Стивен Кинг - Песнь Сюзанны
– Нет нужды, – ответил Хенчек. – В пещеру войдут самые сильные… кого мы называем излучателями. Остальные выстроятся вдоль тропы, соединенные руками друг с другом и с отвесами.
– В любом случае нам нужна эта ночь, чтобы подготовить магниты и отвесы, – добавил Кантаб. Он смотрел на Эдди, и во взгляде читались чувство вины и страх. Молодого человека терзала невыносимая боль, сомнений тут быть не могло. И он был стрелком. Стрелок мог ударить, а если уж стрелок наносил удар, то никогда не бил вслепую.
– Возможно, будет слишком поздно, – прошептал Эдди. Вскинул на Роланда светло-карие, ореховые глаза. Только теперь они налились кровью и потемнели от усталости. – Завтра будет слишком поздно, даже если магия никуда не денется.
Роланд открыл рот, но Эдди поднял палец.
– Не говори ка, Роланд. Если еще раз скажешь ка, клянусь, моя голова разорвется.
Роланд промолчал. Эдди повернулся к двум бородатым мужчинам в темных, почти как у квакеров, плащах.
– Вы не можете с уверенностью утверждать, что магия продержится, не так ли? То, что можно открыть сегодня, завтра может закрыться для нас навсегда. И все магниты и отвесы, которыми владеют Мэнни, не смогут это открыть.
– Ага, – кивнул Хенчек. – Но твоя женщина взяла с собой магический кристалл, и что бы ты ни думал, оставленный им след в Срединном мире и Пограничье никуда не делся.
– Я бы продал душу, лишь бы вернуть его и взять в руки, – отчеканил Эдди.
Все ужаснулись, услышав эти слова, даже Джейк, и Роланд почувствовал сильное желание сказать Эдди, что тот должен взять свои слова назад, загнать обратно, за губы и язык. Слишком уж мощные силы противились их поискам Башни, темные силы, и в Черном Тринадцатом силы эти в полной мере проявляли себя. Все, что могло помочь, в той же мере могло и навредить, магические кристаллы радуги Мейрлина умели творить зло, особенно Черный Тринадцатый. Возможно, злобы в нем было столько же, как во всех остальных, вместе взятых. Даже если бы кристалл по-прежнему находился у них, Роланду пришлось приложить немало усилий, дабы не подпустить к нему Эдди Дина. В его теперешнем состоянии, когда от горя мысли мутились и он не мог взять себя в руки, Черный Тринадцатый либо уничтожил бы Эдди, либо мгновенно превратил в своего раба.
– Камень мог бы пить, если б у него был рот, – сухо заметила Розалита, удивив всех. – Эдди, даже если забыть про магию, подумай о тропе, что ведет к пещере. Потом подумай о шести десятках мужчин – многие такие же старые, как Хенчек, один или двое слепы, как летучие мыши, – которым придется подниматься по ней в темноте.
– Валун, – добавил Джейк. – Не забывай о валуне, его приходится огибать с висящими над пропастью пятками.
Эдди с неохотой кивнул. Роланд видел: он старается принять то, что не может изменить. Борется с охватывающим его безумием.
– Сюзанна Дин тоже стрелок, – напомнил Роланд. – Может, какое-то время она сможет позаботиться о себе.
– Я не думаю, что Сюзанна сейчас главная, – покачал головой Эдди, – и ты так не думаешь. Это ребенок Миа, в конце концов, а потому тело будет контролировать Миа, по крайней мере до того момента, как ребенок… малой… появится на свет.
Но Роланду интуиция подсказывала другое, и, как не раз бывало в прошлом, она не подвела его и на этот раз.
– Она, возможно, контролировала тело, когда они уходили отсюда, но потом ей скорее всего пришлось отдать бразды правления.
Вот тут заговорил Каллагэн, наконец-то оторвавшись от книги, которая ввела его в ступор:
– Почему?
– Потому что это не ее мир, – ответил Роланд. – Они перенеслись в мир Сюзанны. И могут умереть обе, если не научатся ладить друг с другом.
2
Хенчек и Кантаб отправились к Мэнни клана Красной тропы, чтобы собрать старейшин (разумеется, исключительно мужчин) и рассказать им сначала о событиях этого долгого дня, потом о затребованной плате. Роланд ушел с Розалитой в ее коттедж, стоящий на склоне холма, повыше еще недавно аккуратной будки туалета, теперь превращенной в руины. А в туалете вечным, но уже бесполезным часовым застыл Энди, робот-посыльный (со многими другими функциями). Розалита медленно раздела Роланда. Когда он остался в чем мать родила, вытянулась рядом с ним на кровати и натерла его особыми маслами: кошачьим, снимающим боль в суставах, и более густым, чуть ароматизированным, для самых нежных мест. Потом они занялись любовью. Кончили вместе (случайность, которую дураки принимают за знак судьбы); полежали, вслушиваясь в треск петард, все еще взрывающихся на Главной улице Калья Брин Стерджис, и в радостные крики горожан, что, крепко набравшись, все никак не могли угомониться.
– Спи, – прошептала Розалита. – Завтра я уже не увижу тебя. Ни я, ни Эйзенхарт или Оуверхолсер, ни кто-либо другой в Калье.
– Так ты способна видеть будущее? – спросил Роланд. В голосе слышалась расслабленность, веселые нотки, но даже в разгаре любовных утех, когда он овладел Розалитой и они вместе поднимались к вершине блаженства, Сюзанна не выходила у него из головы: пропавшая часть его ка-тета. Если бы и не было других проблем, этой одной вполне хватало, чтобы лишить Роланда покоя.
– Нет, – ответила она, – но иногда у меня бывают предчувствия, как и у любой женщины, особенно когда ее мужчина собирается уйти.
– Так вот кто я для тебя? Твой мужчина?
В ее взгляде читались смущение и уверенность.
– На то короткое время, которое ты пробыл здесь, да, мне бы хотелось так думать. Ты считаешь, что я ошибаюсь, Роланд?
Он мотнул головой. Это приятно, когда женщина называет тебя своим мужчиной, пусть и на короткое время.
Она увидела, что он не шутит, и ее лицо смягчилось. Погладила Роланда по впалой щеке.
– Хорошо, что мы встретились, Роланд, не так ли? Хорошо, что мы встретились в Калье.
– Ага, женщина.
Она прикоснулась к изуродованной правой руке, потом к правому бедру.
– Болит?
Ей он врать не стал.
– Ужасно.
Она кивнула, потом взялась за левую руку, которую он сумел уберечь от омароподобных чудовищ.
– А эта?
– Нормально, – ответил он, уже чувствуя, как боль собирается в глубине, тайком выжидая момента, чтобы нанести удар. Сухой скрут, так называлась эта болезнь в Гилеаде.
– Роланд! – позвала она.
– Да?
Она встретилась с ним взглядом. Все еще держа за левую руку, вызнавая все ее секреты.
– Заверши свое дело как можно скорее.
– Это твой совет?
– Да, любимый! До того, как оно прикончит тебя.
3
Эдди сидел на заднем крыльце дома отца Каллагэна, когда наступила полночь и День битвы на Восточной дороге, как назвали его жители Кальи Брин Стерджис, ушел в историю (чтобы потом стать легендой… при условии, что мир просуществует достаточно долго, и такое сможет случиться). В городе шум празднества все нарастал, и у Эдди даже возникли опасения, как бы горожане от избытка чувств не спалили всю Главную улицу. Он стал бы возражать? Отнюдь, я говорю, спасибо, делайте что пожелаете. Пока Роланд, Сюзанна, Джейк, Эдди и три женщины, Сестры Орисы, сражались с Волками, остальные жители Кальи прятались то ли в городе, то ли на рисовом поле у реки. Однако через десять лет, а то и через пять, они наверняка будут утверждать, что однажды осенью превзошли сами себя, встав плечом к плечу со стрелками.
В такой оценке объективностью и не пахло, какая-то его часть прекрасно это понимала. Но сейчас Эдди это мало волновало: никогда в жизни он не чувствовал себя таким несчастным, таким потерянным, а потому его и распирала злоба. Он говорил себе: не думай о Сюзанне, не гадай, где она, родила демонское отродье или нет, но мысли никак не удавалось отогнать. Она отправилась в Нью-Йорк, хоть с этим была полная ясность. Но в какой год? Увидит освещенные газовыми фонарями улицы, по которым чинно проезжают двуколки-кебы, или ее встретят антигравитационные такси, управляемые роботами производства «Северного центра позитроники»?
И жива ли она?
Он отшатнулся бы от этой мысли, если мог, но разум бывает таким жестоким. Он видел ее лежащей в канаве где-нибудь в Алфавит-Сити[3] с вырезанной на лбу свастикой и висящим на шее листком с надписью ПРИВЕТ ОТ ДРУЗЕЙ ИЗ ГОРОДА ОКСФОРД.
За его спиной открылась кухонная дверь. Послышались мягкие шаги босых ног (слух у него давно уже обострился, острота всех чувств – неотъемлемая часть снаряжения стрелка) и поскребывание когтей. Джейк и Ыш.
Мальчик сел рядом с ним в кресло-качалку Каллагэна. В той же одежде, с самодельной кобурой. В ней лежал «ругер», украденный Джейком у отца в тот день, когда он сбежал из дома. Сегодня он уже пролил кровь. Нет, не кровь. Машинное масло? Эдди чуть улыбнулся. Хотя ему было не до смеха.
– Не можешь спать, Джейк?
– Эйк, – согласился Ыш и плюхнулся у ног Джейка, положив голову на доски пола между лап.
– Не могу, – кивнул Джейк. – Все думаю о Сюзанне. – Он помолчал. – И о Бенни.
