Стефани Майер - Сумерки / Жизнь и смерть: Сумерки. Переосмысление (сборник)

– Эдит…

– Т-с-с, Бо, скоро все пройдет. Клянусь, все будет хорошо.

– Э… но… нет…

Что-то впивалось мне в голову, неизвестно кто дергал меня за сломанную руку. От этого ребра сдвинулись с места, и у меня перехватило дыхание.

– Держись, Бо, – умоляла Эдит. – Пожалуйста, держись!

Я старался сделать вдох.

– Не… ребра, – выдохнул я. – Рука!

– Ты его понимаешь? – Голос Карин слышался возле моей головы.

– Просто расслабься, Бо. И дыши.

– Нет… рука, – прохрипел я. – Эдит, правая рука!

Прикосновения ее холодных пальцев к коже я не почувствовал – огонь был слишком силен. Но я услышал, как она ахнула.

– Нет!

– Что, Эдит? – испугалась Карин.

– Она укусила его. – Голос Эдит звучал глухо, словно и у нее кончился в легких воздух.

Карин в ужасе затаила дыхание.

– Что мне делать, Карин? – выкрикнула Эдит.

Никто не ответил ей. В мою голову по-прежнему что-то вонзалось, но больно не было.

– Хорошо, – сквозь зубы выговорила Эдит. – Я попробую. Арчи, скальпель.

– Шанс, что ты убьешь его сама, очень велик, – предупредил Арчи.

– Дай сюда, – рявкнула она. – Я справлюсь.

Я не видел, что она делала со скальпелем. И больше не чувствовал своего тела – ничего, кроме огня, сжигающего руку. Но увидел, как она поднесла мою руку к своим губам, в точности, как охотница. Из раны текла свежая кровь. Она прижалась к ране губами.

Я снова закричал, не сумев удержаться. Казалось, она тянет огонь в моей руке обратно к пальцу.

– Эдит, – предостерегающе сказал Арчи.

Она как будто не слышала, по-прежнему присосавшись к моей руке. Огонь метался по ней вверх-вниз, по руке как будто водили пилой. С моих стиснутых губ срывались стоны.

– Эдит! – крикнул Арчи. – Смотри!

– Что такое, Арчи? – спросила Карин.

Взметнувшаяся рука Арчи ударила Эдит по щеке.

– Стой, Эдит! Прекрати сейчас же!

Она уронила мою руку и уставилась на Арчи огромными, на пол-лица, глазами. Потом схватила ртом воздух.

– Арчи! – рявкнула Карин.

– Слишком поздно, – сказал Арчи. – Мы опоздали.

– Ты видишь? – понизив голос, спросила Карин.

– В будущем осталось только два пути, Карин. Или он выживет, как один из нас, или Эдит убьет его, пытаясь этому помешать.

– Нет… – простонала Эдит.

Карин молчала. То, что вонзалось мне в голову, замедлило движения.

Эдит приблизила лицо к моему лицу. Поцеловала меня в веки, щеки и губы.

– Прости меня! Я так виновата!

– Зачем тянуть? – возмутился Арчи. – Карин?..

– Арчи, я дала клятву.

– А я нет, – отрезал он.

– Стоп, стоп! – вскинув голову, вмешалась Эдит. – Он заслужил выбор.

Ее губы коснулись моего уха. Я стиснул зубы, сдерживая стоны, и напряг слух.

– Бо, я не стану принимать это решение за тебя. Не отниму у тебя это право. И я все пойму – поверь мне, Бо. Если ты не хочешь такой жизни, я не заставлю тебя. Я с уважением приму твое желание. Да, это страшный выбор. Если бы я могла, я предложила бы тебе другой. Я умерла бы, если бы этим могла вернуть тебе жизнь… – она осеклась. – Но это зависит не от меня. Я ничего не могу – только прекратить боль. Если ты этого хочешь. Тебе незачем становиться… таким. Я могу отпустить тебя – если ты этого хочешь, – она, кажется, снова всхлипнула. – Скажи мне, чего ты хочешь, Бо. Что бы это ни было.

– Ты, – выговорил я. – Только ты.

– Ты уверен? – прошептала она.

Я застонал. Жаркие пальцы огня достигли моей груди.

– Да, – я закашлялся. – Просто… позволь мне… остаться с тобой.

– С дороги, Эдит! – рявкнул Арчи.

Ее голос хлестнул его, как хлыстом.

– Я тоже не давала никаких клятв!

Ее лицо возникло возле моей шеи, и хотя я не чувствовал ничего, кроме обжигающего пламени, я услышал тихий хруст, с которым ее зубы впились в мое тело.

24. Перемена

В конце концов я передумал.

Огонь, сжигающий руку, – это еще терпимо, хоть такой сильной боли я раньше никогда не чувствовал. Но она не шла ни в какое сравнение с болью, когда горело все тело.

Я умолял Эдит остановиться. Уверял, что именно этого я хочу. Чтобы жжение прекратилось. И больше ничего.

Я слышал, как Арчи доказывал ей, что все так говорят, и напоминал, как она сама просила Карин убить ее. И добавлял, что считается только мое первое решение.

Помню, как в какой-то момент я заорал на него и велел заткнуться.

Кажется, он извинился.

Но обращать внимание на то, что происходило снаружи, вне охватившего меня огня, было трудно. Они куда-то перенесли меня. Похоже, на полу в луже крови и рвоты я пролежал довольно долго, но судить трудно – возможно, прошло всего несколько минут. Иногда Карин что-то говорила, и мне казалось, что проходили годы, прежде чем Арчи отвечал ей. А может, это просто мой огонь превратил секунды в годы.

Потом кто-то поднял и понес меня. Еще одну секунду длиною в год я видел солнце – оно показалось мне бледным и холодным. И вдруг стало темно. Темнота окружала меня очень долго.

Я по-прежнему видел Эдит. Она обнимала меня, смотрела мне в глаза, гладила по щеке. Арчи тоже был рядом. Кажется, придерживал мои ноги.

Когда я надрывался от крика, Эдит снова начинала извиняться. Я старался не кричать. Это все равно не помогало. Облегчение не приходило, лучше не становилось. Огню было плевать, что со мной. Он просто горел.

Иногда мне удавалось сфокусировать взгляд, и я видел, как тусклые огни скользят по лицу Эдит, хотя вокруг ее головы все было черно. Кроме ее и моего голоса, слышался низкий, рокочущий звук. Иногда он усиливался, а потом снова затихал.

Я понял, что лежал на заднем сиденье черной машины, только когда она остановилась. Как открылась дверца, я не слышал, но внезапная вспышка света ослепила меня. Наверное, я отпрянул, потому что Эдит заворковала мне на ухо:

– Мы остановились заправить машину. Еще немного – и мы будем дома, Бо. Ты молодец, хорошо держишься. Скоро все кончится. Пожалуйста, прости меня.

Я не чувствовал ее ладони на своей щеке – она должна быть холодной, а теперь перестала холодить. Попытался дотянуться до нее, но не мог определить, где мои конечности и что с ними происходит. Кажется, я начал метаться, но Эдит и Арчи удержали меня. Эдит догадалась, что мне нужно, схватила мою руку и прижала к губам. Жаль, что я этого не почувствовал. Я пробовал сжать ее руку, но не знал, как заставить мышцы работать и не ощущал их. Может, у меня даже что-то получилось. Эдит не пыталась вырваться.

Стемнело. В конце концов лицо Эдит скрылось из виду. В машине царила кромешная тьма – все равно, держал я глаза закрытыми или открывал их. Я запаниковал. Из-за огня я как будто попал в камеру сенсорной депривации, не чувствовал ничего, кроме боли, – ни сиденья подо мной, ни Арчи, державшего меня за ноги, ни Эдит, прижимавшей к себе мою голову и руки. Я остался один на один с жжением и ужаснулся.

Не знаю, что мне удалось прохрипеть – голос совсем пропал, то ли был сорван от бесконечных воплей, то ли его сжег огонь, – но Эдит снова зашептала мне на ухо:

– Я здесь, Бо. Ты не один. Я тебя не оставлю. Я всегда буду рядом. Слушай мой голос. Я здесь, с тобой…

Ее голос успокаивал меня, прогонял если не боль, то панику. Я слушал, дыша часто и неглубоко, чтобы ничего не пропустить. Жжение не ослабевало, только усиливалось, но я к нему уже притерпелся. Да, кроме него, я больше ничего не чувствовал, но думать мог не только о нем.

– Я никогда не желала тебе такой судьбы, Бо, – продолжала Эдит. – И отдала бы что угодно, лишь бы отвести ее. Я наделала столько ошибок! Мне надо было в первый же день бежать от тебя как можно дальше. Напрасно я тогда вернулась. Я сломала тебе жизнь, отняла у тебя все… – Кажется, она снова начала всхлипывать.

– Нет, – попытался выговорить я, но так и не понял, получилось ли у меня хотя бы это короткое слово.

– Времени прошло уже немало, он наверняка запомнит это, – негромко заметил Арчи.

– Надеюсь, – голос Эдит дрогнул.

– Я вот о чем: можно потратить время с пользой. Он еще слишком многого не знает.

– Да-да, ты прав. – Она вздохнула. – С чего начать?

– Можно объяснить про жажду, – предложил Арчи. – Для меня это было самым трудным, когда я очнулся. А мы возлагаем на него большие надежды.

Эдит ответила ему так, будто выплевывала слова сквозь зубы:

– Я не стану предъявлять ему никаких требований. Эту судьбу он не выбирал. Он вправе стать тем, кем захочет.

– Ха! – отозвался Арчи. – Ты же его знаешь, Эдит. Меньшим он не удовлетворится. Понимаешь? С ним все будет в порядке.

Эдит молчала, настраиваясь на видения Арчи. Я понимал, почему она молчит, но это означало, что я снова остался наедине с огнем и запаниковал.

– Я здесь, Бо, здесь. Не бойся. – Она тяжело вздохнула. – Я продолжу. Мне надо многое объяснить тебе. И первым делом – вот что: когда все пройдет, когда ты станешь… новым, поначалу ты будешь не таким, как я. Быть молодым вампиром означает свыкаться с определенными обстоятельствами, и труднее всего будет приспособиться к жажде. Жажду ты будешь испытывать постоянно. На первых порах ты не сможешь думать ни о чем другом. Это продлится год, может, два. У всех по-разному. А когда все кончится, я возьму тебя с собой на охоту. Ты ведь хотел увидеть ее, да? Позовем с собой Элинор, чтобы ты посмотрел на нее в образе медведя… – Она коротко рассмеялась, смешок получился сдавленным. – Если ты решишь… если захочешь жить так, как мы, будет нелегко. Особенно поначалу. Может, даже слишком трудно, и я это пойму. Все мы поймем. Если захочешь испробовать мой способ, я буду рядом и подскажу, кто из людей заслуживает подобной участи. Возможны варианты. В общем, все будет так, как ты захочешь. А если… ты не захочешь, чтобы я была рядом, я тоже это пойму, Бо. И клянусь, я не буду следить за тобой, если ты запретишь…