Тоти Мартинес - Энда. Земля легенд
– Сеньор!
Оргот окликнул его с обратной стороны двери, отделявшей спальню от остальной части дома.
– Входи, – отозвался он.
Оргот вошел и остановился в растерянности, увидев их в постели, укрытых теплым одеялом. Преодолев оцепенение, длившееся всего мгновение, он устремил взгляд в окошко, через которое в комнату проникали слабые лучи солнца и свежий воздух, и заговорил:
– Прибыл гонец от Унмарилуна Эланоа.
Баладасте быстрым движением откинул одеяло и вскочил с кровати.
– Помоги мне одеться! – скомандовал он.
Оргот помог ему надеть штаны и сорочку, тунику и кольчугу, шерстяные чулки и кожаные ботинки. Затем накинул ему на плечи толстый плащ из медвежьей шкуры, застегнув его у горла брошью размером с ладонь, изготовленной из золота и драгоценных камней. Баладасте был высоким и крупным мужчиной. Одетый с ног до головы во все черное, не считая белых прядей в меховой накидке и блеска броши, он, несомненно, являл собой зрелище внушительное и даже пугающее. Прежде чем выйти вслед за своим хозяином, Оргот не удержался и бросил взгляд на постель, на которой продолжала лежать Тала. Встретившись с ней взглядом, он содрогнулся всем телом. На краткое мгновение воин представил себе, что это он, а не дож, пользуется благосклонностью этой красивой женщины, даже не попытавшейся прикрыть свою наготу после того, как любовник сбросил с нее покрывало.
Посланец Унмарилуна Эланоа склонился перед дожем, отдавая почести человеку, чья воинская доблесть порождала в его душе в равной степени страх и восхищение.
– Мой господин просит тебя встретиться с ним в Башне Айры, – произнес он, не осмеливаясь взглянуть ему в лицо.
– Могу я узнать, почему он не пожелал утруждать себя и вместо того, чтобы присылать тебя, не прибыл сюда лично?
Едва заметная дрожь охватила тело посланца, услышавшего гнев в голосе могущественного собеседника.
– Его мучает боль в ноге.
На следующее утро дож отправился в путешествие в Айру в сопровождении Оргота и еще полудюжины самых отважных воинов. Он выбрал дорогу вдоль линии оборонительных сооружений фрей, возведением которых руководил лично. Тала тоже ехала с ним, хотя он долго колебался, не решаясь взять ее с собой. В местности, населенной атур, в окружении своих людей, она могла изыскать способ бежать. Но он не знал, сколько времени займет поездка, и слишком привык к тому, что она всегда находится под рукой. Он уже и представить себе не мог, что может быть иначе. Он не сообщил ей, куда они едут, а она не стала спрашивать. С виду ее больше заботили бегущие рядом овчарки. Тем не менее он знал, что цель путешествия Тале известна. Об этом говорил блеск ее глаз, который разгорался все ярче по мере того, как они приближались к территориям племени атур.
С вершины холма неприступная Башня Айры походила на гигантскую палицу, которую вонзила в землю рука великана. Узкая и высокая, лишенная каких-либо отверстий в стенах, она расширялась в своей самой высокой части, из бойниц которой ее защитники могли отразить любую атаку без малейшего для себя урона. Вместо снега, затруднявшего продвижение всего несколькими милями ранее, здесь шел дождь, а мгла, казалось, поднимающаяся из вод реки, окутывала башню плотной пеленой, придавая ей вид угрюмый и зловещий.
В каких-то ста футах от башни отряд внезапно оказался в окружении черных, неизвестно откуда возникших всадников.
– Дорогу дожу Баладасте, генералу короля Гонтрана! – рявкнул Оргот.
Всадники растворились в тумане так же быстро, как и появились. Спустя несколько минут дож и Тала вошли в зал, освещенный закрепленными на стенах факелами. Тут они увидели Унмарилуна Эланоа, восседающего в резном кресле, достойном повелителя города, а не простого вождя небольшого клана. Определить возраст хозяина башни было сложно, но тарбело вспомнил, что он уже славился своей отвагой, а также жестокостью, когда сам Баладасте был всего лишь юным учеником Коллегиума в Элузе. Своей длинной белой бородой, в которой виднелись серые пряди и которая, возможно, была призвана компенсировать плешивость ее хозяина, крючковатым носом и бегающим взглядом он напоминал коршуна, готовящегося камнем упасть на жертву, что и снискало ему его прозвище Эланоа. Его босая левая нога покоилась на подушке, в свою очередь лежащей на скамеечке. Зрелище было несколько комичным – с учетом того, что речь шла о человеке, наводящем такой ужас на окружающих, что собственное племя, барето, изгнало его за жестокость. Однако жесткие черты и взгляд хищника у кого угодно отбили бы охоту насмехаться над его положением.
– Тебе придется извинить меня за то, что не могу встать навстречу, чтобы оказать достойный тебя прием, – вместо приветствия произнес он.
В его голосе не слышалось ни следа покорности. Скорее можно было предположить, что он принимает человека рангом значительно ниже себя. Баладасте не ответил, а один из слуг поспешил поставить для него стул перед троном своего господина.
– Сожалею о твоей болезни, – произнес генерал, расположившись на стуле.
– Я тоже. Время от времени со мной это случается, и, смею тебя заверить, я тебе такого не пожелаю. Боль временами просто невыносима, как будто меня режут изнутри острым ножом.
– Я привез с собой кое-кого, кто, возможно, сможет тебе помочь.
Дож, не оборачиваясь, сделал жест рукой, и Тала приблизилась к ним. Хищные глаза Унмарилуна вспыхнули удивленно и вопросительно, когда она появилась из мрака подобно призраку из потустороннего мира. Укутанная в меховую накидку, с распущенными волосами, на лбу перехваченными лентой, с горделивой осанкой и раскрасневшимися от холода щеками, она показалась барето самой красивой и желанной из когда-либо виденных им женщин.
– Великолепный подарок! Хотя этой кобылке придется обождать, прежде чем я смогу ее объездить! – не стесняясь в выражениях, воскликнул он.
– Она моя, – холодно ответил тарбело.
Свирепый вождь мгновенно понял свою нелепую ошибку. Однако ни единый мускул не дрогнул на его лице, и, сделав знак, чтобы им подали горячего вина, он поднял кубок.
– Ты счастливый человек. Выпьем за твое здоровье. И как же сможет помочь мне твоя госпожа? – продолжил он, отпив немного.
– Она разбирается в целебных зельях.
– А она случайно не колдунья?
– А тебе не все равно, если она сможет облегчить твои страдания?
– Не доверяю я ведьмам. Они с одинаковым успехом могут вылечить или убить…
– Отлично, продолжай мучиться дальше.
С этими словами Баладасте пнул его в большой палец больной ноги. Унмарилун взвыл и разразился проклятиями, мечтая приказать убить дожа на месте, чего он, разумеется, не сделал. Проклятый тарбело обезглавил бы его прежде, чем кто-то из его людей успел сделать хоть один шаг. С одной стороны, он признавал его превосходство, а с другой – Гонтран лично приказал бы казнить его и всех его людей, прослышав, что они убили его самого ценного генерала. Кроме всего прочего, он заслужил подобное обращение, оскорбив его женщину.
– Я буду благодарен твоей госпоже за помощь, – произнес он, переведя дух. – А сейчас позволь ей удалиться в комнату, которую я для тебя приготовил. Нам надо поговорить.
– Иди.
Тала покинула зал вслед за слугой, который шел впереди, показывая дорогу. Прежде чем начать разговор, Баладасте и Унмарилун дождались, пока все слуги и солдаты также выйдут и закроют за собой железную дверь, отгораживающую помещение от внешнего мира.
– Я исполнил твой приказ и уничтожил всех Хранителей. – Барето стиснул губы, пережидая новый приступ боли. – Хотя…
– Что?
– Я не уверен в том, что один из них не остался в живых.
Он рассказал ему о том, что произошло в Ущелье, и о смерти двенадцати своих людей, чьи полузанесенные снегом тела обнаружили лишь много дней спустя.
– Один человек не смог бы оказать сопротивление дюжине твоих воинов и остаться в живых.
– Я тоже так подумал. Мои всадники – великолепные воины, но мне сообщили, что там нет и следа других тел.
– Возможно, он умер от полученных ран, укрывшись в одной из многочисленных пещер в скалах Ущелья.
– В таком случае придется дождаться оттепели и сделать вылазку вглубь Ущелья. В любом случае, один Хранитель не сможет помешать нашим планам…
– Нашим?
– Твоим планам, дож, – уточнил Унмарилун.
Обычно, овладев Талой, Баладасте в изнеможении откидывался на подушки и тут же засыпал. Но в эту ночь сон к нему не шел. Его будоражили мысли о том, что до власти единственного повелителя Энды ему рукой подать. Эта цель манила его к себе с того самого момента, когда десять зим назад король фрей назначил его первым генералом своих войск. Власть была самым мощным из всех наркотиков, и ему это было отлично известно, потому что он был знаком с воздействием грибов и корней, которые у некоторых вызывали различные видения, хотя лично его всего лишь приводили в состояние неописуемой эйфории. Он не принимал отвар дьявольского гриба с тех пор, как стал дожем, и уж подавно он ему стал не нужен после того, как он разделил ложе с Талой. Мысль подчинить своей власти племена по обе стороны Илене по мере роста его могущества обретала все более отчетливую форму. Каждая одержанная им победа, каждый покоренный народ повышали и утверждали его влияние и преданность его солдат, часть которых была людьми без роду и племени, часть – выпущенными из тюрем преступниками. Тем не менее все они с готовностью служили вождю, лишенному таких качеств, как подобострастие и алчность, толкающих членов королевских семей на предательства и убийства собственных родственников. Он мечтал о создании новой, свободной и могущественной территории, расположенной между двумя великими реками, с которой пришлось бы считаться как фрей, так и гаута. Пока же главной его задачей была осторожность и недоверчивость. Он прекрасно осознавал, что у Гонтрана имеются свои информаторы и что малейшего подозрения будет достаточно, чтобы он уничтожил его без всяких колебаний. Лишь Унмарилун Эланоа был посвящен в его замысел, хотя и не до конца и лишь потому, что он в нем нуждался, при этом не доверяя ему ни капли. Этот барето был настолько беспринципен, что от него отреклось собственное племя. Тем не менее он располагал воинами, равных которым не было во всей Энде, к тому же преданными, как собаки. Грабители, убийцы, насильники, люди без малейшего представления о чести и совести становились под его знамя, чтобы дать волю своим самым низменным инстинктам либо просто потому, что им надоело блуждать по дорогам, как овцам без пастуха. Как бы то ни было, пока что это сотрудничество себя оправдывало, и Баладасте намеревался продолжать пользоваться им, пока оно не исчерпает себя до конца, а уж потом изыскать способ избавиться от него и его псов. Он вспомнил о Хранителе, которому, возможно, удалось ускользнуть от Койра, всадников Унмарилуна, и у него вырвалось ругательство. Кем бы он ни был, он был не единственным из Хранителей. Он лично знал еще одного. Баладасте уснул, поглаживая золотой медальон с четырьмя объединенными полыми сферами, с которым никогда не расставался.
