Поцелуй теней - Гамильтон Лорел Кей
– Так зачем ты нарушаешь свое главное правило, Джереми? Он мотнул головой, не глядя на меня.
– Пойди посмотри на них, Мерри. Доверяю тебе судить. Если ты скажешь, что мы этим заниматься не будем, то мы не будем. Только я думаю, у тебя будет то же чувство, что у меня.
Я взяла его за плечо:
– И какое же у тебя чувство, начальник? Кроме тревоги?
Я провела ладонью вниз по его руке, и он посмотрел на меня.
Глаза его стали темно-серыми от злости, как сгоревшие угли.
– Пойди посмотри на них, Мерри. Если ты разозлишься, как я, то мы этого гада прищучим.
Я сжала пальцы на его руке:
– Джереми, спокойнее. Обычное разводное дело.
– А если я тебе скажу, что это покушение на убийство?
Голос звучал очень спокойно, по-деловому и никак не гармонировал с пристальностью взгляда, с напряженной дрожью руки.
Я отодвинулась:
– Покушение на убийство? Что ты имеешь в виду?
– Мерзейшее из всех смертельных заклинаний, что бывали в моем кабинете.
– Муж пытается ее убить?
– Кто-то пытается, и жена говорит, что это муж. Любовница с ней согласна.
Я заморгала:
– То есть ты хочешь сказать, что у тебя в кабинете сидят и жена, и любовница?
Он кивнул и даже, несмотря на обуревавший его гнев, не мог не улыбнуться.
Я улыбнулась в ответ:
– М-да, нечто совсем новое.
Он взял меня за руку:
– Это было бы новое, даже если бы мы занимались разводами.
Большим пальцем он поглаживал мои пальцы. Нервничал, иначе бы так надолго мою руку не задержал. Успокоительная гимнастика, вроде как что-то вертеть в руках. Потом поднес мою руку к губам и обозначил на ней поцелуй. Наверное, заметил, что проявляет нервозность. Он полыхнул белой улыбкой – лучшие коронки, которые можно купить за деньги, – и повернулся к двери.
– Сперва ответь мне на один вопрос, Джереми.
Он оправил костюм – чуть одернул пиджак, будто тот и так не сидел безупречно.
– Всегда готов.
– Почему ты так этого испугался?
Улыбка медленно погасла, лицо стало серьезным.
– Какое-то нехорошее чувство насчет всего этого, Мерри. Пророчество – не мой дар, но тут пахнет паленым.
– Так не берись. Мы не копы. Мы работаем за очень хорошие деньги, а не ради клятвы служить и защищать.
– Ты их сейчас увидишь. Если ты после этого честно скажешь, что мы остаемся в стороне, так тому и быть.
– А откуда вдруг у меня президентское вето? На вывеске у нас написано "Грей", а не "Джентри".
– Тереза – настолько эмпат, что никому не может отказать. Роан слишком мягкосердечен, чтобы прогнать плачущих женщин. – Он оправил сизовато-серый галстук, погладил бриллиантовую булавку. – Остальные – отличные работники, но решения принимать им не по зубам. Остаешься ты.
Я всмотрелась в его глаза, стараясь проникнуть за пелену гнева и тревоги, прочесть, что там у него в голове.
– Ты – не эмпат, не мягкосердечный и отлично умеешь принимать решения. Что мешает тебе принять и это?
– То, что, если мы их отправим, им идти больше некуда. Не получат помощи в нашем офисе – обе они покойницы.
Я смотрела на него, наконец-то поняв.
– Ты знаешь, что нам надо держаться в стороне, но не можешь заставить себя сказать это им. Не можешь заставить себя осудить их на смерть.
– Да, – кивнул он.
– И почему ты думаешь, что смогу я, если не можешь ты?
– Надеюсь, что хоть у одного из нас хватит здравого смысла не быть таким дураком.
– Я не допущу, чтобы вы все погибли ради чужих, Джереми, так что будь готов оставаться в стороне.
Даже я сама услышала, как холодно и жестко звучит мой голос.
Он снова улыбнулся:
– Узнаю нашу маленькую хладнокровную стерву.
Я пошла к двери, покачав головой.
– Вот поэтому ты меня и любишь, Джереми. За то, что можешь рассчитывать: я не дрогну.
И я вышла в коридор в полной уверенности, что сейчас этих баб сплавлю. Послужу стеной, защищающей нас от благих намерений Джереми. Видит Богиня, случалось мне ошибаться, но редко когда так крупно, как предстояло сейчас.
Глава 2
Почему-то я думала, что сразу пойму, кто из них жена, а кто – любовница, с первого взгляда. Но с этого самого первого взгляда я увидела двух симпатичных женщин, одетых неформально, как две подружки, собравшиеся пошляться по магазинам и позавтракать в ресторане. Одна была маленькая, хотя на несколько дюймов выше меня или Джереми. Светлые волосы до плеч, небрежные кудряшки явно натуральные – она ничего особенного с ними сегодня не делала. Обыкновенная симпатичная девица, только большую часть лица занимали необычайно синие глаза. Густые черные брови дугой, бахрома темных ресниц очень эффектно обрамляет глаза, хотя цвет бровей вызывает сомнение в натуральности цвета волос. Косметики на ней не было, но как-то ей удавалось выглядеть очень хорошенькой – эфирно и притом весьма естественно. Чуть косметики и трудов – будет сногсшибательная женщина. Да нет, косметики и более подходящей одежды будет мало.
Она сжалась в кресле для клиентов, ссутулила плечи, будто ждала удара. Прекрасные глаза смотрели на меня, не мигая, как у оленя в свете фар, будто ей было не под силу предотвратить то, что сейчас случится, а случится что-то очень плохое.
Вторая была высокой, пять футов восемь дюймов или даже больше, стройная, с длинными блестящими светло-каштановыми волосами, свисавшими до талии. На первый взгляд ей было чуть за двадцать. Потом я встретилась с ней взглядом и по выражению этой карей глубины добавила еще лет десять. Так смотреть до тридцати не получается. Она выглядела уверенней блондинки, но какая-то дрожь была в ее глазах, напряжение в плечах, будто она подавляла какую-то глубокую боль. И казалось, что кости у нее под кожей сделаны из чего-то более хрупкого, чем обычная кость. Только одно может придать столь высокой, повелительной женщине хрупкий вид: кровь сидхе. Ну конечно, это было много поколений назад, совсем не то что мое родство с двором, но наверняка какая-то прапрапрабабушка полежала не с человеком и понесла дитя. Кровь фейри любого рода отмечает семью, но кровь сидхе остается навсегда. Если она есть, она уже не уйдет.
Я решила, что блондинка – жена, а шатенка – любовница. Из них двоих блондинка казалась более забитой, что и бывает при бурных мужьях. Они гнобят всех женщин, попадающихся на жизненном пути, но обычно хуже всего приходится близким родственникам. Так было, во всяком случае, у моего деда.
Я вошла с улыбкой, протянув руку для пожатия, как с любым другим клиентом. Джереми нас представил. Маленькая блондинка оказалась женой, Фрэнсис Нортон, высокая шатенка – любовницей, Наоми Фелпс.
Рукопожатие Наоми было твердым, рука прохладной на ощупь, эти необычные косточки ходили под кожей. Я самую чуточку задержала ее руку, наслаждаясь ощущением. За три года я впервые общалась с другим сидхе. Даже прикосновение других фейри с этим не сравнится. Что-то есть в этой королевской крови, подобное наркотику. Если раз попробуешь, тебе всегда будет его недоставать.
Она посмотрела на меня озадаченно, и недоумение было очень человеческое. Я отпустила ее руку и постаралась притвориться человеком. Иногда это у меня получается лучше, иногда хуже. Я могла бы попытаться оценить ее парапсихически, посмотреть, нет ли в ней чего-то еще, кроме костной структуры, но невежливо пытаться читать чужие магические способности при первом знакомстве. Среди сидхе это считается прямым вызовом, оскорблением – ты даешь понять, что не веришь в способность собеседника защитить себя от твоей назойливой магии. Наоми вряд ли восприняла бы это как оскорбление, но ее неведение не было бы оправданием моей грубости.
Фрэнсис Нортон протянула руку, будто боясь прикосновения, и отдернула сразу, как только я ее отпустила. Я с ней поздоровалась так же вежливо, как с ее подругой, но концами пальцев ощутила заклинание. Та тоненькая оболочка энергии, которая окружает всех нас, ее аура, уперлась мне в кожу, будто стараясь не дать дотронуться до женщины. Чья-то магия настолько сильно пропитала ее тело, что заполнила ауру, как грязная вода заполняет прозрачный стакан. В некотором смысле эта женщина уже не была самой собой. Не одержимость, но нечто похожее. Определенно имелось нарушение нескольких человеческих законов, причем серьезное.
