
Агрик сделал шаг, подступаясь к Хладу, но сзади его ухватил Брек, а спереди путь преградил Зоб.
– Слышу, – пожав плечами, скучным голосом ответил Хлад. – Я все слышу. И не в первый раз. Если б я не отправился в Стирию, у меня по-прежнему были бы оба глаза. Но я отправился. И глаз теперь один. Мы сражались. Его не стало. Жизнь катится лишь в одну сторону, и не всегда в ту, куда бы нам хотелось. Такие дела.
Он повернулся и зашагал на север, взвалив на плечо топор.
– Забудь о нем, – настойчиво сказал Зоб Агрику на ухо.
Что такое потеря брата, он знал. Он сам схоронил троих одним и тем же утром.
– Если тебе нужно кого-то винить, вини меня. Это я выбрал драться.
– Выбора не было, – вмешался Брек. – Это было единственно верное решение.
– А Дрофд куда делся? – спохватилась Чудесница, когда надевала через плечо лук. – Дрофд!
– Да здесь я! Сейчас!
Он нашелся возле стены, где лежали тела людей Черствого. Зоб застал его на коленях возле трупа за обшариванием карманов. Улыбнувшись через плечо, Дрофд с довольным видом протянул на ладони несколько монет.
– Вот, воитель, при этом оказалось… – увидев хмурое лицо вождя, он осекся. – Да я думал разделить между…
– Положи обратно.
Дрофд непонимающе моргнул.
– Ему-то они теперь без надобности…
