Скотт Линч - Красные моря под красными небесами

Джебриль, оттолкнув выпавшее из рук Малакасты копье, подтащил ее к борту. Стрела пробила ей легкое; Малакаста хрипела, задыхаясь, а Джебриль отчаянно пытался прикрыть ее своим телом, хотя ясно было, что жить ей осталось недолго.

– Эй! Не отвлекаться! Противник наступает! – прикрикнул на него Локк и с колотящимся от страха сердцем подумал: «О боги, какой же я трус…»

Один из матросов на тонущей шлюпке попытался забросить абордажный крюк на борт «Ядовитой орхидеи», но свинцовая пуля из Гийомовой пращи сломала ему руку. Второй валун, метко брошенный Жаном, потопил проломленную шлюпку вместе с трупами; уцелевшие матросы барахтались в воде – сейчас им было не до боя.

В летучем отряде Локка осталось две трети бойцов, а вторая шлюпка неумолимо приближалась, – впрочем, опасаясь валунов, к корме она приближаться не стала, а по-акульи скользнула к правому борту.

Замира, выдернув клинок из бока последней вальконы, крикнула матросам у левого борта:

– Перестроиться, живо! Дыру в обороне заткните!

Роданов, сволочь хитрозадая! Надо же, додумался валькон выпустить! Гнусные твари пятерых убили, невесть скольких изувечили и перепугали. Похоже, мерзавец сообразил, что «Ядовитая орхидея» развернется бортом к скуле «Грозного властелина», и заранее поставил там клетки с вальконами.

Роданов высился на палубе «Грозного властелина» – великан в темном дублете и латных рукавицах, с двадцатифунтовой дубиной в руках, – а его люди с радостными криками ринулись в пролом ограждения на правом борту корабля. Завязалась суматошная схватка: мелькали копья и щиты, разили мечи, бойцы стояли плечом к плечу, сражаясь до последнего вздоха, оскальзывались в лужах крови, падали в провал между кораблями, тонули или превращались в кровавое месиво, когда корабли сталкивались бортами.

– Арбалеты! – приказала Дракеша.

Из-за спин копейщиков поднялись матросы с заряженными арбалетами, осыпали противника градом стрел. Человек десять из окружения Роданова повалились на палубу, однако сам он остался невредим. Чуть погодя ответный град арбалетных стрел с «Грозного властелина» проредил шеренги защитников «Орхидеи». Палубу вокруг Дракеши устилали тела бойцов, пронзенных оперенными стрелами.

Несколько матросов «Грозного властелина» пытались перепрыгнуть на борт «Орхидеи» через широкий проем чуть правее, цеплялись за поручни, переваливались на палубу, но там их встречали сверкающие клинки Дракеши. Она рубила саблями наотмашь, разбивала эфесами головы – третий, а следом четвертый противник упал к ее ногам. «Силы уже не те», – подумала она, с трудом переводя дух. Вокруг свистели стрелы, все новые и новые бойцы Роданова забирались на борт, как будто на «Грозном властелине» собрались все пираты Медного моря, чтобы уничтожить «Ядовитую орхидею».

Летучий отряд Локка сражался на юте у правого борта. Молчун с помощником рулевого копьями протыкали тех пиратов из первой шлюпки «Грозного властелина», кто еще держался на плаву, а Локк, Жан, Джебриль и Гийом пытались справиться со второй шлюпкой, которая оказалась прочнее первой, – в нее попали два валуна, искалечившие пятерых, но не пробившие ни бортов, ни днища.

Люди Роданова размахивали абордажными крюками, товарищи Локка неловко отбивались копьями. Джебриль заорал, когда крюк впился ему в ногу, и в ответ ткнул противника копьем в горло. Гийом метко выпустил из пращи очередную свинцовую пулю и только наклонился за другой, как в спину ему вонзилась арбалетная стрела, и он обмяк у самого борта; свинцовые шарики раскатились по всей палубе.

– А булыжники еще есть? – спросил Локк.

– Кончились, – ответил Жан.

На планширь вскочила женщина с кинжалом в зубах; Жан ловко двинул щитом ей в лицо, и она сорвалась за борт.

– Эх, Злобные сестрицы сейчас бы пригодились! – вздохнул Жан.

Джебриль торопливо замахал копьем, пытаясь отпихнуть четверых противников, ухитрившихся взобраться на борт; двое сорвались в воду, но еще двое, соскочив на палубу, выхватили сабли. Джебриль, повалившись навзничь, пронзил одного копьем в живот, а Жан обмотал Гийомову пращу вокруг шеи второго пирата и удавил, как когда-то в Каморре. Какой-то тип навел на Жана арбалет, просунутый сквозь поручни, но Локк, неустрашимый повелитель карающей пивной бочки, с наслаждением пнул мерзавца в лицо.

В волнах раздавались истошные вопли. Локк глянул за борт: в воде рядом со шлюпкой покачивалась полупрозрачная студенистая тварь, светясь изнутри, будто призрачное мерцающее покрывало; в зыбкие колышущиеся складки затягивало вопящего от ужаса пловца. Через несколько мгновений липкая слизь обволокла ему ноги и подернулась алым; несчастный забился в судорогах – чудовищная тварь высасывала из него кровь, будто сок из спелого фрукта.

Жуткое создание, прозванное могильным фонарем, поднялось из морских глубин на запах крови; наверняка за ним вскоре последуют и другие, так что пловцов ожидала незавидная участь в сравнении с быстрой смертью от клинка или от стрелы. Никто из пиратов больше не пытался вскарабкаться на борт «Ядовитой орхидеи», а те, что еще оставались в шлюпке, лихорадочно гребли, пытаясь уйти подальше от чудовища. Локк, отшвырнув копье, глубоко вздохнул. Внезапно в планширь над его головой вонзилась стрела, следом просвистела вторая, а третья застряла между спицами штурвала.

– В укрытие! – заорал Локк, оглядываясь в поисках щита.

Жан схватил приятеля и поволок куда-то вправо, где они оба спрятались за трупом Гийома. Джебриль скорчился за нактоузом, а Молчун с помощником рулевого притаились за телом Стрева. Когда в бездыханного баталера вонзилась очередная стрела, Жан вздохнул:

– Негоже так с погибшими обращаться, да только ничего не поделаешь: трупов кругом много, а щитов нет.

Идрена Корос, перебравшись на борт «Ядовитой орхидеи», первым же взмахом скимитара едва не прикончила Дракешу, – к счастью, клинок отскочил от кольчуги Древнего стекла, но Замира корила себя за то, что по глупости пропустила удар. Она парировала обеими саблями; Идрена стремительно отпрыгнула – ей, гибкой и юркой, хватало места для маневра. Замира раздраженно скрипнула зубами: два ее клинка не поспевали за смертоносным скимитаром, что сверкающей молнией рассекал воздух. Четырехуголка Замиры слетела на палубу, да и с головой капитан едва не рассталась, чудом успев отбить очередной выпад. Еще один удар скользнул по стеклянным бляшкам кольчуги, второй задел наручи. Замира, отшатнувшись, налетела на своего же матроса и выругалась – отступать было некуда.

Идрена, сделав ложный выпад широким кривым кинжалом, зажатым в левом кулаке, полоснула скимитаром по ногам Замиры, но та, внезапно отбросив сабли, подступила вплотную к сопернице, схватила ее за руки и с силой прижала к бокам. Идрене Корос, проворной худышке, было не совладать с крепко сложенной и сильной Замирой, которая к тому же хорошо сознавала, что в бою побеждает не тот, кто дерется красиво, а тот, кто не гнушается подлых приемов.

Левым коленом Замира пнула Идрену в живот; та согнулась пополам, а Замира, схватив ее за волосы, саданула в челюсть. Зубы Идрены стукнули, как бильярдные шары. Замира подняла ее на ноги и отшвырнула прямо на обнаженный клинок одного из матросов «Грозного властелина». На залитом кровью лице Идрены мелькнуло удивленное выражение, тут же сменившееся предсмертным оскалом.

Замира перевела дух – торжествовать времени не было – и подобрала с палубы сабли. Матрос «Грозного властелина» изумленно выдернул свой клинок из спины Идрены и тут же упал, сраженный ударом Дракеши.

Битва продолжалась.

Замира отрешенно отбивалась от нападающих, которые все прибывали и прибывали с корабля Роданова; смерти шли сплошной чередой, сливались в кровавую, гудящую пелену. Дождем сыпались стрелы, залитая кровью палуба скользила под ногами, а сильная качка придавала всему происходящему жуткое ощущение кошмарного сна.

Спустя вечность – или через несколько минут – Эзри оттащила Замиру от борта. Люди Роданова отступили; на палубе «Ядовитой орхидеи», усеянной телами убитых и раненых, уцелевшие защитники, шатаясь от изнеможения, спотыкались о трупы и сами падали в лужи крови.

– Ты ранена? – спросила Замира.

– Нет, – ответила Эзри, тряхнув встрепанной гривой волос; окровавленные кожаные доспехи были иссечены клинками.

– А как летучий отряд?

– Не знаю, капитан.

– Назрина? Утгар?

– Назрину убили. А Утгара с самого начала боя не видать.

– Дракеша! – зычный голос Роданова перекрыл стоны и вопли раненых. – Дракеша! Остановись! Все остановитесь! Дракеша, послушай…

Роданов покосился на стрелу, торчавшую из правого плеча, – больно, но терпимо, значит кость не задета. Поморщившись, он левой рукой придержал наконечник, а правой обломил древко стрелы. «Рана не смертельная, подождет», – рассеянно подумал он, стряхивая с дубины кровь.